Русская литература – мышление, пронизанное чувствами, а не философской мыслью. В России литература играла значительно большую роль в процессе формирования мировоззрения, чем на Западе. Наша культура литературоцентрична.
Помните знаменитое признание Ф.М. Достоевского «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь разгадывать ее всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком». Да, русские писатели не верили в «дыру размером с Бога», но раньше европейских экзистенциалистов почувствовали пустоту.
Именно о таком человеке, раздираемом противоречиями, писал Ф. И. Тютчев в стихотворении «Наш век»:
Безверием палим и иссушен,
Невыносимое он днесь выносит
И сознает свою погибель он,
И жаждет веры − но о ней не просит.
Экзистенциалисты впервые заявили об отсутствии смысла жизни. Ведь раньше человек находил истину в вере, в любви, в богатстве, в просвещении и саморазвитии, но жестокая правда бытия убивает эту веру.
Экзистенциализм, или философия существования — один из самых популярных и влиятельных течений и в нашей современной общественной мысли. Впервые об экзистенциализме заговорили в конце 20-х годов ХХ века (М. Хайдеггер, Ж.П. Сартр, А. Камю, К. Ясперс). И в русской философской мысли мы находим теорию экзистенциализма у Л. Шестова и Н. Бердяева, в творчестве Чехова, в удивительном романе «Доктор Живаго» Пастернака.
Но предчувствие антропологической катастрофы выразилось уже в творчестве Н.В. Гоголя в его "Записках сумасшедшего".
В школьном сознании, навязанном учебниками, это поздний текст Гоголя, понимается как написанный на грани сумасшествия, или еще хуже, является отражением темы «маленького человека», задавленного социумом. Ведь главный герой очень напоминает Акакия Акакиевича, Поприщин имеет чин титулярного советника, служащий, лишенный внимания и заботы. Основные служебные обязанности чиновника заключаются в очинке перьев для директора департамента, а в мечтах своих он хочет надеть мантию испанского короля.
А ведь фамилию можно истолковать иначе - это поиски своего поприща, места в жизни, попытка вырваться из порочного круга.
Разрыв с действительностью подчеркивается потерей времени. Как обозначает даты герой в своем дневнике: Никоторого числа. Мартобря 86 числа. Между днем и ночью.
День был без числа.
Кажется, разве это не сумасшествие? И правда ли, что не подлежит лечению? Для художественной литературы важно не это. Текст Гоголя подлежит осмыслению.
Завершает произведение отчаянный крик о помощи и трогательное обращение к матери.
«Нет, я больше не имею сил терпеть. Боже! что они делают со мною! Они льют мне на голову холодную воду! Они не внемлют, не видят, не слушают меня. Что я сделал им? За что они мучат меня? Чего хотят они от меня, бедного? Что могу дать я им? Я ничего не имею. Я не в силах, я не могу вынести всех мук их, голова горит моя, и все кружится предо мною. Спасите меня! возьмите меня! дайте мне тройку быстрых, как вихорь, коней!».
Да, опять Русь-тройка! Вера в спасение. Это и есть единственная возможность закрыть дыру, размером с Бога.
Мем, который я разместила в конце, предназначен не студентам, а нам, педагогам, которые обязаны теперь учить не по учебникам. Как призывал основатель феноменологии Эдмунд Гуссерль обратиться «Назад, к самим вещам!», в нашем случае, к текстам классики.
Рекомендую прочитать об экзистенциальном предчувствии Н. В. Гоголя https://cyberleninka.ru/article/n/predchuvstvie-antropologicheskoy-katastrofy-v-zapiskah-sumasshedshego-n-v-gogolya?ysclid=kzm8hx1egj
Ирина Мурзак
филолог, литературовед, театровед
доцент Департамента ИЗО, ДИ и дизайна ИКИ МГПУ
