В целом, картина художественной жизни Нидерландов в XVI веке была менее яркой, хотя и более разнообразной, чем в XV веке. Однако всё искупает и всё в себе концентрирует колоссальный талант Питера Брейгеля, прозванного «мужицким». Он в высшей степени обладал тем, что называют национальным своеобразием: все замечательные особенности его искусства имеют в своей основе самобытные нидерландские традиции, причём больше всего он обязан Босху.
Как никто, Брейгель выразил дух своего времени и его народный колорит. Он народен во всём: будучи несомненно художником-мыслителем, он и мыслит в унисон с народной мудростью — афористично и метафорически. Философия жизни, заключенная в его иносказаниях — горька, иронична, но правдива.
О жизни Брейгеля известно мало. По-видимому, он происходил из крестьян. Учился и жил в Антверпене. В молодости, в начале 50-х годов, посетил Италию, но «романистом» не стал. Кажется, самое большое впечатление на него произвели альпийские горы. Он их много зарисовывал, и в последствии в его картинах неизменно высятся на горизонте скалистые хребты, хотя в остальном пейзаж типично фламандский, где, как известно, высоких гор нет.
Излюбленный тип композиции Брейгеля — большое пространство, как бы увиденное с вершины, тем не менее всё написано очень подробно и чётко. Иногда пространственная ширь трактована как совершенно реальный пейзаж, иногда — как условное поле для повествования.
Повествование обычно связано с фольклором: Брейгель писал картины-притчи. Одна называется «Фламандские пословицы».
На её пространстве расположены около сотни(!) людей (хотя по размерам картины Брейгеля невелики), погруженных в странные и нелепые занятия. Кто-то пытается прошибить лбом стену, кто-то зарывает колодец, в котором плавает телёнок, кто-то бросает рыб в реку, какая-то женщина душит чертёнка... Всё это — наглядная реализация метафор, на которых построены народные поговорки о человеческой глупости. Что-то позабыто, а что-то и сейчас живёт и имеет свои аналогии в нашем, русском фольклоре, взять хотя бы: «стену лбом не прошибёшь» — легко догадаться.
Но человек на картине прошибает стену очень усердно. Вообще каждый делает своё с видом тупой одержимости, не обращая внимания на других — как обитатели дома сумасшедших. В целом зрелище кажется даже весёлым: голубое небо, ярко сияет солнце, плещет речка и фигурки людей яркими пятнами заполняют пространство — но в сущности, весёлого мало. Шар с крестом — символ земной сферы — расположен на видном месте, только крест опущен вниз: знак того, что перед нами мир навыворот, страна дураков.
Есть у Брейгеля и «Страна лентяев». Тут всего несколько фигур, и даны они крупно, вплотную. Солдат, крестьянин и учёный: располневшие, разбухшие, похожие на колбасы, лежат, расположившись по радиусам круга, в центре которого находится дерево-стол с приготовленными яствами.
Неподалёку выглядывает из отдельного домика похожий на бабу рыцарь, сложа руки и разинув рот.
Брейгель не мизантроп, считающий род человеческий скопищем тупых, суетных, жадных и ленивых. Нет, он просто не щадит ни тупости, ни жадности, ни лени, как не щадит их народ в хлёстком фольклоре, чуждом всякой сентиментальности. И Брейгель далек от сентиментальности, как и от человеконенавистничества. У жизни терпкий и горький вкус, но она — жизнь, и он её по-своему любит.
Грубоватым весельем крестьян Брейгель от души любуется в картинах «Крестьянский танец» и «Крестьянская свадьба». И своей страной — в цикле прекрасных поэтических картин «Времена года».
Эти широко раскинувшиеся пейзажи, но пейзажи населённые, деятельные, представляют в совокупности эпическую жизнь Фландрии: тут она вся, тут её труды и дни, её пастухи и земледельцы, её заснеженные зимы, ветреные осенние вечера, щедрое лето, богатое плодами.
Лучшая из цикла «Времена года» — картина зимнего ландшафта с охотниками. До самого далёкого горизонта местность утопает в глубоких мягких сугробах, перерезанных зеркалами льда. Удивительно точно по зрительному впечатлению передано отношение снеговой равнины, свинцового неба и тёмных, почти чёрных силуэтов деревьев и охотников на первом плане.
Эта резкая силуэтность на фоне снега — нечто новое в живописи, очень смелое. Зрителя сразу охватывает знакомое свежее дыхание зимы — оно ведь не изменилось с тех пор.
У Брейгеля был едкий, саркастический ум и гневное сердце, чуткое к страданиям Родины. Вот он пишет «Избиение младенцев». Что это такое? Совсем не похоже на библейский Вифлеем в Палестине: это самая настоящая, вся в снегу, фламандская деревушка, куда прибыли вооружённые копьями чужеземные солдаты: они врываются в дома, натравливают на жителей собак. Один крестьянин упал на колени перед всадником, прямо в снег. Это карательный отряд, отправленный инквизицией или герцогом Альбой на усмирение фламандских гёзов.
Брейгель переносит евангельскую легенду в современную обстановку — приём сам по себе не новый: так делали и итальянские живописцы. Но подход у Брейгеля другой. Итальянцы посредством мифа героизировали свою современность и соответственно её возвышали. Они не столько даже переносили библейские сюжеты в современную обстановку, сколько самих себя и свой образ жизни проецировали на те мифические времена.
Брейгель же откровенно пишет нидерландскую деревню, крестьян и испанских ландскнехтов. Почему он это называет «Избиение младенцев»? Видимо, тут отчасти смысловой параллелизм (и ныне — хочет сказать художник — происходит подобное тому, что творил царь Ирод), отчасти же «эзопов язык» — маскировка политически острого сюжета.
Известны и другие примеры «эзопова языка» у Брейгеля. Его «Неверный пастух», убегающий с поля, в то время как волк душит овечек, — по всей вероятности, политическая аллегория. Считают, что художник намекал на кардинала Гранвеллу, советника правительницы Нидерландов Маргариты Пармской, который покинул свой пост в 1567 году, и на его место был назначен свирепый герцог Альба.
В искусстве Питера Брейгеля традиционные стилевые черты нидерландской живописи приобретают новую интеллектуальную заострённость и ясный прицел. Он, как и его предшественники, культивирует мастерство детали, но с другими намерениями. Чего стоит у него хотя бы сорока, сидящая на перекладине виселицы в картине «Пляска под виселицей».
Брейгель, как Босх — мастер фантастического гротеска, но реальная подкладка его фантастики гораздо очевиднее. Когда, например, он изображает, «Битву сундуков с копилками» или «Кухню жирных и кухню тощих» — социальный смысл этих гравюр-гротесков расшифровывается без труда.
Наконец, композиция. Распространённый у нидерландцев тип пространственно-пейзажной композиции без акцентировки главных лиц и событий Брейгель применяет так, что в нём раскрывается целая жизненная философия.
Тут особенно интересно «Падение Икара». Античный миф рассказывает о юноше, взлетевшем в небо на восковых крыльях: он слишком приблизился к солнцу, воск растопился, и Икар упал в море. Красивая легенда о безумстве храбрых. Картина Брейгеля изображает мирный пейзаж на берегу моря: пахарь идёт за плугом, пастух пасёт овец, рыболов сидит с удочкой, а по морю плывут корабли. Где же Икар, и при чем тут его падение? Нужно внимательно всмотреться, чтобы увидеть в правом углу жалкие голые ноги, торчащие из воды. Икар упал с неба, но этого даже никто не заметил. Обычная жизнь течёт как всегда: для крестьянина — его пашня, для пастуха — его стадо... Смысл выходящего из ряда вон событий обнаруживается не скоро: современники его не замечают, погружённые в свое повседневное. Так можно «прочесть» эту картину, и это высказано всего лишь композицией — расположение фигур в пространстве.
Творческая деятельность Питера Брейгеля продолжалась недолго, он умер в 1569 году, сорока с небольшим лет, и не дожил до решающих событий нидерландской революции.
Незадолго до смерти он написал картину «Слепые». Слепые идут за слепым поводырем: страшны их пустые глазницы на бледных запрокинутых лицах, их ощупывающие руки и неверные шаги под гору, прямиком в реку, куда уже свалился их поводырь и падает идущий вслед за ним, а остальные идут покорно, ещё ничего не зная... Но им всем быть там же — и это неизбежно, это через мгновение произойдет: то, чего они сами не видят, со стороны видно с жестокой ясностью.
А пейзаж дышит миром и спокойствием (любимые брейгелевские контрасты) — сельская церковь кажется очень уютной, уютно выглядит даже речка, где суждено захлебнуться бедным слепым. Горькая аллегория!
Это самый мощный, завершающий аккорд искусства Брейгеля, которое можно представить себе как симфонию, пронизанную единой темой. Любя свою многострадальную Родину, художник не мог простить своим соотечественникам пассивности, глухоты, слепоты...
Не сохранилось портретов Брейгеля. Но, по всей вероятности, он изобразил самого себя в рисунке «Художник и заказчик».
Замкнутое, непреклонное лицо человека, живущего напряжённой духовной жизнью, затаённо-страдальческий глубокий взгляд из-под кустистых бровей. Таким и должен был быть автор «Слепых».
Ставьте ♡ делитесь мнением и подписывайтесь на канал!
С уважением, автор канала Наталья
