Предыдущая часть экскурсии тут:
В прошлый раз я задала вопрос, не много ли пишу. :) А вы ка-ак дали мне карт-бланш, теперь-то я уж развернусь! :):):)
Сегодняшний мой рассказ вдохновлён всего лишь одним экспонатом - вот этим:
Да-да, вы совершенно правы: это такая же композиция, как на Аничковом мосту в Санкт-Петербурге.
И сейчас будет длинное личное лирическое отступление.
Я впервые оказалась в Питере — тогда он был Ленинградом, но мой отец всегда называл его вот так по-свойски, Питером, я и привыкла — в 1980 году. Впечатления неизгладимые: широченные улицы, мосты, вода, дворцы... Однажды мы обедали в летнем ресторане, где со мной случилось сразу два культурных шока: морской офицер с кортиком и мой отец, мастерски управляющийся ножом и вилкой. За все 10 лет своей жизни я всё это видела впервые.
Тогда же, именно в ту поездку, меня глубоко потрясла дата основания Санкт-Петербурга: 27 мая 1703 года. Это же почти мой день рождения! И я могу отпраздновать 300-летие такого красивого города! Правда, я тогда уже буду жутко старая - целых 33 года!!!, но, наверное, найду в себе силы...
:):):)
Я была на праздновании 300-летия любимого города. Мечта сбылась.
В ту же первую поездку я мало не облизала коней и всадников. Спасибо родителям, что не утащили меня оттуда, а рассказывали историю покорения коня человеком. И в памяти у меня навсегда впечаталось: "Лепил и отливал барон Пётр Клодт".
С трудом, но прочитала сообщение я тогда сама, а вот расшифровали мне его родители. Объяснили, что обычно один лепит - скульптор, а делают отливку другие люди, литейщики. А тут всё сделал один человек. Вот будешь хорошо учиться, тоже будешь много уметь.
Мне ещё тогда стало интересно, что за Пётръ Клотъ такой. И я узнала.
А сейчас могу и вам рассказать! :)
Вообще его фамилия немного длиннее: Клодт фон Юргенсбург. Раз "фон", значит, есть титул. Да, это семья баронская, семья балтийских немецких аристократов. И родовитости у них было больше, чем капиталов. А ещё Клодты фон Юргенсбурги испокон веку становились военными. Отец нашего Петра, Карл Фёдорович, генерал, покрыл себя славой в Отечественной войне 1812 года.
Сейчас в Интернете популярен мем: из Омска уехать невозможно! А вот когда-то это было явно не так. Наш будущий скульптор Клодт родился в 1805 году в Санкт-Петербурге, в столице. А вскоре его отец получил высокую должность начальника штаба Отдельного Сибирского корпуса.
Вот как раз в Омске мальчик занимался резьбой, лепкой, рисованием.
И больше всего ему нравилось изображать лошадей.
Ну рисовал и рисовал, понятно же, что путь ему один: в военные. Он и учился в Омске в войсковом казачьем училище. В 17 лет он таки уехал из Омска - учиться на артиллериста в столице.
Учился, да. Но в малейшую паузу доставал чурочку и перочинный ножик и вырезал лошадок. Или брал карандаш и бумагу и рисовал лошадок.
Пётр Карлович окончил училище, и даже послужил артиллеристом. Но всё-таки лошади - и скульптура вообще - победили. Ему было 23 года, когда он уволился со службы, чтобы посвятить себя искусству.
Как же он отважился? Тут очень милая история, я даже не буду пересказывать, процитирую. Это слова одного из родственников скульптора:
«В бытность свою в артиллерийском училище вырезал он как-то от скуки из простого берёзового полена небольшую лошадку — русскую добродушную клячу со стёртыми боками и подарил её малолетнему сыну Николая Ивановича Греча — Алексею.
Литературная компания, собиравшаяся у Греча (Кукольник, Булгарин, Даль и другие) случайно обратили внимание на новую игрушку, с которой возился на полу маленький Греч. Взяли, рассмотрели поближе, пришли в решительный восторг от артистического исполнения. Кто делал? Оказалось — юнкер Пётр Клодт.
Литераторы доброго старого времени окончательно умилились, отняли лошадку у ребёнка и тут же согласились разыграть её „по золотому“ в лотерею, а на вырученные деньги купили талантливому юноше полный резной прибор.
С помощью последнего, уже будучи офицером, во время лагерной стоянки в Красном Селе, он вырезал из дерева две новые лошадки, ещё более художественные, обративши на себя внимание великих князей Михаила и Николая Николаевичей, удостоивших принять в подарок эти счастливые плоды лагерного досуга. С этих пор художник-самоучка уверенно и быстро пошёл в гору».
Мы помним, что семья Клодтов была небогата. Пётр Карлович поступил в Императорскую Академию художеств вольнослушателем. Жил он тогда в подвальном помещении и работал там же. Это было даже удобно: частенько он изображал в своём подвале лошадей... с натуры! Да, он просто заводил их к себе и рисовал или лепил. Какая преданность своему интересу!
Конечно, нашли добрые люди, которые не преминули тыкать в глазки художнику: мол, лошади, глина, грязь, костюм в беспорядке, а ещё барон! :)
Но такое упорство принесло свои плоды: его статуэтки лошадей - маленькие, как на самом первом фото из нашего музея - вдруг стали хорошо продаваться.
Вот эта композиция называется "Кони на воле".
Клодт показывал их и на выставках. Венценосный посетитель - сам император Николай I - отметил его лошадок и "высказал одобрение".
Результатом этого одобрения стало то, что молодой скульптор был приглашён на работу над правительственным заказом: нужно было украсить нарвские триумфальные ворота. На их открытии в 1834-м присутствовала царская семья. Все были под впечатлением.
Вот они, несущиеся, нетерпеливые, вздыбленные кони Клодта:
А что же самые знаменитые кони - те самые, с Аничкова моста (и из самарского художественного музея :))?
Вообще идея сваять вздыбленного коня и сдерживающего его человека у Клодта появилась независимо от моста. Тем более что история сначала была вообще не про мост. Сначала планировали украсить Дворцовую пристань Адмиралтейской набережной. План был такой: две скульптуры с конями и две фигуры со львами, сторожевыми, как во Флоренции - вот они.
И уже даже начали воплощать идею, но тут опять же император лично забраковал её. Ему не понравилось соседство коней и львов. Спасибо вам, Николай Первый!
Те кони, которые были созданы неким маститым скульптором, Николаю не понравились и он лично передал заказ Клодту.
Представляете, как надо было фанатично работать и ваять лошадок, чтобы сам царь знал: лучший "конный" спец в империи — Клодт?!
Вот его "Арабский жеребец".
Пётр Карлович за год изготовил модели двух групп. В 1833-м их утвердил император. После этого их передали на обсуждение в Академию художеств - чувствуете приоритеты? :) Академики тоже их одобрили.
В процессе подготовки этой публикации я совсем запуталась в терминах. Что такое "осаживать коня"? А что - "брать под уздцы"?
Я лошадь-то видела близко один раз в жизни, когда мне было года четыре и дедушка Миша дал мне ржаную горбушку, посыпанную солью, чтобы я угостила коня Ваську. До сих пор помню его, Васьки, фырканье в ладошку и мягкие губы.
Поэтому я расположу скульптуры так, как подсказывает логика событий - и как рассказали мне родители в далёком 1980-м году.
Первая композиция - такая же, как у нас в музее, собственно, с чего я и начала рассказ. :) "Юноша, поверженный конём". Здесь ещё животное не покорилось.
Вторая - "Юноша, осаживающий коня". Оцените, какие мускулы - у обоих. :) По-моему, самая драматическая - кто кого.
И вот тогда Пётр Карлович предложил украсить композициями не пристань Адмиралтейской набережной, а поставить их на опоры Аничкова моста, который тогда как раз собирались перестраивать. Его предложение было принято.
Тут мы добрались до второй части Марлезонского балета. Почему "лепилъ", я рассказала, осталось рассказать, почему "отливалъ баронъ Пётръ Клотъ".
Когда предстояло увековечить в бронзе скульптуры, внезапно умер руководитель Литейного двора Императорской академии художеств Василий Петрович Екимов. Ему был всего 41 год, никто и предположить не мог, что такое случится. И он сам тоже: Василий Петрович никого не готовил себе в преемники.
Догадались, да?
Клодт решил, что сам будет руководить литейными работами.
Самоуверенно? Может, но только отчасти. Во время обучения в артиллерийском училище юнкерам преподавали основы литейного дела. Он подкрепил их практикой, когда служил. И ещё Пётр Карлович получил несколько уроков от самого Екимова, когда был вольнослушателем Академии художеств.
И вот барон Клодт в 1838 году стал во главе Литейного двора. Может, и хорошо, что он угодил из огня до в полымя без подготовки. Пётр Карлович сразу стал применять все новинки в технологии, о которых узнавал.
Помните анекдот, когда буржуинские шпионы украли чертежи самолёта, по которым получался корабль? Тогда ещё старый мастер ответил, что чертежи верные, но после изготовления нужна доводка напильником? Вот до Клодта именно так - с "доводкой напильником" - делали скульптуры. Более того, крупные формы отливали по частям.
Пётр Карлович решил,что необходимо сделать тщательный восковой оригинал - до малейшей чёрточки прорезать воск, а потом залить бронзу в целую форму. И это принесло потрясающие результаты.
И вот в 1841 году были готовы две композиции.
Аничков мост торжественно открыли 20 ноября 1841-го. "Юноша, поверженный конём" и "Юноша, осаживающий коня" уже были в бронзе. А вот две другие композиции, "Юноша берущий коня под уздцы" и "Конь с идущим юношей" первое время стояли гипсовыми раскрашенными.
Так как Клодт внёс много новшеств в работу литейщиков, вторая пара скульптур была готова скоро - в 1842-м.
Вот третья - "Юноша, берущий коня под уздцы".
И четвёртая - "Конь с идущим юношей".
То-олько их хотели ставить на законные места, как восхищённый император приказал... отправить статуи в Берлин другу Фридриху Вильгельму II. :)
Ладно. Опять отлили коней и юношей. И они даже успели постоять на Аничковом мосту до 1846-го. И опять восхищённый Николай распорядился отослать их — в Неаполь, другу Фердинанду Второму!
Кроме заграницы кони Клодта украшают и российские парки: в Стрельне, в Петергофе под Питером, одна в Подмосковье, в Кузьминках, и одна в Москве - на Беговой аллее. Вот фото из Кузьминок:
Четыре года Клодт клонировал своих лошадок. Крепкий, однако, тогда замешивали гипс, что многострадальные копии вынесли перестановки туда-сюда!
Наконец в 1850-м под личным руководством скульптора-литейщика солдаты Сапёрного батальона установили бронзовых покорителей и их коней на законные места.
172 года люди любуются этой красотой. Мне кажется, это можно делать вечно.
Ну и чтобы всё-таки напомнить, с чего я вдруг затеяла этот рассказ. :)
Это четвёртая часть из цикла о нашем посещении самарского художественного музея - вот наш конь Клодта. :):):)
