Немного - о литературном настроении. В связи с событиями в том числе в "Большой книге", где ушел директор премии, а ему на смену прибыла какая-то женщина из Ельцин-центра, ученица Гельмана и пр. Ряд писателей и критиков хотят даже какие-то воззвания писать и протесты. Против настолько уже вопиющего несоответствия лица культуры, ее фронтменов, с самой культурой. Против дискриминации, если коротко.
А толку писать? Они скажут - открывайте свои премии. Я, вообще, раньше совершенно не задумывалась, что можно легко в литературе оказаться на положении непризнанной несистемной культуры. Пока меня с моими 90-ми и "Мамой!!!" не щелкнули по носу словами "Это было лучшее время". Пока не стали от меня отворачиваться, чтобы не потерять крохи от либеральных фондов или ельцинского фонда Филатова.
Сейчас у меня период осмысления своего вероятного положения в такой культуре и такой литературе. Ок, я пока достраиваю дом, переезжаю. Осенью я сяду дописывать роман. Допишу его. Иии? И что? Мне интересно, что меня ждет после моих текстов этой весны. Я же когда-то предлагала "Новой" пригласить Прилепина на обсуждение "Обители" и говорить с ним с позиции безусловного признания его таланта. Типа, да, мы видим, что вы талант, а теперь наши вопросы. Я помню дикие глаза этих людей, которые говорили, что он враг и убийца, поддерживающий убийц. И когда у меня в РЕШ вышел роман, мне кто-то из либералов даже написал, что это стыдно, ведь там издают убийцу и т.д. Хотя почему-то именно он написал книгу о Соловках, а вот Улицкая не написала. Я была на Соловках три раза, я общалась с лучшими их знатоками, я прочитала море книг. Я хотела поговорить об "Обители" с Прилепиным серьезно, так, чтобы за мной стояла какая-то институция, что-то, чем можно было бы уравновесить наши с ним позиции. Но они не захотели.
Теперь я пытаюсь представить: а что мне самой будут говорить? Ощущение - будто запутался в силках. Я до сих пор не могу себе самой объяснить, несмотря на мою многолетнюю интифаду против этой паучьей банки и мои тексты о том, что застой среди святых лиц ничем не лучше застоя в остальном, как вообще так вышло, что у них столь огромное влияние. И я никак не могу отделаться от ощущения, что я, стоило моей позиции частично совпасть с государственной, оказалась, напротив, в андеграунде культуры. И о Прилепине я сейчас так много говорю именно по этой причине: его пример иллюстрирует это движение.
Когда политические взгляды делают тебя телезвездой, но из-за них от тебя отворачивается истеблишмент и ты вдруг оказывается на положении изгоя в культуре
Его случай - удивительный пример литературной биографии. На западе такое сложно себе представить. Когда сближение с государством вымывает человек из большой культуры.
Это серьезный вопрос. Будет ли наша культура в ближайшее время способна избежать политизации самой себя? И что будет с культурой, если значительную ее часть представляют, ею руководят люди, которые в обществе имеют мизерную поддержку? Общество их сомнет? Заставит открыть глаза? Или оно просто отвернется от них и от культуры, которую они поставляют?
Вот Галина Юзефович хвалит роман Киры Ярмыш "Харассмент". Это сегодня паралитература. Она существует параллельно реальности и не интересует подавляющее большинство не только народа, но и общества. Однако еще вчера это была единственная и безальтернативная культура. Что будет и с ней, и с обществом сейчас? Она вернется на свои позиции и продолжит производить совсем уже оторванную от реальности и не имеющую ценности культпродукцию? Если нет, то что придет ей на смену? Если да, то что ждет конкретно меня? Каково будет мое место в этой литературе и культуре?
