РАССКАЗЫ ДЕТЕЙ ВОЙНЫ ВОРОШИЛОВСКОГО (ОКТЯБРЬСКОГО) РАЙОНА ВОЛГОГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ.
Из воспоминаний Токаревой Ольги Гавриловны. Родилась в х. Ромашкин Сталинградской области. По девичьей фамилии я Кравченко, хотя фамилия наша была Кравченковы, то ли ее при выдаче паспорта поменяли, то ли специально изменили, не знаю, но то, что фамилия была Кравченковы, - это точно.
Сколько я помню, жили мы всегда в х. Ромашкин. У нас был свой большой дом и большое хозяйство: три коровы, три пары быков, две лошади и много чего другого. Деда звали Федот, отчества его я не помню, но знаю точно, что он был атаманом Курмоярского района, бабушку звали Агафья Агеевна Кравченко. Деда Федота в 1914 году куда-то призвали или отправили, и он больше не вернулся.
У них была большая семья: дети – Гаврил, Антон, Мария, Александра, Вера, Полина. Гаврил Федотович - это мой отец, а мать - Ольга Романовна.
Так как у нас был большой дом и большое хозяйство, мы попали под раскулачивание. Папин брат Антон, в то время работал в сельсовете, увидел списки тех, кто попадает под раскулачивание, и тайком подсказал отцу, чтобы он уезжал скорее. Отец с бабушкой быстро продали две пары быков, собрали харчи, запрягли лошадь и уехали в Ростовскую область на станцию Двойная. Отец устроился на работу, и где-то года два они там жили, а потом и мы к ним уехали. В 1930 г. мы вернулись в хутор, отец вступил в колхоз и поступил на работу. В 1935 г. он погиб от несчастного случая.
Мать вновь вышла замуж за Типикина Петра Константиновича. Семья наша выросла, так как нас было пятеро у матери, да у Петра Константиновича двое, а потом в 1941г. еще родилась общая дочь Лидия. В 1939 г. я уехала на работу в Сталинград, поступила на завод «Баррикады», выучилась работе на фрезерном станке и до 1942 г. работала на этом заводе. Сама лично изготавливала детали для боевой техники, которую отправляли на фронт.
Познакомилась с Токаревым Михаилом Петровичем, он работал на том же заводе. 29 декабря 1940 г. мы с ним зарегистрировались, а 7 января 1941г. сыграли свадьбу. 19 января 1942 г. у нас родился сын Анатолий. С приближением фронта к Сталинграду весь завод эвакуировали в Тулу, а нас всех рассчитали.
Мы в Сталинграде жили на Красном Октябре, у нас был свой домик и блиндаж. А когда пришли немцы, они выгнали нас из дома, а потом и из блиндажа. Незадолго до этого к нам пришли двое моих двоюродных братьев: семилетний Юра и трехлетний Вова. Их мама - моя тетя Екатерина Кравченко - погибла, а дядя Александр был на фронте, но пришло извещение, что он пропал без вести.
Мы решили вернуться в х. Ромашкин, отправились в путь пешком вдоль железной дороги. Было нас три женщины, четыре мужика и Юра. Шли долго, неделю, а может, больше. Нас повстречала немецкая машина, а на ней, наверное, был пленный русский, так как он спросил по-русски, куда мы путь держим, я ему ответила, что идем в Жутово. Он посадил в машину одну из женщин, которая недавно в окопе родила, и племянника Юру. Юра знал, где живёт бабушка, пришел к ним и рассказал, что мы идем по железной дороге.
Мы дошли уже до моста, что около ст. Жутово, а там немцы охраняют его. Был вечер, где-то примерно часов 7, немцы, конечно, нас не пропустили. Тут и братья на двух лошадях приехали встречать нас, немцы и их не пропустили. Пришлось ночевать в будке на железной дороге. Недалеко кабачки росли, видимо, железнодорожники их сажали, мы из них кашу сварили. На следующий день нас пропустили, и мы добрались до дома к матери. Не помню точную дату, но это был ноябрь 1942 г. Дом наш был большой, поэтому немцы сделали в нём штаб, а мы жили в подвале под домом. Там собралось несколько семей, и мы ютились там полусидя, полустоя.
Когда с Краснодара эвакуировали свиней, немцы их разогнали, а наши пацаны, примерно 12-13 лет, загнали несколько свиней в сарай, и мы некоторое время питались этим мясом. На ст. Жутово от бомбёжки пострадал элеватор, зерно горело, наши мужики собирали это жженое зерно, мы варили суп и кашу. В Пимено-Чернях у нас был дядя, который держал маслобойню. У него много макухи было, наши ездили к нему за макухой и делали из нее да из травы лепешки.
Хорошо помню, как немцы на свое Рождество у нас в доме собрали гулянку. Народу собралось много, приехали на мотоциклах, бронемашинах, в основном офицеры. Мы жили по-над речкой Аксай и за водой ходили в прорубь. Помню, как я однажды отправилась за водой, уже снега было много, я, вся закутанная в платок, набираю воду, и тут ко мне в белом военном халате подходит наш военный и говорит мне тихо: «Тётенька, не бойтесь - я свой, мы тут в Антоново стоим». Я обрадовалась и рассказала ему, что у нас в доме много немцев собралось на праздник и гуляют. Как стемнело, пришли наши солдаты, окружили дом и взяли их всех в плен живыми. Так я внесла свой небольшой вклад в освобождение нашего села: немцы на нашу землю больше не возвращались.
В 1943 году после освобождения от врагов вновь был организован колхоз. Работали мы с утра до позднего вечера. Собрали коров, у кого какие были, и женщины вспахали на них гектара два земли, засеяли ячменем. Летом собрали большой урожай, специальными каменными катками зерно обмолотили, поделили его, а значит, нам уже было что поесть.
В 1944 г. вернули из эвакуации трактора, в х. Шестаки, где до войны была МТС, вновь её организовали. Я работала учетчиком в тракторном отряде. В этом же году я захотела вернуться в Сталинград. Наш дом каким-то чудом не был сильно поврежден, только окна разбиты. Чтобы забрать свою одежду, которую оставили на сохранение у тёти Кати Токаревой (она жила на другом берегу Волги, куда немцы не прошли), мы поехали к ней. Погостив два дня, вернулись на Красный Октябрь, а дома уже нет: два дня назад дом почти весь целехонький стоял, а тут ничего не осталось. Он был сделан из досок, и его, наверное, разобрали. Выяснять тогда ничего не стали, и я уехала опять в х. Ромашкин, где практически всю жизнь и прожила.
