Интимную сторону начала совместной жизни молодой четы легко дополнить сугубо бытовой картинкой. В марте, то есть вскоре после женитьбы, к Пушкину на Арбат заехал его давнишний, ещё с Одессы, знакомый, Василий Иванович Туманский. Из записи посетившего Пушкина следует:
«Пушкин радовался, как ребёнок, моему приезду, оставил меня обедать у себя и чрезвычайно мило познакомил меня со своей пригожей женою. Не воображайте, однако же, что это было что-нибудь необыкновенное. Пушкина — беленькая, чистенькая девочка с правильными чёрными и лукавыми глазами, как у любой гризетки. Видно, что она неловка ещё и неразвязна: а всё-таки московщина отражается на ней довольно заметно. Что у неё нет вкуса, это было видно по безобразному её наряду, что у неё нет ни опрятности, ни порядка, о том свидетельствовали запачканные салфетки и скатерть и расстройство мебели и посуды».
Не всё так просто и относительно стихотворения «Мадона», по мнению большинства, относимого к Наталье Николаевне — к кому же ещё!
Но тут стоит вспомнить свидетельство Петра Вяземского, звучащее совершенно однозначно:
«Пушкин говорил, что сонет «Мадонна» сочинён им для другой женщины и что в нём отмечено одно обстоятельство в его жизни».
И дело даже не в том, что не верить очевидцу событий у нас нет оснований. Как и не в том, будто напускной цинизм Пушкина — доводится сегодня и такое читать — доходил до того, что он похвалялся, мол, стихи
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадона,
Чистейшей прелести чистейший образец,..
посвящены им были вовсе не Н.Н. Гончаровой, а другой женщине.
Составитель «Летописи жизни и творчества А.С. Пушкина. 1799—1826» М.А. Цявловский в своих «Заметках о Пушкине» писал о стихотворении «Мадона»:
«Les belles dames me demandent à voir votre portrait, — писал Пушкин невесте из Петербурга в Москву30 июля1830 г., — et ne me pardonnent pas de ne pas l’avoir. Je m’en console en passant des heures entières devant une madone blonde qui vous ressemble comme deux gouttes d’eau, et que j’aurais acheté, si elle ne coutait pas 40 000 roubles»*.
Об этой же картине писал Пушкин 8 июля того же 1830 г. в известном стихотворении «Мадона».
<…>
На основании письма Пушкина к невесте и стихотворения «Мадона» составительница псевдо-«Записок» А.О. Смирновой, её дочь О.Н. Смирнова сочинила такое будто бы сообщение её матери:
«M-r Smirnoff devait être le garçon de noce de Pouchkine, mais il a du repartir pour Londres alors. Il a dit à Iskra que Nathalie ressemble à une Madone de Pérugin. Pouchkine a déjeuné chez M-r Smirnoff, a vu ses tableaux, ses objets d’art...»**.
* «Прекрасные дамы просят меня показать ваш портрет и не могут простить мне, что его у меня нет. Я утешаюсь тем, что провожу часы перед белокурой мадонной, похожей на вас как две капли воды; я бы купил её, если бы она не стоила 40 000 рублей» (фр.).
**«Смирнов должен был быть шафером Пушкина, но ему пришлось уехать в Лондон. Он говорил Искре <т.е. Пушкину>, что Натали напоминает Мадону Перуджино. Пушкин завтракал у г-на Смирнова, видел его картины, его коллекцию предметов искусства...» (фр.).
Как видим, в этом сообщении нет прямой увязки с письмом и стихотворением Пушкина, но О.Н. Смирнова явно намекает, что Пушкин писал о Мадонне Перуджино, принадлежавшей Н.М. Смирнову».
В примечаниях к цитированному письму Пушкина к невесте Б.Л. Модзалевский осторожно заметил: «Не знаем, так ли это». Спор был разрешён самым необычным способом — рисунком с натуры из собрания коллекции П.Я. Дашкова. На нём изображена углубившаяся в чтение книги Елизавета Алексеевна. И с одной из стен кабинета, в котором находится жена Александра I, «с холста, как с облаков, Пречистая и наш божественный Спаситель» взирают на неё. Известно, что в 1815 году, находясь в Дрездене и посетив Дрезденскую галерею, императрица заказала себе копию с поразившей её «Сикстинской Мадонны». И, украсив ею стену своего кабинета в Зимнем дворце, являлась «зрителем одной картины», как свидетельствует гравюра из собрания П.Я. Дашкова. Но доводилось ли Александру Сергеевичу быть в том кабинете и видеть полотно с «Мадонной», не говоря уже о том, чтобы проводить часы перед ней?
Большее доверие вызывает другая гипотеза.
В апреле 1830 года в книжном магазине Слёнина на Невском проспекте была выставлена на суд публики картина, изображающая Св. деву Марию с младенцем Иисусом, приписываемая Рафаэлю. В газетах объявлялось, что жаль будет, ежели кто-либо из богатых наших соотчичей не приобретёт оную замечательную картину, и та действительно принадлежит Рафаэлю, или хотя по крайней мере его школе, для своей галереи.
Проводить часы, смотря на «Мадонну», Пушкин вполне мог в книжном магазине на Невском.
А в августе того же года в «Литературной газеты» появилась анонимная заметка:
«Надеемся принесть удовольствие любителям художеств извещением их, что с прекрасной картины, изображающей богородицу с предвечным младенцем и приписываемой Рафаэлю Санцио, снимается на камне рисунок большого размера и скоро будет окончен и отпечатан. Над рисунком сим трудится один молодой художник, коего литография с одной картины Кипренского уже известна нашей публике».
Если сопоставить литографию с приметами картины по письму Пушкина, можно убедиться, что это всё та же белокурая мадонна, похожая на Наталью Николаевну Гончарову «как две капли воды», с учётом, конечно, что техника литографии в определённой мере искажает лицо. Больше всего похож на мадонну литографии профильный портрет Натальи Николаевны (худ. Райт, 1844, акварель).
Уважаемые читатели, если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал. Буду признателен за комментарии.
И читайте мои предыдущие эссе о жизни Пушкина (1 — 49) повествования «Как наше сердце своенравно!» Нажав на выделенные ниже названия статей, можно прочитать:
Эссе 34. «Мне бы только с родными сладить, а с девчонкой я уж слажу сам»
