«Как давно вы купались с ребёнком в лужах?» - такой вопрос некоторым родителям задаёт Ольга Симусёва, детский медицинский психолог. И он не про грязь или непослушание, а про разностороннее развитие ребёнка, важную роль в котором играет сенсорная интеграция.
Наша собеседница рассказала о специфике работы с детьми с диагнозами и об успехах, которых Ольга смогла достичь благодаря знаниям о работе сенсорных систем.
Представьтесь, пожалуйста. Кем и где Вы работаете?
Меня зовут Симусёва Ольга Николаевна, я детский медицинский психолог. Работаю в Детском реабилитационно-восстановительном центре Г.А. Альбрехта в Санкт-Петербурге.
С какими детками Вы работаете? Как проявляются их трудности, симптомы?
Я работаю в основном с ребятами с РАС и аутизмом. Часто ко мне обращаются с поведенческими трудностями, сейчас много маленьких детей с 2 до 6 лет.
Какие сложности у вас возникали в работе до обучения сенсорной интеграции?
Бывало, смотришь на ребенка, понимаешь, что разгадка его проблемы где-то близко, но чувствуешь себя как собака, которая смотрит, понимает, но сказать ничего не может. Я благодарна своим коллегам из Центра – они очень много мне подсказывали, и про сенсорную интеграцию я сначала узнала от них. Получается, я уже была знакома с ней до курса, но знания были обрывочными. Сейчас всё скомпоновалось, и в голове стала появляться структура.
Как проявлялись трудности детей, когда Вы были близки к разгадке, но не могли до конца разобраться?
Я обучалась на специалиста DIR/ Floortime и наша основная задача – коммуникация. Но не всегда её удавалось установить: например, ребёнок стоит и бесконечно раскачивается, никак его не вывести из этого состояния, или «залипает» на какой-то объект – к примеру, яркие лампочки, или происходят постоянные самостимуляции.
Как Вы раньше находили выход из ситуаций, о которых только что рассказали?
Интуитивно. Деток, которые прижимаются к чему-то, старалась обнять, погладить. Также следовала за ребёнком по методу Floortime: я либо повторяла за ним движения, тем самым обращала на себя внимание, либо создавала препятствия, которые опять-таки обращали на меня внимание.
Когда Вы проходили обучение по сенсорной интеграции, обнаруживали какие-то ошибки в своей работе, которые делали раньше?
Да, конечно. Основная ошибка была в понимании работы систем. Мне казалось, допустим, что проблема заключается в работе визуальной системы, а оказывалось, это сложности были связаны с вестибулярным аппаратом. Казалось, что я близка к пониманию причины трудностей, но у ребёнка были задействованы совершенно разные системы, поэтому помощь нужна была совсем в другом месте.
Когда я только начала учиться у Светы, периодически у меня были ужасные открытия. В первые дни было ощущение, что я поступила в первый класс. Я сидела, взявшись за голову и думала: «Чем я думала раньше?»
Я очень благодарна за этот курс, потому что он мне много дал. Для меня было очень важно понять внутреннюю составляющую проблем, разграничить их, узнать, как с этим работать, как смотреть и что с этим делать.
Как внедряли новую методику в Вашу привычную работу? Возникали какие-либо сложности?
Наверное, сложность была в моей личной проблеме – страхе совершить ошибку. Поэтому всё, что я внедряю, я делаю очень аккуратно и стараюсь советоваться со своей коллегой, опытным специалистом по сенсорной интеграции.
В целом, если преодолевать свой внутренний страх, особенно в случаях, когда я точно знаю, что не наврежу, – тогда несложно. Если возникают моменты, в которых я сомневаюсь, стараюсь обращаться к коллегам, потому что считаю: одна голова хорошо, а две – лучше.
Ольга, можете рассказать о реальном примере применения знаний сенсорной интеграции на занятиях с детьми? Какой получили результат?
Могу, и даже не один. Был такой запоминающийся случай: меня попросили поработать с детьми, которые находятся в онкологической ремиссии после опухоли головного мозга. Я как раз только закончила курсы и подумала, что это хороший способ попробовать свои силы работать безопасно.
Я и раньше работала с больными онкологией детьми, но это было в больнице. Детей в ремиссии я раньше не видела. У них часто возникает спастика, парезы, похожие на ДЦП.
Ко мне привели мальчика. Левая ручка у него была спастически сжата, но могла шевелиться. К сожалению, с ним мало занимались дома. Проблема усугублялась тем, что у него был проблемы с чувствительностью ног – мальчик не мог устойчиво стоять и ходить.
Мы с ним начали заниматься, программа была короткой и длилась всего месяц. Сначала он был недоверчивым парнишкой, мы устанавливали контакт. Потом стали работать над чувствительностью рук, нам очень понравилась игра «Волшебный мешочек», где нужно доставать разные предметы на ощупь. У него хорошо получалось, правой рукой он делал всё идеально, а левой я его мягко принуждала работать. Не сразу, но у него начало получаться.
Мы использовали массажные шарики, су-джок, колючки, много ходили по коврикам. Сначала ему было неприятно, потом постепенно, аккуратно, с моей поддержкой он даже научился присаживаться, брать предметы двумя руками. Левой рукой у него был не совсем полноценный захват, но, по крайней мере, рука уже начала разгибаться, пальцы стали немного разрабатываться. Я посоветовала маме больше работать руками.
Я его научила сидеть на балансире, балансировочной подушке. Раньше мальчик заваливался на любом стуле. Мама его усаживала, а он всё равно падал. Мы с помощью балансировочной подушки и подножки, подставок под ноги и спину нашли равновесие. Я показала маме и очень надеюсь, что они это используют.
В Центре ребята с аутизмом с пониженной проприоцептивной, тактильной чувствительностью любят игру, когда я засовываю шарики им под кофту. И это очень классно: во-первых, детям не хватает этих ощущений. Во-вторых, большинство детей вообще не понимают, куда им и что засунули: начинают в голове искать, за ногу хвататься, не понимают, что делать. А через 2-3 занятия, смотрю, он кофту поднял там, где надо.
Для работы я купила интересную музыкальную игру на реакцию. Там как будто болотце и мигающие лягушки, по которым можно бить руками или молоточком. Играет музыка, светятся огонёчки, дети в восторге. Иногда приходится её выключать, потому что детям с замедленными движениями сложно сфокусироваться, им нужно привыкнуть. В эту игру играют и подростки. У них развитие, конечно, отстаёт от сверстников, но им всё рано обидно проигрывать. Игра стимулирует их к новым успехам.
Как считаете, для чего психологу, логопеду или педагогу нужны знания по сенсорной интеграции?
Считаю, что они обязательно нужны. Я могу сказать, по крайней мере по своим деткам с расстройством аутистического спектра, и родителям это говорю: если человек себя не чувствует, не понимает, где у него рука, где нога, закрывает глаза и уши в помещении, как часто бывает у аутистов, – какое общение, какой интерес к окружающему миру, если мозг занят тем, чтобы отрегулировать состояние организма? А мы продолжаем настойчиво: «Нет, сядь, смотри!», «Посмотри, какого цвета кубик?» Да какой кубик вообще?
Мне кажется, мы должны применять эти знания и с нормотипичными детьми. Мы же рождаемся беспомощными, у нас всё в процессе формируется, растёт, развивается и регулируется. Специалисты обязаны иметь эти знания. Потому что причины странного нежелательного поведения ребёнка, по крайней мере, с детьми аутистического спектра, часто кроются именно в сенсорной сфере.
Можете сказать, что благодаря сенсорной интеграции Вы вышли на новый уровень в работе?
Конечно, на новый уровень понимания и работы. Сейчас я уже позволяю себе давать действенные рекомендации родителям. Часто ко мне приходят с малышами, спрашивают, в чём дело. Бывает, ребёнок кричит, и я показываю, как его можно аккуратно помять, крепко обнять – и малыш успокаивается. Или свет приглушила – и ребёнок изменился, начал чем-то интересоваться. Для родителей это чудо, они удивляются: «Ничего себе, это работает!»
Сейчас я чувствую, что более полноценно оказываю помощь людям, которые не знают, что делать с ребёнком.
Ольга, а как родители отзываются о Вашей работе?
Они говорят, что узнали много нового, потому что большинство родителей вообще не знает, что такое сенсорные системы, у них первая ассоциация – с сенсорным телефоном. Когда начинаешь им рассказывать, они с большим интересом слушают.
Часто на занятия дети приходят в свободной одежде, а у них оказывается гиперчувствительность, они постоянно передергивают плечами. Я советую родителям покупать для детей одежду поплотнее, они прислушиваются и благодарят за то, что такие маленькие, можно сказать, «фишечки» помогают им во взаимодействии с ребенком.
Что скажете тем, кто ещё сомневается, нужно ли им проходить обучение по сенсорной интеграции?
Не надо сомневаться, надо обучаться. Более того, даже пройдя курс, надо учиться дальше, читать книги, наблюдать, ведь человек – удивительное создание, и познавать его надо со всех сторон.
Тем более, сейчас идёт печальная тенденция, когда приходят родители, у которых ребёнок вообще не разговаривает или говорит 2-3 слова, а они зачем-то учат, какой формы квадрат, овал. На вопросы «Вы играете со своим ребенком? В лужах вы давно купались?» они отвечают: «Нет, что вы, мы же занимаемся его развитием!»
Мне кажется, чем больше будет специалистов по сенсорной интеграции, тем больше будет возможностей нести в массы информацию о том, что самые важные сферы в развитии детей, особенно в раннем возрасте, – тактильная и эмоциональная.
***
Тоже работаете с детьми с разными диагнозами и хотите лучше понимать их потребности, чтобы помогать более уверенно и профессионально?
Регистрируйтесь на вебинар Светы Ревич - эрготерапевта из Израиля, чтобы научиться понимать причины трудностей каждого ребёнка и эффективно работать с ними даже в условиях группы:
