На интервью с известным переводчиком Ольгой Варшавер нас сподвигли три вещи: книга Дэвида Алмонда «Новенький» (она только что вышла в «Самокате»), сам Дэвид Алмонд – лауреат премии Андерсена и медали Карнеги, и сама переводчица: сколько ломают копья на тему детское или не детское, можно или нельзя, а на переводческой «кухне» всегда узнаёшь много того, что осталось «за кадром». В случае с Алмондом накопилось столько вопросов, что не задать их было уже нельзя.
– Пыталась представить кого-то похожего на Алмонда. Это у меня не получилось или действительно он такой один? Как думаете?
Да, Алмонд уникален. Разумеется, каждый большой писатель уникален, но Алмонд выпадает из любого ряда, не принадлежит никаким школам и литературным течениям. Иногда его причисляют к магическим реалистам, но он и среди них занимает особое место, потому что они, в основном, – писатели взрослые (Маркес, Борхес), а он все-таки пишет для детей и подростков.
Кстати, «для протокола»: мы его фамилию транслитерируем, пишем через Л, но произносится она по-английски АМОНД. Дэвид так всегда и отвечает на вопрос о произношении фамилии: «Я – как миндальный орех». И вот однажды я рассказывала об этом на встрече с читателями в Северной Осетии, во Владикавказе. И чувствую, что мои в общем-то сдержанные слушатели вдруг начали перешептываться. Что такое, спрашиваю? Отвечают: конечно, надо произносить АМОНД, потому что АМОНД по-осетински – счастье.
И тут для меня все сходится. Дэвид – человек-птица и человек-счастье. Он был очень доволен, когда я рассказала ему эту историю.
– Ольга Александровна, вы постоянный переводчик Алмонда в «Самокате». Сами предложили его издателю? То есть, это по любви?
Разумеется. Вообще я всю жизнь так работаю: прихожу к издателям со своими проектами. Хотя, конечно, порой и издатели выходят на меня с предложениями, от которых невозможно отказаться. С Алмондом изначально случилось именно так. Когда-то на заре существования издательства «Иностранка» его тогдашний руководитель Варя Горностаева предложила мне перевести первую и до сих пор самую известную книгу Алмонда – «Скеллиг». Это сейчас Дэвид – лауреат премии Андерсена и медали Карнеги, а тогда, в 2000 году, он был автором лишь одной слегка нашумевшей книги, хотя был уже далеко не юн. Чутье Варю не подвело – она открыла Алмонда для русскоязычных читателей. И для меня. И ровно тогда же я открыла для нее Кейт Дикамилло. С тех пор много воды утекло, Варя руководит издательством Corpus, где выходят только взрослые книги, а этих двух авторов, «моих» авторов, публикуют другие издатели, но с Варей мы все это когда-то затеяли, и я ей за это очень благодарна.
Уже много позже я пришла с книгами Алмонда к Ирине Балахоновой в «Самокат», и с тех пор мы выпустили шесть его книг. Переводить их – беспримесное счастье.
– Вот сейчас вышел «Новенький» в вашем переводе. Там довольно много очень честных шуток про школу.
Пришлось подвергать перевод какой-то цензуре? Алмонд искренен с детьми, а ведь многие российские (да и не только) родители считают, что вот здесь нельзя, и там не следует, и вообще о школе, как о покойнике – или хорошо, или ничего.
Нет, ни цензура, ни самоцензура для Алмонда не нужна. О его отношении к школе можно набрать целую россыпь цитат из почти всех его книг. Есть смешные – например из книги «Меня зовут Мина»:
А вот на днях я сдала в издательство МИФ новую книгу «Музыка крыльев», и там героиня говорит так: «Я знаю, что в школах много всякой дурости, но мы там все вместе». Эта общность для Алмонда – самое ценное в школе, и все его герои, даже выпавшие по разным причинам из школьной рутины, неизменно в школу возвращаются.
Ровно та же тема присутствует в книгах «Ангелино Браун» и «Новенький», где практически все события происходят в стенах школы. Но там против школьных порядков бунтуют не только дети, но и учителя. Обожаю сцену из «Новенького», в которой учитель естествознания Джеймс-Молекула превращает тесное пространство класса в бескрайний космос: «Нам предстоит двигаться по орбитам и танцевать! Все преграды — прочь! Убирайте столы, освобождайте космос!»
Честность, с которой Алмонд пишет о школе, подкупает. По-моему, не только меня.
– Были какие-то случаи, когда вам как переводчику пришлось выкручиваться, искать какой-то выход?
А как же! Собственно вся переводческая кухня и состоит из постоянного поиска: как выкрутиться? Иногда надо подобрать точное слово, иногда – расшифровать культурный код, иногда – найти верный тон. Алмонд всегда узнаваем, но он большой мастер и бывает очень разным. Есть у него книги с искусной игрой слов («Мой папа -- птиц») и с какой-то итальянской, феллиниевской образной избыточностью («Мальчик, который плавал с пираньями»), а есть тот же «Новенький», книга про мальчика-робота и роботизацию живых детей, где Дэвид намеренно сводит любое разнообразие к минимуму, пользуется простейшей лексикой и синтаксисом. Вот, пришлось переводчику пройти по этой тонкой грани – вслед за автором.
– Вот меня как книжного журналиста часто спрашивают неужели вы бы дали своему 10-летнему ребёнку условную Франсуазу Саган? Вот мы видим в «Анни Ламсден», да, некую историю о любви. Анни в результате вырастет только с мамой, и я уже вижу, как нежный, бережный по отношению к ребёнку, деликатный алмондовский текст могут истрактовать взрослые. Ну то есть, не я вижу, а так и есть у него: двухслойность текста заметна и в «Мой папа птиц», и в «Мальчике, который залез в Луну», и в «Анни Ламсден», и «Новеньком». Ребёнок видит прелестную в своей шаловливой странности сказку, а взрослый – скрытый взрослый смысл. Хотя в «Новеньком», как и в «Ангелино Брауне», этот взрослый смысл общий. Алмонд говорит с нами о современном обществе со всем, что не может нас не волновать. Эффективный менеджмент страшная вещь. Так вот: есть ли взрослые смыслы и детские смыслы, как думаете?
Думаю, Дэвид не делает такого разграничения. У него множество пластов в каждой книге, и он верит в своих читателей – любого возраста. Он никогда не играет с ними в поддавки. Самая загадочная его книга, «Мальчик, который залез в Луну», как бы вполне детская, но я бы сравнила ее с «Алисой» Льюиса Кэрролла: каждый поймет то, что ему по зубам, по силам. И даже если не все поймет – не беда. Поскольку, вкусив прозы Алмонда, полюбив ее, читатель к ней непременно вернется и поймет уже больше. Она завораживает. Вот моя любимая цитата (это лонгрид, потерпите):
— Поехали! — объявила Молли. — Прямо 732 ярда, затем третий поворот налево, а потом второй налево — когда доедете до чёрно-белой кошки.
Перед вторым поворотом налево папа затормозил.
— Чёрно-белой кошки тут нет, — сказал он.
— Ещё как есть! — возразила Молли. — У миссис Виффен на десятом этаже целых две! Так, сворачиваем налево, и сразу опять налево.
Папа снова сделал, как велено. Они оказались на улице, с которой приехали.
— Мы сделали полный круг! — сказал папа. — Вернулись на прежнее место.
— Как это «прежнее»? — возмутилась Молли. — Разве в прошлый раз, когда мы тут проезжали, вы видели вон того человека в зелёной шляпе?
— Нет, — ответил папа.
— Тогда место уже не прежнее. Так, теперь снова налево, налево, налево и налево, а потом направо, направо, направо и направо.
– Однажды мне пришлось некоторое время работать книжным консультантом. Много странного взрослые спрашивали, но вот вопросы по Алмонду. Один папа пролистал сначала «Мальчика, который плавал с пираньями», потом «Мой папа – птиц» – и в лоб спросил: объясните, зачем моей дочери весь этот сюр. Честно – я не нашлась, что ответить.
Такого папу никакой супер-консультант не убедит, потому что папа для себя уже все решил, в его вопросе уже заключен ответ.
Вот глядит человек в текст, листает книгу. И на него с этих страниц веет либо волшебством, либо сюром… Его дочери, может, еще посчастливится прочитать эту книгу, потому что подростки прислушиваются к советам одноклассников чаще, чем к родителям или библиотекарям. А может, уже и поздно окажется, и сама она лет в 12-13 превратится в такого же всезнающего взрослого, для которого тексты Алмонда – сюр, и «сюр» при этом – ругательное слово. Ну, насильно мил не будешь.
– Мне показалось, что в «Новеньком» есть такой контекст: мы почти ничего не знаем друг о друге. Собственно, новенький – Джордж – не понятнее или непонятнее детям, чем они сами друг другу, вместе со взрослыми. Но в попытках понять робота все как-то объединяются и лучше узнают себя и друг друга. Так и есть? Или это моё личное читательское впечатление?
Это хорошее читательское впечатление. Не будем употреблять слово «верное», потому что в трактовках каждый читатель свободен, и верных-неверных ответов не существует. Но, как мне кажется, Алмонд все же развернут на детей, а не на роботов. И конечно же дети объединяются, узнают себя и друг друга. Он взрослеют.
То же самое происходит с девочкой Анни Ламсден. Алмонд сам – папа девочки, и ему удивительным образом удалось поймать и описать в этой нежной книге момент перехода юного человека на другой этап жизни. Героине 13 лет, но читать надо с десяти -- именно в преддверии взросления.
Вообще, если честно, я завидую всем, кто еще не читал книги Алмонда. У них столько прекрасного впереди!
– Уже много театральных постановок по книгам Алмонда. Вы это как-то отслеживаете, вам это интересно?
Мне это не просто интересно, а крайне важно. Театр – огромная часть моей профессиональной жизни. Я перевожу много драматургии, а по прозе для детей и подростков, в частности – по книгам Дэвида Алмонда, я сама делаю инсценировки или, точнее, пьесы по мотивам. Сам Дэвид тоже театру не чужд, он написал пьесы по своим книгам «Скеллиг» и «Мой папа - птиц» и очень поддерживает мои контакты с театрами. Сейчас мы как раз подписываем договор, согласно которому я буду его «сценическим» агентом в России. Так что – добро пожаловать, театры!
– В 2022 году ваше имя попало в Почётный список IBBY. С какой книгой?
Это действительно очень почетно, я горжусь безмерно. В списке – писатели, художники-иллюстраторы и переводчики из стран, входящих в Международный совет по детской книге. В итоге образуется уникальная коллекция лучших детских книг мира, изданных за последние два года. Мне особенно приятно, что я попала в список именно с книгой Дэвида Алмонда – «Ангелино Браун». Ну и напомню, что сам Дэвид – лауреат премии Х. К. Андерсена.
Беседовала Елена Соковенина
#книги #литература #книги для детей #переводчики #театр
