Конечно, то был не допрос, а «беседа»… Вспомнил эту любопытную историю, поскольку приближается годовщина взятия города и крепости Кенигсберг.
Мощная сверхкрепость, считавшаяся второй, неофициальной столицей Германии, пала на четвертый день штурма. И уже 10 апреля 1945 года над крепостью – на «Башне Дона» - развивалось красное знамя Победы.
Однако в тылу у наших, отрезанная от остальных войск, оказалась гитлеровская армия «Восточная Пруссия», которая держала оборону на побережье Данцигского залива. На зачистку плацдарма советское командование направило 43-ю армию нашего земляка генерала-сибиряка Афанасия Белобородова. К слову,
его бойцы опять отличились, проявив массовый героизм и боевую выучку при штурме Кенигсберга.
Дальше Афанасий Павлантьевич рассказывает сам.
Эти его воспоминания приводит в своей книге «Сибирские дивизии. Засекреченный подвиг» мой коллега – иркутский журналист-документалист Александр Голованов. Ему лично довелось пообщаться с генералом Белобородовым.
- Согласно разведданным, численность той группировки вермахта составляла 20 – 25 тысяч человек, что примерно равнялось численности нашей армии. Возглавлял ее генерал-полковник фон Заукен.
Наша задача состояла в уничтожении этой группировки.
Прибыв в Магдебург, Белобородов по спецсвязи позвонил командующему 2-м Белорусским маршалу Рокоссовскому, доложил, что 43-я армия вышла в исходные районы.
– А это ты, сибиряк, снова ко мне? Ну, я рад, что ты пришел, – дружелюбно отозвался Константин Константинович.
Тон был такой, словно расстались они только вчера, а не три с лишним года назад. В октябре 1941-го под Москвой Рокоссовский тоже радовался прибытию Белобородова. Судьба Москвы тогда висела на волоске, немец ломил нагло. А в 16-й армии, которой командовал Рокоссовский, осталось меньше половины списочного состава.
Полковник Белобородов со своей сибирской дивизией явился, как ангел-спаситель, и дрался, как черт.
Боевая мощь сибиряков сразу впечатлила и своих, и врагов. Спустя десятилетия маршал Рокоссовский, которого никто не заподозрил бы в восторженности, напишет о внезапном для немцев контрударе белобородовцев под Москвой: «Сибиряки шли на врага во весь рост. Это был красивый удар, он спас положение».
…Судьбе было угодно снова свести их – Рокоссовского с Белобородовым – в последние недели войны. Исход был предопределен и близок: русская артиллерия грохотала в центре Берлина. Войска 2-го Белорусского частью участвовали в Берлинской операции, частью зачищали балтийское побережье.
Только вот в оперативном тылу фронта занозой торчала группировка генерал-полковника фон Заукена.
В телефонном разговоре с Белобородовым Рокоссовский сетовал:
- Беспокоит меня этот фон Заукен, заставляет оглядываться на тылы. Ну, я рад, что ты пришел. Прижми его хорошенько, чтоб не пикнул.
- Прижмем, - обещал Белобородов.
План наступления 43-й армии на данцигскую группировку немцев Константин Константинович утвердил, но наступать, к счастью, не пришлось. 8 мая фон Заукен получил от своего командования радиограмму о подписании в Берлине акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.
И воинство фон Заукена колоннами пошло в плен.
- Вот тут-то мы и получили сюрприз, - вспоминал Афанасий Павлантьевич. - Вместо ожидаемых двадцати тысяч мы в первый день приняли семьдесят тысяч, и потоку пленных не было конца.
Доложил Рокоссовскому, он спрашивает: «Семьдесят тысяч? Это точно?» В общей сложности под Данцигом нам сдались сто сорок три тысячи гитлеровцев, в том числе 14 генералов вместе с командующим фон Заукеном. Константин Константинович только головой покачал: «Ты представляешь, какого грому могла нам в тылу натворить эта армия?!»
Оказалось, что данцигская группировка немцев имела пятикратное численное превосходство
над противостоящей ей 43-й армией. Но не стала геройствовать, предпочла сидеть тихо.
Белобородов поинтересовался у фон Заукена:
- Почему вы не воевали?
- Ради Бога, не спрашивайте меня об этом, - нервно всплеснул руками фон Заукен.
- Я не настаивал на ответе, - рассказывал Афанасий Павлантьевич. – И так ясно было, что не хотелось фон Заукену вслух признавать очевидный факт: германская армия была вконец деморализована и утратила волю к сопротивлению.
А потом фон Заукен постарался переменить неприятную тему и сам задал мне вопрос:
- Скажите, как там Фишхаузен?
- А что Фишхаузен?
- Он цел, этот город?
- Не очень. Там шли жестокие бои.
- Бог мой! - воскликнул он, выронил из глазницы монокль и заплакал…
Впервые в жизни я видел плачущего генерала, вспоминал Афанасий Павлантьевич.
А фон Заукен сквозь слезы пояснил:
- Фишхаузен - это моя родина. Там жили мои деды и прадеды. Все были генералы, военная служба - наше родовое занятие: родовое поместье, парк, каскад прудов, вековые традиции… Все было и ничего нет. Вам не понять.
- Ну, почему же не понять, господин генерал. Скорбь человека, лишенного родного дома, потерявшего близких, нам, русским очень даже понятна. Благодаря вам, немцам.
Это ведь вы к нам вломились и испепелили полстраны.
Но мы не плакали, не теряли духа, а били вас. И побили. Чего же вы теперь так себя-то жалеете? Где логика?
Но сентиментальный барон продолжал предаваться воспоминаниям о стенах замка, увитых плющом, о вечерах у камина. Я решил дать ему успокоиться и пригласил к столу.
Однако рюмка водки не взбодрила барона.
Он окончательно раскис, и говорить с ним стало не о чем. Могу подтвердить: сочетание запредельной жестокости с плаксивой сентиментальностью в немецком характере - это факт, закончил историю Афанасий Павлантьевич.
* * *
За блестящее руководство войсками при взятии Кенигсберга Белобородова наградили второй Золотой звездой Героя Советского Союза.
Но отдохнуть от войны ему не пришлось.
Командарм Белобородов отправился в места своей военной молодости – на восток. Ему предстояло там провести операцию по дерзости и стремительности – истинно суворовскую. И, наверное, полководец Суворов с одобрением взирал с небес на то, как армия Белобородова перемахнула заросшие вековой тайгой горные хребты, вырвалась на Маньчжурскую равнину и, сметая оборону Квантунской армии, стала занимать город за городом…
А прусского барона фон Заукена, потомственного военного, первоначально направили на Лубянку, затем – в Орловскую тюрьму. Через четыре года 56-летнего Заукена перевели в Сибирский Тайшетский лагерь. В целом, генерал провел в советском плену десять лет. В 1955 году его освободили и переправили в ФРГ, где он поселился в поселке Пуллахе под Мюнхеном. Отсидка подорвала его здоровье, и на всю оставшуюся жизнь он использовал инвалидную коляску. А прожил барон долгую жизнь – 88 лет.
#история #великая отечественная #сибиряки #белобородов #ссср
Вот такая у нас сегодня история. Понравилась? - ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ и ставьте ЛАЙКИ. Этим вы поддержите наш канал и не пропустите следующие публикации.
А еще вас могут заинтересовать эти публикации нашего канала (жми на заголовки):
