Многим известны те знаменитые дебаты о природе человека, которые состоялись между Хомским и Фуко. Обычно их представляют как антагонистов, однако Фуко не говорил, что не верит в природу человека, он говорил о том, что необходимо сначала понять, насколько мы вообще можем говорить о таких понятиях как творчество, свобода и справедливость, предрасположенность к которым по утверждению Хомского заложена в природе человека, если они в той или иной степени являются навязанными властью концепциями. Фуко предлагал начать с критики социальных институтов, через которые власть формирует у людей определенные стереотипы восприятия, создавая некую сеть из понятий, концепций, через которые люди оценивают, изучают и себя, и мир.
По мнению одного из участников нашей арт-группы, наиболее "либерального" представителя, Фуко более последователен в своей критике властных структур, нежели Хомский, и более полезен и практичен именно для критики либеральных институтов власти.
Эту практичность концепции Фуко можно использовать для развенчания определенных либеральных мифов, которые выдаются как результаты психологических исследований. В прошлом были очень популярны исследования различий между религиозными и нерелигиозными людьми, естественно они были "не в пользу" верующих, коих исследование рисовало как более агрессивных, непримиримых и даже в каком-то плане маргинализированных, нежели нерелигиозных людей. И если мы начнем рассуждать в русле концепции Фуко, то мы можем задать вопросы: а какие существовали социальные условия, которые могли бы предопределить подобные результаты? Можем ли мы говорить о "чистоте" данного исследования, если не принимать во внимание, что в последние пару веков точно религия подверглась чуть ли не остракизму? Как мы можем проводить исследования и тем более делать подобные выводы без освещения социальных условий, под действием которых происходило формирование определенного отношения к феномену религии и веры? Если религия и вера загонялись наукой и насаждаемой светскостью в чуть ли не зону резервации, то нельзя ли ожидать, что большая часть людей, которая раньше могла бы выразить себя через веру, попыталась найти свое отдохновение в иных областях, чтобы не подвергнуться если не осуждению, то попытаться выступать в обществе с более сильной позиции?
Другой же участник нашей арт-группы считает, что само понятие критики, его ценность являются частью формируемой властью сети восприятия. Критика по сути важна лишь в лоне либерализма, потому как проистекает из определенной цепи логических рассуждений, в которой пытаются найти противоречие. По сути критика лишь встраивает необходимые звенья в навязываемые властью концептуальные цепи, что делает всю конструкцию более прочной благодаря выявленным противоречиям, повышающим градус правдоподобности диктуемой властью иллюзии, потому как "непротиворечивые" концепции являются стерильными, они словно лишаются "вкуса". И с этой позиции ни Фуко, ни Хомский не правы, так как действуют в русле навязываемых властью концепций, так как формируют свои доводы в русле той рациональности, которую продвигает власть: они ставят доводы разума выше природы (или Бога, если говорить с позиции веры). Даже Хомский, когда говорит о природе человека, словно "навязывает" свое видение того, с каких принципов должно происходить устройство нового более гуманного общества - принципов, к которым он приходит своим "разумом".
Если рассматривать Фуко и Хомского как критиков либеральной, капиталистической власти, то концепция Фуко возможно более практичный инструмент и возможно более последовательный для применения в тех же психологических экспериментах, потому что на основе этой концепции можно ставить конкретные вопросы, ставить под сомнение навязываемые под эгидой науки понятия и соотношения.
Но именно как критики они поддерживают внушенные этой же властью предубеждения отстаивания своей правоты через рациональные аргументы.
