- Я родился в деревне Ярцево-Гурьево Смоленской области, - рассказывает Владимир Новиков. – Когда началась война, мне было всего три года. Но немцев я помню. Отец мой сразу на фронт ушёл, чуть позже медсестричкой ушла и его сестра. Домой никто из них уже не вернулся. Когда немцы к нам нагрянули, они выгнали всех на улицу, и начали отбирать так называемые неблагонадежные семьи. Под это определение как раз попадала наша семья – отец наш был коммунистом, председателем деревни. Погнали нас на станцию, погрузили в телячьи вагоны. В них мы доехали до самой Беларуси. Привели нас куда-то, а перед нами чисто поле. Немцы собрали всех мужиков и велели им копать что-то вроде канавы по периметру. Делать нечего, пришлось им копать. Не будешь приказы выполнять – расстреляют на месте. Потом мужики вкопали столбы, проволоку колючую натянули. Так буквально за сутки люди своими же руками построили себе концлагерь.
Как Владимир со своим братом и мамой оказался по другую сторону колючей проволоки, он не помнит. Знает лишь, что его семью приютили белорусы. Там же оказалась и тётя Владимира со своей дочкой.
- Взрослых тогда постоянно гоняли рыть окопы и противотанковые рвы. Ну а дети оставались одни. И однажды мы, оставшись без присмотра, вышли на улицу. На дворе осень, снег уже лежит, а мы бегаем босоногие да голопузые. Вот и простыли. Нас повели к доктору, немцу. Он мамам нашим сказал тогда: «Киндер капут». Я-то выкарабкался, выжил, а вот сестрёнка моя двоюродная – нет.
В 1944 году Беларусь была освобождена. Можно было ехать домой. Да вот только на чём? Выжившие жители Ярцево-Гурьево добирались до своего дома на лошадях – от Беларуси до выжженной немцами Смоленщины.
- Мы проезжали те места, где до этого шли бои. Там повсюду были трупы людей, останки лошадей. Погода была тёплая, поэтому смрад стоял такой, что дышать было нечем. И там было где-то с километр.
Добрались до деревушки как раз к посевной. Лошадок сдали в колхоз, пахать было не на ком, поэтому первые посевы дались непросто. Надо сажать картошку, а мужиков почти нет, да и скота тоже. Женщины пахали на себе. Возьмут оглоблю по две женщины с каждой стороны, а пятая плуг тянет. Еды в первое время не было, перебивались как могли – ели крапиву, лебеду, щавель.
- Единственное, что запомнилось из детства – голод. Дети были как волчата. И у кого ни спроси, все через это прошли. Но ничего, выжили. А дальше становилось всё легче.
Владимир Новиков отслужил три года в инженерном батальоне под Ленинградом. Удлинял на аэродромах взлётно-посадочные полосы под самолёты типа МиГ и Су.
- После армии услышал по радио, что идёт набор людей на строительство Вилюйской гидроэлектростанции на Крайнем Севере. Вот тут-то и загорелась душа романтика! Приехал, спросил, где буду жить. Тогда посёлка Чернышевский ещё и в помине не было, одна лишь тайга непролазная. Мне ответили: «Вон городок палаточный, там и будешь». Мне в палатке после армии было не привыкать жить. А когда общежитие построили, оно мне вообще дворцом показалось.
На Севере Владимир встретил свою жену – Лидию, с которой они справили золотую свадьбу, вырастили двоих детей.
Во время звонков Владимира Васильевича младшая из его внучек всегда ждёт, когда он попросит родителей девочки потискать её от его имени. Дедушка слушает заливистый смех внучки в телефонной трубке, и улыбается сам.
#великаяотечественнаявойна
