Единственное, что беспокоило, так это странное молчание Михримах-султан, которая даже после снятия охраны, не покинула своих покоев. Самое удивительное, что она не пришла оплакать своего любимого брата. Более того, принцесса не торопилась поздравить с восшествием на престол любимого племянника, по крайней мере, Нурбану-султан об этом не знала. В ее покоях стояла тишина, словно там все вымерло.
Кроме всего прочего, валиде Нурбану-султан было очень зла на покойную Хюррем-султан. Ибо никак не могла понять, почему вдруг Госпожа Босфора перестала защищать ее и ее сына. Что плохого она сделала? Всегда ее поминала, раздавала садака, делала благотворительные взносы в ее вакф и вдруг султанша ушла, да еще так демонстративно! За столько лет венецианка привыкла к постоянному невидимому присутствию и защите Роксоланы, что теперь просто не представляла, как будет без этого жить.
На данный момент ей даже показалось, будто она, как много лет назад стоит перед работорговцем обнаженная, и тот ее осматривает. Это было просто ужасно! Чужие руки ощупывали тело, пальцем открывали рот и, словно у лошади, смотрели зубы, проверяли волосы на предмет насекомых… Со временем это все забылось, а сейчас все вновь всколыхнулось. Только к унижению и беспомощности испытанным тогда, прибавилось еще одно чувство: беспомощность. И справиться с ним было очень сложно.
— Ну, почему, почему! — в бессилии била султанша кулачком по мягкому ковру, висевшему на стене ее покоев. — Что я такого сделала? Почему госпожа лишила меня своего внимания? Ведь я, как и она, хочу только одного: счастья своему сыну! Поэтому и бьюсь за его покой и безопасность! Неужели так трудно быть со мной, когда мне и моему львенку это требуется больше всего.
Слезы градом полились из прекрасных синих глаз красавицы-венецианки и, впервые за столько лет не приносили облегчения. Как ни странно, но Нурбану стало еще тяжелее, чем было прежде. Ибо она вдруг ясно осознала значение слова «раскаяние».
Женщина, пусть и пыталась оправдаться и все свернуть на Закон Фатиха, прекрасно осознавала: за смерть девяти невинных душ ей никогда не будет прощения. А если к этому добавить самоубийство матери одного из них, то тело и вовсе начинала бить нервная дрожь.
Кажется, Хюррем-султан так говорила: «Страх перед людьми называется стыд, а страх перед Богом — совесть». Людей Нурбану не боялась, пусть они ее страшатся! Разве не султанша однажды бросила:
— Прежде чем обсуждать мои грехи, замолите сначала свои!
А вот предстать перед Создателем опасалась. Хотя с другой стороны, чего бояться? Ведь она по примеру покойной Роксоланы активно занимается благотворительностью, значит, место в раю ей обеспечено! И венецианка мгновенно успокоилась и вытерла слезы, которые, как известно старят женщину. Тем более, что стареть ей очень не хотелось! Достаточно, что о возрасте постоянно напоминала принцесса. Кстати, как она там? За всеми этими переживаниями и хлопотами Нурбану-султан как-то забыла о золовке.
— А вдруг и впрямь умерла? Вот было бы счастье! — мелькнула в голове радостная мысль и она решила отправиться посмотреть, что же происходит в покоях Михримах-султан, откуда не доносилось ни одного звука.
Публикация по теме: Страх Нурбану-султан. Книга вторая, часть 42
Продолжение по ссылке
