21 марта, прожив длинную жизнь, умер писатель Юз Алешковский, звезда перестройки, стилист, поэт, литературный попутчик.
Жена Юза Алешковского говорила про его творческий метод такое:
"Юз, когда смотрит на что-то, сначала думает, можно ли это сожрать. Потом думает, можно ли это тр..ть (переспать, - прим авт), а когда ни того ни другого не получается - начинает это описывать"
Странноватая, конечно, характеристика. Но, видимо, заслуженная. В литературе Юз снискал славу автора-матерщинника, в каждом произведении которого 70 процентов слов - непечатные.
Друзьям Юза такой расклад очень нравился, и они его сильно хвалили.
Алешковский — единственный русский писатель, у которого непристойные выражения так же естественны, как сама природа, - говорил о его прозе Фазиль Искандер.
В перестройку, когда слова на букву х, напечатанные типографским шрифтом, воспринимались как символ свободы - имя Алешковского особенно прогремело. Но еще до перестройки он прославился как автор блатняка.
В молодости Юз отсидел четыре года за угон обкомовской машины, и, откинувшись, стал баловаться песнями, самые известные из которых "Окурочек", "Совецкая лесбийская" и - хит на все времена - "Товарищ Сталин, вы большой ученый". Она была написана от лица зэка, который, вроде бы, хвалил вождя, но по факту получался стеб:
Живите тыщу лет, товарищ Сталин,
И пусть в тайге придется сдохнуть мне,
Я верю, будет чугуна и стали
На душу населения вполне.
В семидесятые песню исполнил Высоцкий и многие даже думали, будто Высоцкий и есть настоящий автор.
Сегодня песня про товарища Сталина порядком поблекла и не кажется чем-то изумительно остроумным. Однако для историков литературы она представляет интерес, поскольку служит ценной приметой времени. Строчки "Товарищ Сталин, вы большой ученый, в языкознании знаете вы толк" напоминает о подзабытом факте. Под конец жизни товарищ Сталин заделался диалектологом и написал жуткую статью по лингвистике, где, в частности, утверждал, будто русский язык произошел от орловско-курского диалекта. Ученые от такого бреда схватились за голову и боялись, что слова вождя могут оказаться новым правилом.
К счастью, Сталин вскоре умер и статья осталась казусом.
Алешковский прожил долгую 93-летнюю жизнь, до конца сохраняя рассудок и силы (когда спрашивали, отвечал, что благодаря пьянству, конечно). И, глядя на этого крепкого, обаятельно самовлюбленного старичка, похожего на Тютчева со знаменитого портрета, ни за что не верилось, что божий одуванчик - тот самый Юз, пьяница и дебошир, пишущий исключительно матом.
Перестройка вознесла его на литературный Олимп. Поэтому даже неприлично говорить, что тебе не нравится его проза.
Но это мой случай, я ее совершенно не могу читать. "Матерщинное барокко" отталкивает, сюжеты, гарцующие вокруг телесного низа, кажутся невероятно грубыми и на сегодняшний день уже лишенными актуальности. (Предвижу, кто-то будет возражать, мол, как бы не так, сейчас новый виток популярности, потому что все повторяется. Но пусть себе возражают, я говорю о своем восприятии).
Сюжеты его такие:
- главного персонажа насилует в анус собственная жена, причем орудие насилия - фаллос из материала политбюрона.
- молодой московский вор-карманник, трудится в научно-исследовательский институт в качестве донора спермы, иначе - поставщика "малафьи". (Здесь автор высмеивал лысенковщину)
А в книге «Кенгуру» герой попадает в тюрьму по обвинению в изнасиловании кенгуру в зоопарке.
Таким образом автор обстебывал советскую действительность, Брежнева, Сталина и всех-всех-всех. Наверное, для тех, кто жил в те времена и кому они до смерти надоели, такое грубое обесценивание казалось очень крутым. Но не было в этом особенного поступка (а какой поступок - об..рать Сталина в эпоху хрущевской оттепели? или обругать Брежнева, находясь за границей?). Так что сейчас это больше интересно как литературная археология и литературный случай.
Нужно уметь за матом разглядеть забор, - учил Юз.
Забор-то, конечно, был и местами добротный. Вот, к примеру, как говорил о любовном переживании его герой Николай Николаевич:
И все во мне напряглось и словно кто в мой позвоночник спинной алмазные гвоздики забивает серебряными молоточками и окунает меня с ног до головы в ванну с пивом бочковым, и по пене красные раки ползают и черные сухарики плавают".
(Все это в укор нашим "эротическим писателям", которые паразитируют на каких-нибудь бабочках в животе). Но все равно, убей меня, не вижу необходимости вглядываться в исписанную похабщиной постройку.
Еще Юз помимо песен писал жутко плохие стихи, которые ему самому очень нравились.
Пусть династию Сунь
сменяет династия Вынь —
лишь бы счастлив был Ян,
лишь бы кончила Инь…
Предисловие к подборке дурных хокку в свое время писал Лев Лосев и, понятное дело, вознес автора до небес. Вообще, Алешковскому очень везло с друзьями. Он общался и с Довлатовым, и с Бродским, и с Генрихом Сапгиром. Да и литературную карьеру сделал благодаря протекции. Друг Герман Плисецкий опубликовал его, бывшего сидельца, в журнале "Семья и школа". А и тесть, трудившийся в издательстве, поспособствовал выходу рассказов "простого шофера". Не знаю, как записала его блатняк Дина Верни, но, полагаю, тоже передал кто-то из хороших знакомых.
Если читать биографию Алешковского - то диву даешься, каким Юз был везунчиком. Понимал ли он это? Да пожалуй, не зря же говорил "я, родившийся в год Великого перелома не получил ни одного перелома".
Эмигрировал он не от плохой жизни. (Какая уж тут плохая жизнь: вышли четыре книги, были сняты шесть фильмов). Но в Америке тоже устроился неплохо, преподавая до конца жизни. (Кстати, английского Юз так и не выучил).
А еще Алешковский нес себя как писателя свободы, неприемлющего никакого посягательства и ограничений. Свобода диктовала ему грубо стебаться над еще недавно запретным. Свобода требовала мата и слова "уй" в неограниченных количествах..
Но так ли уж нужна эта свобода автору? Не секрет ведь, что искусство рождается из ограничений и для писателя куда продуктивнее несвобода и умение сдерживать себя в чем-то. Потому и оказывается сегодня, когда схлынула волна перестроечной популярности, что лучшее из написанного Алешковским - это его детские книги про мальчика Алешу Сероглазова, прозванного за рост "двапортфеля". Не было в этих книгах ни политики, ни мата, ни телесного низа, ни прочей "свободы". Зато и сегодня их издают, а дети - читают с удовольствием.
Подробнее о жизни и судьбе Алешковского можно прочитать в "Комсомольской правде"
#Юз алешковский #проза жизни #Фазиль Искандер