Вчера была 22-я годовщина гибели капитана группы «А» Николая Щекочихина. Он стал первым «альфовцем», погибшим на Второй Чеченской войне. Или, как её тогда было принято называть, «контртеррористической операции». Но война есть война. Если она не заканчивается молниеносно, если гибнут и военнослужащие, и мирные жители. В общем, как ни называй…
Высокий, широкоплечий, настоящий богатырь Щекочихин в свои 26 лет успел окончить два военных училища и стать одним из лучших наших снайперов. В моей книге «Крещенные небом» Коле посвящена отдельная глава «Знаменосец». Хочу поделиться небольшим фрагментом. Потому что, будучи засекречены при жизни, обеспечивая безопасность народа и государства, подлинные, а не виртуальные герои имеют полное право на то, чтобы после смерти страна узнала их имена!
…Это произошло летом 1996 года в городе Грозном, блокированном объединенными отрядами боевиков, собранными отовсюду для решающего удара. Собственно, это и не была операция как таковая: небольшой отряд спецназа Главного управления охраны России прорвался в здание УФСБ и в течение двух недель удерживал его в своих руках.
Ночью и днем 22 августа в Новых Атагах шли переговоры с Масхадовым. От российской стороны их вел генерал Александр Лебедь, назначенный секретарем Совета безопасности РФ. Был выработан и подписан документ, предусматривавший разведение противоборствующих сторон, отвод войск и совместный контроль над отдельными районами чеченской столицы.
«С военной точки зрения — чистейшей воды авантюра. С политической — верный козырь, учитывая затяжной характер конфликта, склонность Москвы к мирным переговорам и, что самое главное, стремление некоторых лиц из окружения президента России остановить войну любыми путями, вплоть до полного вывода войск из Чечни (эти люди думали, что если федералы перестанут стрелять, то война сама собой закончится)». Такую жесткую, нелицеприятную оценку этим событиям дал генерал Геннадий Трошев в своей книге «Моя война. Чеченский дневник окопного генерала».
И вот отряды боевиков, подобно ручейкам, растекались между статичными российскими блокпостами, комендатурами, другими местами дислокации столичного гарнизона. Войдя в Грозный, сепаратисты блокировали российские подразделения, зажатые в узком пространстве между близлежащими домами, изолировали их друг от друга, и стали оказывать деморализующее воздействие постоянным «беспокоящим» огнем.
К моменту начала боев за Грозный, на базе в Ханкале находилась передовая группа старших офицеров «Альфы». Ее возглавляли отозванный из отпуска начальник 3-го отдела Александр Михайлов и Юрий Торшин.
«Альфовцам», согласно первоначальному плану, предстояло работать в городе по главарям подполья, проводить аресты. Но какие аресты — уличные бои идут! Город в огне.
С учетом резко изменившейся обстановки перед сотрудниками Группы «А» была поставлена новая задача: прорваться в блокированное здание УФСБ и удерживать его любой ценой. Чтобы попасть туда, предстояло пересечь улицу, находившуюся под обстрелом. Решено было передвигаться в пешем порядке — первыми к управлению проскочили снайперы, чтобы занять позиции и огнем прикрыть товарищей. Дорогу предварительно забросали «дымами».
С появлением спецназа, люди воспрянули духом. Поделив дом на сектора, «альфовцы» приступили к «круглосуточной работе по защите временного объекта». Через несколько дней в УФСБ пробились бойцы краснодарской «Альфы» — всего четырнадцать человек, после чего здание удалось полностью перекрыть имевшимися силами.
Когда стало известно, что город придется оставить, поступила команда: готовиться к окончательной эвакуации здания. От всех «щедрот» руководство УФСБ выделило два КамАЗа. Продукты сотрудники Группы «А» раздали местным жителям, найденное по дороге оружие и боеприпасы решили брать с собой — не оставлять же врагу! Однако мест на всех не хватало, да и вещи нужно было где-то размещать.
— Вот тогда мы «вспомнили» про два подбитых БТРа, находившихся рядом друг с другом с внешней стороны здания, — рассказывает полковник Александр Михайлов. — Я дал Алексею Кузину команду: проверить, что можно восстановить, что с вооружением. Учить его было не надо — человек, разбирающийся в технике, профессионал с большой буквы.
Изучив состояние машин, Кузин запросил три дня. В помощь ему были приданы Николай Щекочихин, хорошо знавший толк в пулеметах, и Павел Пулин. По закону подлости, тот БТР, что не простреливался, оказался «мертвым». Пришлось заниматься вторым, монтировать на нём агрегаты, ставить пулемет и т.д.
— Чтобы подойти к броне и работать, ребята не могли даже встать в полный рост — по ним прицельно стреляли, — продолжает рассказ Михайлов. — Когда мы вырвались из города, уже на пути в Ханкалу кто-то из ребят обратил внимание на люк машины: мы насчитали около двадцати пулевых отметин. За ними охотились! А они, молча, ничего не говоря, продолжали «оживлять» броню! Эти ребята тихо и спокойно, под огнем врага восстановили БТР. Разве это не подвиг? На этом БТРе пришли в Ханкалу и сдали его для дальнейшего использования в боевых условиях.
...Машина находилась за блоками: колеса закрыты, виден только корпус, открытой оставалась башня. Вот по ней снайпера «чехов» и стреляли, когда неожиданно показывалась голова или часть тела одного из «альфовцев».
— С Колей Щекочихиным и Пашкой Пулиным мы перекидывали на нее что могли, — описывает диспозицию Алексей Кузин. — Короче, на колеса поставили, но гидроусилитель руля был пробит; работали только первая, третья и задняя передачи. Так из двух БТРов был сделал один. Второй, чтобы не достался врагу, уничтожил Юрий Николаевич Торшин.
Уходить решили днем, чтобы застать боевиков врасплох. Защитники УФСБ знали, что чеченцы остановили и разоружили одну из армейских колонн. Поэтому, готовясь к прорыву, проработали ситуацию и договорились о своих действиях на маршруте. Если что — занять круговую оборону и драться до последнего патрона.
Расчет оказался правильным — действия сотрудников ФСБ оказались для «чехов» полной неожиданностью, момент эвакуации они проспали.
— Я сел в БТР, — говорит Кузин. — Впереди шли КамАЗы. Ребята, как сельди, втиснулись в грузовики, борта заложили бронежилетами. Вдвоем с Колей Щекочихиным мы крутили руль, поскольку одному это было просто не под силу. Когда добрались до своих, то вся одежда на мне была мокрой, словно я окунулся в воду.
Об этом факте из биографии своего мужа Любовь Анатольевна Щекочихина узнала спустя много лет после того, как его не стало...
О захвате Радуева, борьбе с бандой Хаттаба и других подвигах Щекочихина модно прочитать в книге «Крещенные небом».
