…Что его разбудило, он понять не мог. Словно ощутил какой-то толчок в том направлении, что он в комнате не один. Леша полежал, не решаясь открыть глаза. Что-то сегодня вечер однозначно не сложился. Светланка не пришла – раз! Соседи, достали своими проблемами, конкретно – два! Мало что ли? А сейчас какая-то тягомотина мозг выедает! Лешке стало страшно. «Будь готов! – сказал ему тогда главврач: - Видения могут вернуться!». Леша вспомнил его слова и зажмурился еще крепче. Но страх постепенно вытеснялся любопытством: чувствовалось что в его комнате, реально, было не так как всегда. И он оказался прав.
…Комната изменилась! Придя в себя, изумленный Лешка понял – изменилось все! На окнах, каким-то непостижимым образом, вместо порыжелого тюля оказались тяжелые бархатные занавески. Дверь укрывали рыхлые бордовые портьеры с золотистой бахромой по краям, перетянутые посередине узкими лентами, завязанными на пышные бантики. В углу, на месте полированного стола, стояло допотопное двух тумбовое изделие желтого цвета с крышкой, обтянутой коричневым дерматином. На ней темнел причудливый письменный набор из серого камня, с большой квадратной чернильницей. Из высокого, точеного из дерева стакана, высовывались острые кончики цветных графитных карандашей.
Но и это не было важным: самое интересное, что на кожаном диване с высокой деревянной спинкой, прямо напротив Лешкиной кровати, сидел плотный человек в широких брюках и вышитой по воротнику рубахе. Он озабоченно вздыхал, протирал клетчатым носовым платком стекла круглых очков. Рядом с ним лежала развернутая газета. «Рабочая правда» - прочитал Лешка отпечатанный крупным черным шрифтом заголовок. И дата: 16 декабря 1938 года. Изучив цифры Леха для начала запаниковал, а потом впал в оцепенелый транс.
Мужчина протер стекла, торопливо водрузил золоченую оправу на переносицу, взял газету. Но читать, почему-то передумал, снова, с тяжелым вздохом отложил ее на порыжелую кожу дивана. Осмотрелся по комнате и громко закричал: «Люся! Людмила Павловна! Ты скоро?»
«Кого он зовет!», подумал ошеломленный происходившим Лешка, и тоже, посмотрел по сторонам, отыскивая взглядом неведомую Люсю, да еще - Павловну. Он поднялся с кровати и нерешительно прошел вперед. Но мужчина никак не реагировал на его появление. Парень остановился прямо посередине комнаты у большого круглого стола, который накрывался к обеду. Над столом низко свисала лампочка в большом абажуре из прозрачной розовой ткани.
- Мужи-и-ик! Эгей… Ты кто? – негромко позвал он озабоченного толстяка. Но тот упорно отказывался его замечать. Лешка подошел вплотную, и для большей убедительности помахал рукой перед его лицом: - Дядя, ау-у!
Но пожилой человек вместо ответа или возмущения вдруг легко поднял свое грузное тело и прошел к письменному столу. При этом он – прошел через Лешку как через воздух. Оторопелый парень машинально хотел взять оставленную на диване газету, но не смог: пальцы бесполезно проваливались сквозь листы, ставшей призрачно невесомой, бумаги…
«Дела! Выходит – я теперь невидимка! А кто тогда он?» - растерянно подумалось ему. Но ответ на вопрос пришел гораздо быстрее, вместе с невысокой, полной женщиной, внесшей в комнату исходящую паром кастрюльку.
- Какой ты нетерпеливый, Алексей Иванович! – добродушно рассмеялась она, ставя супницу на стол: - Вот и готово, прошу отужинать…
Алексей Иванович сел за стол, засунул за вышитый ворот широкой холщовой рубахи салфетку, и просительно посмотрел на женщину.
- И не думай! – заворчала та, наливая в глубокие тарелки горячий суп: - Ты никогда не выпивал за ужином. Что с тобой?
- Люся, я тебя умоляю! Сегодня день особый, тяжелый очень!
- Тяжелые дни, Алексей Иванович, у тебя начались тогда, когда ты стал главным технологом завода! Вспомни, как хорошо было прежде, когда ты служил мастером, потом начальником цеха! А теперь? Зачем ты согласился на эту должность? Ты весь на нервах! – Людмила Павловна вздохнула и поставила на стол пузатый графинчик из простого, тонкого стекла: - Не забывай, у тебя сердце…
- Спасибо, милая! – поблагодарил хозяин стола.
Выпив рюмку водки, стал жадно хлебать суп, вылавливал мелко накрошенную говядину. Он ел так вкусно, что Лешка непроизвольно сглотнул голодную слюну. «И вам, спасибо! На добром слове и приглашении!» - пробормотал он, возвращаясь на место. Но хозяева комнаты ничего не замечали, ни его, ни кровати…
- Чем ты так взволнован? – немного погодя спросила женщина.
Алексей Иванович подошел к окну, открыл форточку, закурил длинную папиросу, старательно пуская дым в открытый проем через круглые губы.
- Представь себе: вчера, по моему требованию состоялось внеочередное заседание парткома завода. И я открыто, подчеркиваю – открыто, поставил вопрос о деятельности нового парторга Левашова. Ты подумай, - взволнованно продолжил он: - всего за три месяца, он сумел разрушить налаженную мною систему работы. Он потребовал от дирекции и парткома освобождения от должностей двух начальников ведущих цехов, выразил недовольство работой профсоюзного комитета. И чем он мотивирует свои требования? Тем, что они, яко бы заигрывают с рабочими, ослабили дисциплину и прочее, прочее! Но ведь это – полный абсурд, чушь собачья! У нас вполне здоровый и ответственный коллектив! Но, директор, вопреки логике – поддержал его, и что в результате? У меня второй месяц под угрозой срыва производственные графики запуска новой линии в литейном цеху… Красной Армии нужны новые танки, а мы погрязли в политических дебатах, ищем среди себя заговоры, ищем врагов! Как это понимать?
- И чего ты этим добился? – поскучневшим голосом спросила Людмила Павловна. Она разглаживала несуществующие морщинки постеленной поверх скатерти клеенки.
- Я не мог поступить иначе! – взволнованно ответил муж: - Я должен… нет, я обязан был указать на его неправильную линию! Я главный технолог, а не Левашов! И, между прочим, я коммунист, с двадцать пятого года в партии… Член парткома, в конце концов…
- Ты мне не ответил!
- На, почитай! – Алексей Иванович взял с дивана газету и протянул ее жене: - Уже пишут! Я подчеркнул особые места…
- Ты знаешь, я не люблю читать эти скучные газеты! – ровным голосом ответила она, глядя в угол комнаты застывшим, затяжелевшим взглядом.
- Хорошо! – технолог нервным жестом нацепил очки: - Слушай! «Партийный комитет, совместно с руководством завода пошел на поводу у левых уклонистов, подрывая тем самым устои нашего социалистического производства!» Это – я? Я, подрываю? Да как он смеет! – технолог грузно опустился на диван, рванул ворот рубахи на побагровевшей шее.
- Лешка, Лешка! – с грустью произнесла Людмила Павловна: - Зачем ты это сделал? Пойми: эти Левашовы были всегда, при вас и без вас. Поверь, они добьются своего. Такие как ты - для него только ступенька, через которую он перешагнет и не заметит…
- О чем ты говоришь? – возмутился тяжело дышащий инженер: - Возможно, я не полностью понимаю задачи и цели нашей партии в масштабе страны, но я четко осознаю обязанности и ответственность за свое дело в рамках завода… Но Левашов? Он фактически подвел под арест замечательных специалистов! Какое он имеет право на подобные действия? Есть же предел подлости человеческой, партийная совесть! Наконец, должно же в нем быть что-то человеческое?
- У таких, как он, нет предела подлости! Это фанатики! Они уверенны в своей правоте, в надобности поступка, это делает их очень опасными. А ты, моралист и ответственный товарищ, как всегда окажешься в самой… Ты слышал? – внезапно прервалась Людмила Павловна: - Звонок в дверь… Два, или три звонка?
- Не знаю! – растерянно прислушался Алексей Иванович: - Вроде как два. Это, наверное, к Степановым! Точно к ним, слышишь?
Но Лешка заметил, как сильно побледнело лицо женщины: в коридоре отчетливо прозвучали три резких, коротких звонка, и в след им нетерпеливый, громкий стук. Алексей Иванович вздрогнул, и тоже, побледнел.
- Я пойду, посмотрю! Ты не волнуйся, Люсенька! Ошибся кто-то, это точно к соседям! - он тяжело поднялся и пошел в коридор.
Леша заметил, как жалобно, и в тоже время, извиняющее, он посмотрел на умолкшую жену. Губы инженера подрагивали, но поймав взгляд супруги, он сумел ободряюще ей улыбнуться. Ссутулившись, переступая негнущимися, обутыми в теплые бурки ногами, вышел из комнаты. Сердце, у наблюдавшего все это Леши, сжалось в недобром предчувствии. Он не понимал до конца всей сути происходящего в его комнате, но догадался, что с этими добрыми и честными людьми, которые ему очень понравились, может произойти что-то нехорошее и даже – совсем плохое. С состраданием, взглянув на застывшую в ожидании хозяйку, он скользнул сквозь бархат портьеры вслед за инженером…
В знакомом коридоре светила тусклая лампочка. На стенах висели велосипед и пара лыж. В дальнем углу приткнулись детские саночки. «Откуда все это?» – изумился Лешка, пробираясь через заставленный всяким хламом, и без того узкий, коридорчик.
Алексей Иванович нерешительно топтался у двери.
- Кто там? – наконец, спросил он.
- Откройте! – послышался требовательный голос: - Иначе нам придется взломать дверь!
Николай Иванович обреченно опустил голову и провернул дверную ручку.
- Вы Самойлов? – жестко спросил одетый в черную шинель человек, и, не дожидаясь ответа, энергично прошел вперед. Он шел прямо на шарахнувшегося в сторону Лешку. Не оборачиваясь назад, зашагал к освещенной двери, которую позабыл закрыть за собой инженер. Николай Иванович покорно двигался за ним: за его спиной громко стучали сапогами еще трое, одетые одинаково, и от этого - Лешке стало так страшно, что этот ужас, казалось, застыл в нем, заполнив черной безысходностью всю грудь, сжимая сердце, выталкивая его нервным комком в онемевшее горло.
- Самойлов… Алексей Иванович? – снова, сухо спросил вошедший первым, не дожидаясь ответа, добавил: - Особый отдел! Вот ордер на ваш арест и обыск. Ознакомьтесь…
- Но… я не понимаю, товарищи! – инженер бестолково переступал мягкими бурками. Расправив врученный ему лист плотной бумаги, беспомощно озирался в поисках очков. Жена поднялась и протянула ему бархатный футляр. По тому, как она это сделала, по ее точным, выверенным, механическим движениям, Лешка понял: она почти умерла! Она еще жива, но только внешне: на самом деле, ее сердце остановилось еще тогда, когда раздались звонки в дверь…
Алексей Иванович напряженно вглядывался в расплывающийся перед глазами шрифт текста постановления, и снова, Лешка понял – он ничего не видит. Особист скучным взглядом осмотрел комнату: один из них остался у двери. Двое других, не обращая внимания на хозяев, принялись деловито обыскивать шкафы и полки: они делали обычную, ставшую привычной для них, работу.
- Принеси ящики! – буркнул один, стоявшему в дверях напарнику. Тот вышел в коридор. Вытряхнул на пол вещи из первых попавшихся ему под руку коробок, внес их вовнутрь. Коммуналка застыла в полной тишине, укрывшись за тонкими дверями, страшась, и не желая ничего знать об участи и судьбе части своих постояльцев. Эти двери прочно отгородили затаившихся в комнатах людей от своих попавших в беду знакомых, разделяя прожитую жизнь на две части, прокладывая незримую грань отчуждения между ними и теми, с кем они приветливо здоровались по утрам…
- И все же! – настаивал, пришедший в себя инженер. Нервно вздрагивая, он придал себе смелость: - Я прошу объяснений!
Старший особист брезгливо глянул на его фигуру.
- Вам все объяснят! – коротко обронил он. Подойдя к дивану, взял газету, всмотрелся в подчеркнутые строки, в написанные карандашом пояснения: - Ваша? – и бросил ее в ящик, в который, не разбирая, сваливали все бумаги, бывшие в рабочем столе инженера. Случайно опрокинулась чернильница. Густая лиловая струйка пролилась по дермантину и закапала на пол. Одна капля попала на вычищенные до блеска сапоги офицера: тот недовольно поморщился.
- Я могу собрать мужу вещи? – ровным голосом спросила его Людмила Павловна.
- Вы можете принести их потом!
- Куда мне обратиться?
- В ближайший отдел народной милиции. Закончили? Собирайтесь, гражданин Самойлов! Все… уходим…
Алексей Иванович накинул на плечи пальто. В руках он держал каракулевую шапку «пирожок». Повернулся к жене. Губы инженера дрожали, глаза умоляли жену не верить происходившему.
- Люсенька… Милая! Все прояснится и я вернусь! Это нелепая ошибка… Правда, товарищи?
- Разберемся! – кивнул особист.
…Женщина, зябко укутываясь в теплую шаль которую подобрала с пола, сидела среди разбросанных вещей Она, наконец, нашла крохотную складочку на клеенке, и теперь старательно разглаживала, распрямляла ее, словно от этого зависело что-то крайне важное в ее жизни. Лешка посмотрел на ее незрячие, уткнувшиеся в стенные обои, глаза, и зябко повел плечами. Прошел к окну. Через открытую форточку послышалось урчание мотора: темноту двора прорезал желтый свет фар, и черная коробочка «воронка» скрылась в подворотне.
«А ведь, Алексей Иванович, так и ушел в бурках! Не переобулся!» - вспомнил Лешка, и на душе у него стало гадко и тоскливо, от беспомощности, от явной нелепости страшной ситуации, свидетелем которой он только что стал сам…
…Через минуту видения стали размываться, теряться в возникающей пустоте. Людмила Павловна поднялась и открыла дверь. Лешка отчетливо увидел, что за дверью ничего нет: ни света, ни звуков. Есть только черная пустота, и женщина шагнула в нее…
…Алексей раскрыл глаза: голова нестерпимо болела. В коридоре что-то загремело, и послышался негодующий голос дяди Саши: «Что ты будешь делать! Опять лампочка перегорела!». Через несколько секунд его неуверенные шаги остановились у раскрытой Лешкиной двери. Щелкнул выключатель. Парень, сжав руками виски, с болью посмотрел на осветившуюся комнату.
- Леша! – укоризненно произнес дядя Саша: - Ты хоть бы дверь закрывал. Лампочка перегорела, и я в темноте, лбом в твою дверь – бабах! Аж искры полетели! Видишь – гуля какая выскочила! А все ты… дверь не запер, разбойник!
Он стоял в мятых пижамных штанах и майке. Смущенно улыбаясь, поглаживал покрасневший лоб, на котором быстро вздувалась багровая шишка.
- А ты чего? – спросил он парня: - С тобой все ладно, может что надо? Ты скажи, я мигом…
- Нормально, дядь Саша! Ты извини: задремал, и дверь забыл закрыть…
- Ну, ну! Смотри сам! Ладно, я пошел… а то до туалета не донесу!
- Дядь Саш! – окликнул его Лешка: - А ты, пока я дремал, ничего такого не видел, не слышал?
- Где? У нас что ли? – не понял сосед и почесал густо поросшую седым волосом грудь: - Чё может быть? Спят все, одни мы с тобой топчемся, шишки колотим! Приснилось что?
- Наверное! – Лешка облегченно вздохнул. Закрыл глаза, откинулся к стене, прислушиваясь к гулким молоточкам долбящим мозг и череп. Боль понемногу уходила.
- Бывает! Ну, спи…не хворай!
Дядь Саша ушел в темноту, и через секунду Лешка снова услышал грохот и его возмущенный возглас:
- Да что за ночь! Кто это ящики понатаскивал, попереворачивал? Весь хлам на полу валяется! Ну, молодежь, ну молодежь. Ничего не думают…
Лешка вздрогнул: уходившая было боль, снова свирепо ухнула в его голове…
Продолжение:
Автор: vasiliy.shein
Содержание:
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#балл #коммунальная квартира #мистика #старый дом #семья
