Для начала, немного биографических данных. Дэвид Юм (1711-1776), выдающийся шотландский мыслитель, при жизни не получил возможности преподавать в Университете Глазго. Потому что в 1750 году был открыто обвинен в ереси и атеизме. Более того, даже было инициировано судебное разбирательство по этому вопросу. В дальнейшем, он был избран директором шотландской библиотеки при юридическом факультете в Эдинбурге. А значит - имел доступ к большому своду научных данных и создал свой капитальный труд - "Историю Англии", за который и получил признание при жизни.
Что касается его религиозных взглядов и отношения к метафизике, то здесь Юм был абсолютным скептиком. "... Первоначальные религиозные представления у всех народов... были вызваны не созерцанием творений природы, но заботами о житейских делах, а также теми непрестанными надеждами и страхами, которые побуждают к действию ум человека...». Более того, Юм в своём «Исследовании о человеческом познании», размышляя о метафизике и религии,пишет следующее : «Вы забываете, что этот высший разум и эта высшая благость полностью вымышлены или, по крайней мере, лишены разумных оснований, и что вы не имеете права приписывать творцу какие-либо качества, помимо тех, которые он действительно проявил и обнаружил в своих произведениях. Пусть же ваши боги, о философы, соответствуют наличным явлениям природы; не рискуйте изменять эти явления с помощью произвольных предположений, чтобы приноровить их к атрибутам, которые вы так усердно приписываете своим божествам».
Любое познание для Юма-суть впечатление. Идеи-лишь своеобразные "оттиски" этих впечатлений. Природа всегда превалирует над человеческим разумом и проникнуть в её тайны можно лишь до определённого предела.
Иными словами, богословие и метафизика - вызывают у Юма подозрения в мракобесии и догматизме. Иммануил Кант, в свою очередь, в "Критике Чистого разума" постулирует важность освобождения от любого догматизма, в том числе, от материалистического. Что же мы можем знать?
«Необходимо иметь в виду, что всякое знание имеет два конца, с которых можно к нему подходить: один – априорный, другой – апостериорный. Правда, некоторые новейшие натуралисты утверждают, что следует начинать с познания апостериорного. Они полагают, что прямо берут быка за рога, если, вооружившись предварительно достаточным запасом опытных знаний, затем уже принимаются постоянно восходить к общим и высшим понятиям. Хотя нельзя, конечно, сказать, что такой образ действия не разумен, но он далеко недостаточно научный и философский: ведь действуя таким путем, скоро наталкиваешься на какое-нибудь «почему», на которое нет никакого ответа, а это философу делает мало чести, как купцу, например, дружеская просьба об отсрочке уплаты по векселю» (Кант И. Грёзы духовидца, пояснённые грёзами метафизики Соч. в 8 т.)
Вопрос здесь ставится как раз с точки зрения этической и человеческой ценности. Как известно, для Канта человек-всегда цель, но никак не средство. Если мы сознаем себя как существа, наделенные нравственностью (от себя добавлю- и чувством прекрасного- как бесполезного-это тоже вполне кантовский вопрос) -то мы неизбежно сталкиваемся с необходимости выяснить внеопытные, априорные предпосылки наших суждений. Они являются всеобщими и не зависят от непосредственных чувственных данных.
Нравственность тесно связана со свободой - для Канта это очевидная данность. Именно человек способен определять себя, вне зависимости от природных причин и следствий. При этом, Кант следует за Юмом именно в попытках избежать беспочвенности и схоластического догматизма, то есть, мир познаваем именно в пределах опыта. С другой стороны, Кант идёт дальше и стремится «дойти до понятий, лежащих вне сферы имманентного (эмпирического) применения» (Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей появится как наука"), до сферы умопостигаемых идей, поскольку именно там человеческий разум находит полноту бытия.
