«Жила-была маленькая девочка. Мама у неё была строгая и часто наказывала дочь. А папа был очень добрый.
У девочки было странное — для женской половины человечества — качество. Она не умела завидовать. А значит, и хвастать. Даже ревностно оглядывать жизни других у неё не получалось. Не хотела — и всё! Папа знал какая у него растёт дочка и очень любил её. Не за качества — ими он гордился. А любил просто — как и полагается любить родителям! Они легко находили общий язык — статный мужчина, убелённый сединами и светловолосая кроха. Будто эльф и маг-волшебник! Мать косо поглядывала на «непорядок в доме», выговаривала отцу и ещё строже «воспитывала» малышку. Дети должны быть тихи, послушны и пороты! Так она считала.
Отсутствие у дочери навыка женского соперничества — вот, что её беспокоило. Как она будет жить в мире, где всё на нём и построено. Первая же прыткая «рыбка» обидит и обойдёт. И ладно бы это! Мужчины не любят покорных, не желающих за них биться.
Отец тоже печалился за отпрыска, но не из-за «дыры» в хватких навыках. Скорее, потому что знал — беды не миновать, сколько не отворачивайся.
Когда девице было шестнадцать, папенька умер. Он долго болел, измучился вконец. И был счастлив преставиться. В доме переживали горе, а мать в спехе подыскивала дочери толковую подружку. Не сама станет путь пробивать, так у более шустрой девочки научится. Слава Богу, семья достатком не обижена! Даже и приживалку — как никак лишний рот — прокормить может. А польза вдруг и случится! Особенно, теперь, когда юная дева так расстроена и покинута. Очень уж дружны с отцом были!
Оборотистая «наперсница» нашлась. И даже недалеко, в окружении. И дворянских, хоть и обедневших, кровей. Невзрачна была, во всём с новой важной «опекуншей» соглашалась. А та и рада — натаскивала обучаемое дитя, как с её дочкой управляться. Сговорились, попросту!
Долго ли коротко, вошла в доверие белёсая бедноватая — из немцев — дворяночка. «Смолянка», надежда рода. Уж подросшая княгинюшка её не любила. Видела — чуяла — дно второе. И глаз недобрый, и взгляд цепкий. Замечала и малое, и великое — да, что поделать! Маменька её всюду суёт, без неё шагу ступить не велит. Будто, сковала в цепь.
Ошиблась матушка, плохой друг — не друг. Минули годы, и шустрая «надежда рода» увела у дочки и любимого. И самую жизнь. Слишком — слишком! — близко подобралась. Знала слабое и уязвимое.
И лишь в одном мать упрекнуть невозможно — первыми мир сжирает независтливых, непроких, не тороватых. Правда, и переварить не в состоянии. Слишком уж они для мира «жёсткие». Не сгибаются, под прочих себя не строят. Умрут. Но внутри себя при своём же и останутся. Кто бы что ни думал!..»
