Эти строки написаны в городе Миккели - «военной столице» Финляндии. На железнодорожной станции до сих пор стоит салон-вагон Маннергейма, где тот в 1942 году принимал Гитлера, а в двух шагах от «Макдональдса» - вход в «Господский клуб», где на третьем этаже пять лет подряд Маннергейм обедал и ужинал с сослуживцами, будучи главкомом вооруженных сил. Лучшее место, чтобы подумать – а почему, собственно, И.В. Сталин не присоединил Суоми к СССР? А, действительно, почему?
Есть мнение, что мысли о создании Финляндской Советской Социалистической Республики как союзной республики в составе СССР – отдельной, или объединенной с Карело-Финской АССР, посещали «вождя народов» в тридцатые годы. Один из сценариев «Зимней войны», начатой Сталиным для того, чтобы обезопасить Ленинград, предусматривал такой вариант. Было даже создано в декабре 1939 года квази-государство ФДР - Финляндская Демократическая Республика (SKT - Suomen Kansanvaltainen Tasavalta) с коминтерновцем Отто Куусиненом во главе. Кстати, в отличие от тогдашних руководителей Финляндии – шведов Таннера и Маннергейма, неважно говоривших по-фински – товарищ Куусинен и его сподвижники были этническими финнами.
Проект ФДР, что называется, «не взлетел», и был свернут Сталиным уже в следующем 1940 году. Причинами обычно называется серьезное впечатление, которое произвело на советское руководство сопротивление финнов в Зимней войне. Дескать, в Кремле осознали, что коммунистическое правительство в Финляндии не будет иметь успеха, и включение ФДР/ФССР в состав Советского Союза вызовет очередное обострение и так накаленной обстановки.
Есть, впрочем, альтернативное мнение, которое разделяет автор этих строк. Оно сводится к тому, что аннексия Финляндии после Зимней войны банально не являлось приоритетным вопросом для советского руководства. Решив задачу переноса границы от Ленинграда и заполучив вожделенную военную базу в Ханко, Сталин занялся более важными на тот момент делами – интеграцией вновь присоединенных Прибалтики, Западных Украины и Белоруссии, Бессарабии.
Не до Финляндии было, если коротко.
Следующая возможность присоединить «северную соседку» представилась Сталину после окончания Второй мировой, но в дело вмешались заклятые партнеры по антигитлеровской коалиции. Основываясь на факте объявления Финляндией войны Гитлеру в сентябре 1944 года, США и Великобритания настояли на том, чтобы принять Суоми в ряды союзников, после чего вопрос об ее аннексии отпал сам собой. Злые языки говорят, что финны весьма недорогой ценой купили себе место в рядах победителей: пресловутая Лапландская война с немцами обошлась Финляндии меньше чем в 800 погибших, и сожженный городишко Рованиеми (в то время, скорее, поселок).
Еще в некоторых источниках можно прочитать, что, дескать, послевоенную судьбу Финляндии «вождь народов» решил, руководствуясь чувством уважения к финскому народу за его мужество, проявленное в Зимней войне, а также руководствуясь личным отношением к Маннергейму, которое разделял его ближайший советник по финским делам А.А. Жданов.
Что на это можно сказать? Товарищ Сталин не производит впечатления человека сентиментального, который позволил бы себе примешивать личные симпатии и антипатии к политике. Поэтому, скорее всего, данное мнение является типичным вздором для домохозяек, хотя определенное уважение к Маннергейму Сталин и Жданов, безусловно, испытывали. Это подтверждается тем историческим фактом, что лично Иосиф Виссарионович выступил против судебного преследования Маннергейма по обвинениям в сотрудничестве с Гитлером и военных преступлениях. В результате перед судом предстал только экс-президент Ристо Рюти, которого и приговорили к десяти годам заключения.
Скорее всего, помимо нежелания ссориться с союзниками из-за Финляндии, у Сталина были еще и прагматические причины не зариться на «северную соседку». По скромному мнению автора этих строк, к ним относятся:
• невозможность интегрировать огромную, по европейским меркам, страну (2000 км с севера на юг). Это все-таки не крохотная Восточная Пруссия с Кенигсбергом, присоединенная в СССР после войны;
• приоритетность задачи послевоенного восстановления основной территории СССР вместо ее расширения;
• желание иметь рядом благожелательно-нейтральную, но при этом капиталистическую, страну для проведения деликатных операций и переговоров с «коллективным Западом»;
• богатая военная контрибуция, взысканием которой с финнов как раз занимался А.А. Жданов в качестве главы Контрольной комиссии.
Последующие руководители СССР, мы уверены, не раз и не два добрым словом поминали мудрость Сталина, отказавшегося от планов аннексии Финляндии. Иначе бы Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе не смогло бы пройти в Хельсинки в 1975 году, а ведь именно «духу Хельсинки» мир обязан десятилетиями без войн в Европе.
То, что случилось в бывшей Югославии и на пост-советском пространстве – это уже совсем другая история. «Дух Хельсинки» был уже к тому времени мертв.
