К началу прошлого века самые богатые россыпи Приамурья были отработаны. Промышленники не хотели тратить свои деньги на механизацию добычи желтого металла и стали объединять прииски в общества для получения свободных капиталов. В 1900 году создано Амурское золотопромышленное общество (АЗО), которое начало разрабатывать новый Златоустовский прииск.
«По договору от 05.12.1900 г. П.В. Мордин передал АЗО все россыпные площади. Заявки же, а впоследствии и отводы рудников оставил за собой. Основной капитал АЗО определен уставом в 3000000 рублей, разделенных на 12000 акций. Мордин при учреждении общества оставил за собой 55% общего количества акций и был первым председателем правления и директором-распорядителем. Затем путем выкупа акций участие его увеличилось до 75%, голос Мордина был решающим на общем собрании акционеров» (исторический очерк).
Став в 1899 году миллионером, Мордин пытается еще больше разбогатеть, все работы на площадях АЗО велись хозяйским способом. Часть крупных приисков к тому времени была механизирована. Работники устанавливали узкоколейные пути, завозили вагонетки, которые заменяли таратайки, строили сплотки. Но начало нового века не принесло облегчения простому старателю, изнурительный 15-часовой рабочий день остался прежним. Не изменилось ничего, и людское терпение было на пределе. Рабочие стали отстаивать свои права. На многих приисках, в частности на прииске Жедренском (1900 г.), забастовали рабочие. По приказу управляющего Степенова прибыли казаки. В результате 12 человек было убито, многих забрали в «казенный дом».
Ведь, чего греха таить, самое ценное — доводку и сохранность золота — доверяли не вполне порядочным людям и хозяйским лизоблюдам. Они привыкли приходить к обогащению путем обмана. Даже продвигающийся прогресс в освоении разработок золота был им на руку. Они грели руки на сговоре с промывальщиками.
Тяжелый рабский труд очень часто приводил к волнениям среди рабочих. Их били, арестовывали. Когда в 1902 году был принят закон о свободном обращении золота, многие старатели ушли хищничать. Их пытались заменить новичками. В «жилуху» постоянно отправлялись пароходы с вербовщиками. Они заманивали людей своими рассказами о большом золоте. Ставка делалась на переселенцев, беглых со знаменитой «амурской колесухи» и разный сброд. Будущих работников подбирали на железнодорожных вокзалах, в речном порту и на пристани Благовещенска. Предпочтение отдавалось китайцам — они были нетребовательны и работящи.
Набрав нужное количество людей, служащие АЗО дико пьянствовали в ресторанах, дожидаясь отплытия парохода. Путь предстоял по Селемдже до Экимчана. За одну ночь кутежа нувориш оставлял в кабаках до одной тысячи рублей. Потчуя себя расстегаями, паюсной икрой и пухлыми разнузданными девками, не забывая кичиться, какой он богач и что все он может. Тогда как простой старатель за весь сезон едва зарабатывал 30—35 рублей.
Пока небольшой мелкопосадочный пароходик с трудом преодолевал мощное течение Селемджи, над долиной слышались крики, пьяная брань и унылая песнь о таежном бродяге. С 1891 года деревянный пароход «Баян» ходил между Благовещенском и Экимчаном, снабжая прииски продовольствием, мануфактурой, скобяными изделиями.
Позже золотопромышленники Н. А. Королев и К. Г. Веселентьев создали Нижне-селемджинское золотопромышленное товарищество, приобрели пароходы для снабжения приисков, открыв компанию Селемджинского пароходства. В станицах Черняевского и Кумарского округов занялись поставкой сена для Верхнеселемджинской компании по подряду на сумму 40000 рублей и перевозку грузов на сумму до 50000 рублей. Крестьяне-переселенцы, занимающиеся хлебопашеством, поставляли фураж, зерно.
В некоторых селениях крестьяне занимались ремеслами — гнали деготь, смолу для золотопромышленных компаний, изготавливали колеса, телеги, сани и мелкую посуду. Мещане-молокане имели небольшие гончарно-бондарные производства, чья продукция была также востребована на приисках. Крестьянин деревни Астрахановка Огородников дал частный кредит для П.В. Мордина мукой и маслом — 25000 рублей.
В 1901 году во время Столыпинской реформы заграничную муку обложили пошлиной — ее стало невыгодно завозить. предприимчивые амурские купцы стали открывать мукомольные предприятия, у которых основными потребителями были золотые прииски. Много товаров отправлялось на пароходах «Баян», «Казбек» и со знаменитой торговой фирмы «Чурин и К» в адрес их служащей и владелицы нескольких приисков Юлии Николаевны Репиной. Она была бывшей протеже Мордина, ставшего у руля АЗО и хозяина Харгинских приисков.
Благодаря этим поставкам и вложениям своего капитала АЗО оказало заметное влияние на экономическое развитие края. Оно стимулировало судоходство, сельское хозяйство, частные промыслы и являлось крупным потребителем товарного хлеба и фуража. Однако, как видно из исторических документов, в лавках обществу зачастую продавались подтухлые продукты, гнилая мануфактура, непрочный инструмент. Все это закупалось снабженцами, которые наживались за счет компании. Много золота АЗО уходило на подкуп чиновников и разного рода благодетелей. Было построено много домов для служащих компании, новое здание управления, где главным бухгалтером и управляющим был Смолин. Также выросли богатые дома в Иркутске и Санкт-Петербурге, где плотно обосновался наш главный миллионер Мордин.
Обосновавшись в Санкт-Петербурге, Мордин скупал все, что имело вес в данной эпохе: угольные шахты, золотые рудники, лесоперерабатывающие заводы, пароходные товарищества. Он был основным держателем пакета акций 75% «Амурского золотопромышленного общества» и к началу первой мировой через своих доверенных руководил АЗО из Северной столицы. Путь к нему был долог и труден. Сначала служащие добирались с Харгинских приисков до Экимчана на лодках, а там на пароходе до Благовещенска. Получив в главной конторе нужные бумаги для отчета, мчались на тройках по еще новой Амурской колесухе до Иркутска и далее через Урал в Петербург.
Странно как-то получается: в те далекие времена, когда шла золотая лихорадка на Харге, было начало XX века, и этот период почти не упоминается даже в легендах, хотя документы тех лет еще хранятся в частных коллекциях, в архивах. Ведь это история тысячи тысяч людей, работавших на золотых ключах. Сколько загубленных жизней, сколько разбитых судеб, сколько несбывшихся надежд. Все это история прииска, и плохо, что она позабылась. Нужно, чтобы наши дети знали историю своей малой родины, знали о жизни простого селемджинского старателя.
По составлению геологической карты в верховьях Селемджи 1901—1909 гг. работал геолог Хлапонин, который составлял карту-двухверстку. Выходы кварцевых пород с видимым золотом вдохновили Мордина на поиски рудного золота, в этом деле были задействованы горный инженер Буньков, геолог Лебедев, геолог барон Унгерн-Штернберг. Геологоразведка велась буровыми станками «Эмпайр», в движение они приводились конной тягой, глубина бурения 1,5 метра, пробы брали через 20 см желонкой.
При шурфовании жилы магистральной и других на сопке вдоль ручья Албын взяты анализы проб и отправлены в лабораторию Горного института императрицы Екатерины II. Показания золота в кварце до 37,5 золотника (97,5 г/т). Инициатором в новом рудном деле был П.В. Мордин, поэтому все россыпные площади по договору 5.12.1900 г. он передал АЗО. Заявки и отводы рудников оставил за собой. В поисках богатых месторождений разбрелись по глухой тайге золотнички-одиночки, стараясь не выходить в жилуху на прииски, где их знали, чтобы не попасть в руки карателей-казаков.
Продукты и все нужное можно было купить за золото по ту сторону хребта Эзоп на реке Нимане в селе Ярмарка. Сюда в дни большого торга направлялись старатели, охотники. Купцы на ярко разукрашенных тройках приезжали с товаром. Бутыли со спиртом, широко раскатанные тюки мануфактуры, чай, табак, блестящие винчестеры, маленькие зеркала... Все ошеломляло одичавших в тайге людей, они готовы были скупить все, от веселья кружилась голова, все вокруг были братья и все счастливы. Старатели пили с промысловиками, пели песни, хвалились обновками. Дико дрались, с лобзаниями мирились, и так день за днем в пьяном угаре. Лился рекой спирт, звенело золото, переливались блеском шкурки горностаев, белок, соболей.
А потом все это враз кончалось, тройки уезжали вниз на Бурею и дальше на Амур, а холодный сырой рассвет открывал перед нами картину. Пропившись до последнего хвоста, сидя на оленьей нарте, размазывал пьяные слезы эвенк, на краю бывшего торга лежал в грязи и матерился опухший от пьянки и обобранный торгашами старатель.
Глухая тайга постепенно расступалась под напором людской массы, наводнившей ее, как муравьи. Многие стали оседать здесь же, на приисках, строя домики и корчуя огороды. Пришлый и беглый люд ютился по баракам, все это было похоже на постоянное место жительства. По берегу Харги расстроились станы Жедринский, Златоустовский, в верховьях Селемджи построился населенный пункт Дмитриевка, впоследствии перевезенный в п. Верхнемайский. Вдоль реки Эльги на бугре раскинулся стан Ольгинский с рядами крепких складов, где хранились запасы муки, крупы, завезенные по Царской дороге через гору Эзоп из Софийска.
Пробивались тропы, строились дороги, обживая владения злого духа Харги. По рассказам эвенков, в эти места приходили помирать старые и больные олени. Больно худое место. Здесь «живет» дух Харги.
Теперь же золотая лихорадка одурманивала пьяные головы старателей, непосильным трудом превращала в инвалидов здоровенных тамбовских мужиков, истощала тела узкоглазых китайцев. Двадцатый век изменил былую жизнь на Амуре — строились заводы, фабрики, мукомольни. Засевались тысячи га земли. Предприимчивые переселенцы обеспечивали население мясом, молоком, овощами. Казалось, живи и радуйся, но царское правительство втянуло Россию в войну с Японией. И хотя с приисков мало кого забирали в армию, вести о потопленном «Варяге», о событиях в далеких сопках Маньчжурии доходили до харгинских приисков. А здесь были свои законы: «Закон — тайга, черпак — норма, и работа, работа».
После первого съезда золотопромышленников, который был в 1907 г., правительство разрешило брать ссуды для приобретения золотодобывающих машин. На съезде Мордин П.В. был готов пожертвовать деньги на открытие училища горных техников, он понимал, что механизация и правильная разработка разрезов — это гарантия на будущее. Ранее он принимался за разработки и подготовки полигонов под новозеландские драги, для чего отправил своего специалиста-самоучку Алексеенко на изучение дражного дела в Бодайбо. Когда лодка с людьми проплыла устье Харги, они расслабились, и на одном из перекатов Селемджи Алексеенко утонул.
Перспективная разработка нового разреза ниже ключа Казанского, который был параллелен с ключом Албын, где стоял прииск Жедринский, сулила хорошую прибыль, поэтому была применена новая технология с водоотливом, пульсометрами и центробежным насосом, именно сюда нужны были грамотные люди, разбирающиеся в механике, а также плотники, чернорабочие. И они нашлись на строительстве амурской железной дороги, которая строилась с 1908 года.
Возбужденные рассказами о сказочном богатстве золотых ключей, потянулся шустрый оборотистый народец в далекую тайгу, бросая тяжелые земляные работы, представляя в воображении себя чуть ли не хозяином прииска. Ох и много косточек этих россиян было съедено зверем, многие погибли от водки и, проигравшись в карты, умерли от острого ножа. Но неведомая сила заставляла их пополнять ряды обнищавших старателей.
Дела компании АЗО шли в гору, вплоть до 1914 года на Златоустовском, Жедренском приисках велись работы крупными золотичными работами, летом открытыми разрезами, зимой ямными, за этот период было намыто 117 пудов золота.
Привлеченный Мординым знаменитый инженер В. Д. Рязанов высказался за целесообразность постановки дражных работ на Харге. Подключив свои санкт-петербургские связи, Мордин наладил деловые отношения с голландской драгостроительной фирмой «Верфь Кондар» и взял на себя ее представительство по продаже драг в Сибири. Начиная с 1913 года шла поставка запчастей и драг на зейские, селемджинские, амгунские прииски.
АЗО закупило первую паровую драгу и в лето 1914 года, она была собрана и запущена в котлован Златоустовского прииска на участке ниже устья ключа казанского. Драга работала на дровах, ее укомплектовывали сменами по 7 человек, сразу здесь и обучая дражному делу. В первый промывочный сезон намыли драгой № 1—9 пудов золота. В зиму 1915 г. на лошадях и верблюдах была доставлена вторая драга и за сезон 1916 г. уже две драги дали отличные показатели. Запчасти доставляли с Норских складов на деревянном пароходе «Баян», однако Селемджа в тот год была мелкая, и груз приходилось перегружать на деревянные баржи и бечевой поднимать вверх. После Стойбы до Экимчана было 49 мелких перекатов, но все равно груз доставляли, а дальше на лошадях до Харги.
В это время на приисках началась мобилизация солдат на первую мировую войну, закон о Воинской повинности на Амуре был введен с 1909 года. Первые эшелоны амурцев 50 тыс. в сентябре 1914 г. ушли на западный фронт.
На станциях воинскими частями разграблялись поезда с грузом и запчастями, закупленными золотопромышленниками, забирались кони, фураж. Несмотря на развернувшиеся события, с Амгуни буксиром в собранном виде на Норский склад для АЗО была доставлена третья драга.
Осенью вступил в управление техник С. В. Зазубрин Расторопный управляющий настаивал перед Мординым о необходимости разведки к устью Харги и, воспользовавшись самостоятельностью, финансовыми возможностями в зиму 1917—1918 гг., произвел комбинированную разведку шурфованием и бурением «Кийстоном». Разведка подтвердила мощность россыпных месторождений, их назвали площадь «Драга».
Надзор и работа были поручены студенту горного института Перебойкину. Летом 1917-го поверхностные разработки по распадку ключа Албын, Верхне-жедренского рудника были передвинуты на рудники: третий, четвертый, пятый, шестой, т. е. на восток, выше в горы и частично на седьмой рудник, находившийся севернее на макушке горы. Возобновлена была лаборатория и организовано производство анализов: амальгамацией и плавкой.
Албынские миелиты отличались весьма высоким содержанием вольфрамовой кислоты, что встречается сравнительно редко, и в связи с большим спросом на вольфрам в металлургической промышленности использовались для изготовления орудий и снарядов.
В нижнем течении Харги разрабатывались ключи Оканак, Корейский, Голландия. Верховье реки захлестнул золотой бум на ключах Каврижка, Лобастов, Павловский, Амбарный. Арендованные россыпи промывались небольшими артелями со сдачей золота в компанию АЗО. Предреволюционная обстановка дошла и до глухих таежных приисков Буреинского горного округа, горнорабочие стали предъявлять свои требования руководству АЗО. Они требовали отмены 15-часового рабочего дня, повышение заработка, отмену штрафов.
Выборные рабочие, старатели активно наседали на акционеров-хозяев. Среди активистов были горнорабочие М. П. Забелов, А. Д. Скобцев, К. П. Березин, плотник Михаил Павлович Шишканов (его имя носит одна из улиц п. Златоустовск), а также откатчики третьего, седьмого рудника В. И. Вейсман и Н. Ф. Земсков.
8 апреля 1918 г. на общем собрании С. В. Зазубрин был отстранен от должности управляющего АЗО и тут же был избран членом руководящего коллектива, исполняющим обязанности члена Исполкома по горно-техническому отделу в качестве секретаря и председателя.
В дни Февральской революции многие приискатели вздохнули, казалось, что наконец-то наступила новая жизнь. Но в историю приисков пришел период двоевластия. Акционеры и Мордин требовали намытое золото себе, советская власть на Амуре — себе.
В первые месяцы революции советская власть национализировала землю, банки, транспорт и начала национализировать крупную и золотодобывающую промышленность. Хозяин АЗО П.В. Мордин, удачливый миллионер, понес крупнейшее разорение. На харгинских приисках власть перешла С. В. Зазубрину и приисковому Совету рабочих депутатов.
Впрочем, жизнь на Харге ничем не изменилась, драги не простаивали, артельские работы шли прежним ходом. Одно было плохо: запасы запчастей на мординских складах иссякли, а молодой республике нужно было золото, и тогда рабочие из трех драг собрали две, сняв недостающие части и механизмы с драги № 2. Единственное предприятие на Дальнем Востоке по размерам своего механического оборудования и по проценту доходности было обречено на гибель.
Еще в марте 1918 г. вся территория Дальнего Востока была во власти Советов, а уже 5 июня 1918 г. Дальсовнарком объявил военное положение. Ибо японские интервенты оккупировали Приморье, в Благовещенске поднял мятеж атаман Гамов. Белые войска генералов Семенова, Каппеля, Колчака насаждали свои законы всей территории края. Японцы сожгли Николаевск-на-Амуре, и семьям большевиков пришлось идти через тайгу в сторону харгинских приисков. С ними совершил переход через гору эзоп Александр Фадеев, будущий писатель.
Надежный проводник вывел их к Экимчану, и они на пароходе ушли в далекий Благовещенск, остававшийся еще красным. По селам и станицам зверствовал особый маньчжурский отряд, сформированный Семеновым под командованием Калмыкова. Они забирали лошадей, фураж, хлеб, жестоко убивали сочувствующих советской власти. Прииски оказались в трудном положении: не хватало продуктов, муки, соли и всего необходимого для жизни, лишились запчастей драги. Вновь правила старая власть. Волна бесхозяйственности, стяжательства, разрухи окунула прииски в пучину страха. Взялись за лотки затаившиеся хищники, снова стали бить тропы в тайгу на неизведанные золотые ключи.
Всеобщая контрабанда лихорадкой охватила таежный край, потек золотой ручеек через Благовещенск в Китай. Вывозились меха горностая, соболя; лекарственные медвежья желчь, кабарожья струя (пупа), панты северного оленя. Бывшие золотопромышленники-судовладельцы угоняли на ту сторону Амура национализированные суда, вывозили станки, оборудование, запчасти, а также зерно, фураж. Контроль за границей был слабый, и многое ушло за кордон. Начался голод, деревни разорены, из Китая предприимчивые селяне, станичники, горожане, не боясь смерти, стали вывозить из соседнего Сахаляна спирт в бончках, опиум, морфий, чай, маньчжурский табак.
Поставщики контрабанды объединялись в обозы до 30—40 подвод, вооружались и двигались через границу в сторону горных хребтов по таежным тропам, застывшей реке Селемдже. Спускаясь вниз, везли контрабандой золото, меха. В поселковых притонах рекой лился спирт. Подняла голову уголовная братия, обирая одиночных старателей.
Один грамм опия-сырца выменивался на 1 грамм золота. Разруха была на руку нечистым людям. Они с удовольствием обогащались, делая три-четыре рейса обозом за сезон. Простые старатели жили впроголодь. На прииске была неразбериха. эксплуатация недр земли и разработка приисков трудовыми артелями дали отрицательные результаты. Никто ни за что не отвечал, разработки велись беспорядочно и безответственно. На приисках процветало пьянство, рабочие не выходили на работу и в результате золота добывали мизер.
В 1920 году драгами № 1, № 3 добыто 5 пудов золота, из них 2,5 пуда поступило в Горный отдел молодой Дальневосточной республики. Остальное золото расходилось на местные нужды: на приобретение продуктов, на выплату зарплаты рабочим «Дражруда», а также на субсидирование и кредитование других коллективов и всех трудовых артелей Буреинского округа.
Как сказал делегат коллектива «Дражруда» Н. Ш. Долганев в своей докладной записке от 06.06.1921 г. в отдел добывающей промышленности, предприятие «Дражруд» взяло в аренду 1 ноября 1923 г. на большой срок рудную фабрику, рудники Верхнежедринский и рудники № 3, № 5, № 7 и другие. Вскоре рабочими была построена новая рудфабрика на берегу реки Эльгакана в устье ключа Казанского.
Перевезенное оборудование было изношено, в результате происходило измельчение руды, и золото даже в амальгаме уплывало, сдираемое большими крупинками кварца с листов. По реестрам Буреинского горного округа, за 1924 год отработано 201090 пудов руды и поступило золота 5 пудов 17 футов, получается в 100 пудов 10 золотников.
В это же время группа выборных рабочих возбудила перед Горным управлением ходатайство о предоставлении драг в аренду, тогда возникла мысль о соединении артелей фабрики и драги, этот вопрос разрешился, и появилась объединенная артель «Дражрудфабрика». Все долги аннулировали и заключили с Горным управлением договор на условии закона о золотом промысле того времени. Членом ревкома артели и председателем был выбран М. П. Шишканов. В этой обстановке плохо было безграмотным рабочим наладить государственную добычу золота.
Бывшие акционеры АЗО, мординские лизоблюды старались пристроиться в приисковое управление «Дражруда» в качестве спецов, а потом путем дезорганизации производства, провоцирования финансовых кризисов создать видимость, что прииски нужно вновь передать в частные руки, благо НЭП был в рассвете и частный капитал еще оставался в силе.
Они укрывали от учета сводки содержания золота в разрезах, занижали их объемы, пытались сделать их разработку нерентабельной. Для этого поддерживали связь с бывшими хозяевами приисков, с иностранными инвесторами, участвовавшими в разработке приисков. Вся эта компания обосновалась на той стороне Амура, в Китае, и финансировала своих агентов. Вся эта нехорошая суета очень плохо отразилась в работе «Дражруда». Поднимала голову жестокая банда Иванова, зверствовала банда Жучка, мелкие отряды генерала Пепеляева терроризировали прииски. Но несмотря на это, рабочий подъем на золотых полигонах не убывал.
После денежной реформы 1924 года, где денежные знаки подкрепились золотом, государство образовало «Союззолото» и с 1925 года стало единоличным хозяином золотой промышленности. На Дальний Восток приезжает Калинин. Узнав о тяжелом положении, ЦК направил тысячи коммунистов из Центральной России для восстановления хозяйства и промышленности. На золотые прииски отправляют грамотных механиков, заводских слесарей, проверенных войной борцов за светлое будущее.
В п.Экимчан организуется ОГПУ во главе с И.А. Томским. Чекисты зорко следили за сохранностью золота и сумели раскрыть преступную деятельность затаившихся врагов. Подвижной оперативно-войсковой группой ОГПУ была вывезена группа саботажников в город и предана суду. Прииски ожили, стали поступать запчасти для драг, и при поддержке треста «Дальзолото» в 1926 году на полигонах харгинских приисков заработали три восстановленные драги.
В зиму этого же года завершилось и строительство электростанции, построенной в 10 км ниже Златоустовского между реками Б. Эльга и Харгой. Она работала на дровах, мощность ее была мала, швырок для нее сплавляли по Харге и трелевали в штабеля. Постепенно расстраивался поселок возле электростанции. Механизированное дражно-рудное харгинское предприятие оживало, население прибавлялось, старатели приняли советскую власть и помогли молодой республике золотом. Многие отдали за это свои жизни. Об этой забытой истории мой рассказ
