После войны на толкучках и блошиных рынках Советского Союза массово появились швейцарские и немецкие наручные часы, бинокли, отрезы диковинных тканей, добротные и красивые платья и жакеты, немецкие и австрийские аккордеоны с перламутровыми вставками, губные гармоники, швейные машины на резных станинах и без, фотоаппараты, немецкие велосипеды и патефоны.
Всем этим торговали спекулянты, солдатки или другие родственники солдатов и офицеров Красной армии, вернувшихся с войны.
На исторических форумах часто возникает закономерные вопросы. Является ли присвоение всех этих чужих вещей солдатами и офицерами мародерством? Или законным трофеем?
После жаркой рубки в немецких окопах, когда гитлеровскую пехоту выбивали и гнали дальше, в немецких блиндажах, бывало, еще дымился в чашечках кофе. Немцы бросали свое имущество и бежали.
И вот тогда все оставленное гитлеровцами на поле боя являлось неофициальным военным призом либо трофеем. В первую очередь, красноармейцы искали оружие с патронами, если враг близко, или еду. Оружие, чтобы отражать гитлеровские контратаки, когда немецкие вояки очухаются и офицеры погонят их в бой, а еду — потому что еда и выпивка на фронте всегда имеет ценность. Когда еще подтянутся полевые кухни, а заграничная еда казалась вкуснее, хоть и состояла, в основном, из эрзацев.
Фронтовик Н.Н. Никулин вспоминал:
"Еда не всегда была в наличии. Кроме того, ее крали без стыда и совести, кто только мог. Солдат же должен был помалкивать и терпеть. Такова уж его доля..."
Иногда везло в другом. В траншеях и блиндажах находились личные вещи немецких солдат и офицеров. Солдаты и офицеры разбирали себе все ценное, по их меркам, имущество немцев, до прибытия трофейных команд. И не считалось зазорным, если те кофейные чашечки из белого фарфора, с запасом кофе, появятся в блиндаже какого-нить штаба полка (кофе для советских людей был диковинным продуктом в то время).
После вступления советских войск на территорию Европы, освобожденные поляки, чехи, словаки, венгры, югославы в знак благодарности иногда дарили советским солдатам какие-то ценные для себя вещи, или меняли их на продукты.
После ожесточенных боев при освобождении гитлеровской Германии, солдаты и офицеры иногда находили в пустых квартирах чьи-то ценные вещи, которые забирали себе. И вот тут усмотрение командиров решало, трофейный приз (на который можно закрыть глаза) это или мародерство.
Тем более что, еще 19 января 1945 года вышли приказ Сталина "О недопущении грубого отношения к местному населению", о котором официально были проинформированы все солдаты и офицеры (впрочем, военными прокурорами выяснялось, что многие солдаты были лишь проинформированы о наличии такого приказа, но суть его не знали).
Командующие фронтов и политуправления по этому поводу выпускали свои приказы и указания. Например, директива Военного совета 1-го Белорусского фронта "Об изменении отношения к немецкому населению" от 22 апреля 1945 года прямо указывала военным комендантам городов устранять случаи самовольного изъятия личного имущества у немцев.
Советским солдатам и офицерам запрещалось отнимать у местного населения: различную технику, сельскохозяйственный скот и продукты питания. А командующий 2-м Белорусским фронтом маршал К.К. Рокоссовский и вовсе распорядился всех насильников и мародеров, застигнутых на месте, ставить к стенке. Таких было немного, чаще советские солдаты и офицеры проявляли благородство.
Но вещевые отношения присутствовали.
По воспоминаниям Николая Никулина, командование предоставляло право каждому советскому солдату и офицеру раз в месяц послать домой посылку весом двенадцать килограммов (Л.Копелев пишет: Каждому солдату предоставлялось право посылать одну или две восьмикилограммовые посылки в месяц. Офицерам вдвое больше и тяжелее...). И посылки с вещами и продуктами шли в Советский Союз. А некоторые из генералов и маршалов и вовсе отправляли ценные вещи на Родину вагонами.
Но официальный способ получить какую-то заграничную вещь в собственность был один — командование могло поощрить отличившихся в боях солдат и офицеров подарками из фонда трофейных команд.
А случаи мародерства на фронте имелись, особенно в поверженной Германии.
Тот же самый Н.Н. Никулин вспоминал:
"На вокзал города Алленштайн, который доблестная конница генерала Осликовского захватила неожиданно для противника, прибыло несколько эшелонов с немецкими беженцами. Они думали, что едут в свой тыл, а попали... Я видел результаты приема, который им оказали. Перроны вокзала были покрыты кучами распотрошенных чемоданов, узлов, баулов..."
Л.Копелев свидетельствует:
"На всех путях по вагонам рыщут в одиночку и группами такие же, как мы, охотники за трофеями. У кучи приемников сияют красные лампасы – генерал, а с ним офицер-адъютант и двое солдат, волокущих чемоданы и тюки. Генерал распоряжается, тычет в воздух палочкой с серебряным набалдашником..."
Трудно сказать, пишут ли профессор Никулин и диссидент Копелев правду, или это игра их антисоветского воображения, остро проявившегося в семидесятые годы, на волне негласного противостояния интеллигенции и официоза.
Но в докладе военного прокурора Первого Белорусского фронта Военному совету фронта генерал-майор юстиции Л. Яченина от 2 мая 1945 года отражены случаи мародерства и принятые меры. Вот один из них:
"(...) Не прекратилось еще и барахольство, заключающееся в хождении наших военнослужащих по бросовым квартирам, собирании всяких вещей и предметов и т. д. (...)
"Командир минометной роты 216-го стр. полка 76-й стр. дивизии ст. лейтенант Буянов самовольно объявил себя начальником патруля г. Бернау и в пьяном виде останавливал всех проходящих немцев, отбирая у них ценные вещи. Буянов предан суду военного трибунала..."
Архивные документы военной прокуратуры СССР свидетельствуют о том, что в первой половине 1945 года за совершенные бесчинства под трибунал попали 4 тысячи 148 офицеров Красной армии. Большинство насильников и мародеров военно-полевые суды приговорили к длительным срокам лишения свободы.
Подавляющее большинство этих случаев — насилие, а не мародерство. Советские солдаты и офицеры видели, что сотворили гитлеровцы на их земле и пришли в логово зверя с твердым намерением беспощадно разрушить его. И в той же поверженной Германии у многих наступало прозрение: обычные гражданские люди ни в чем не виноваты.
Стоит отметить, что большинство советских солдат и офицеров вернулось домой без всяких призов и ценных вещей, за исключением какой-нибудь безделицы: немецкого штыка или бензиновой зажигалки. Они честно выполнили свой воинский долг и приехали домой с одним солдатским вещмешком. Солдатские трудолюбивые руки соскучились по мирной работе, о трофейных аккордеонах с патефонами они не думали.
