От Нины Голицыной – первая красавица Москвы – ушёл муж, актёр Борис Ливанов. Нина осталась одна в своей московской квартире. Сразу же к ней стали свататься двое. Она спросила у своего приятеля Алексея Кручёных – кого из двоих выбрать. Кручёных рассказывает: «В неё влюбились двое, и она спрашивала меня, за кого выйти замуж. Ответил, что ни за того, ни за другого, а влюбишься ты в третьего. Он будет тебя бить, а ты ему руки целовать. Я знал, что Павел Васильев неотразим, знал и её характер». (Сергей Шевченко «Будет вам помилование, люди…» Издательство «Елорда» Астана – 1999, с.130).
Так и случилось. В 1934 году у Павла Васильева начался роман с этой красивой киноактрисой. Одновременно у поэта происходят встречи с Натальей Кончаловской. Его приводит в восторг то, что Наталья – внучка художника Сурикова, и он трубит об этих встречах направо и налево. Чтобы одновременно рассказать о своей любви к Нине (а чувства требовали выхода!), Васильев превращает себя в казахского поэта Мухана Башметова и для вящей убедительности помещает стихи в московском журнале как переводы с казахского. В «Расставании» Мухан бросает в след уходящей от него русской красавице горькие слова:
– Но отопрись, попробуй, попытай-ка,
Я за тебя сгораю со стыда.
Ты пахнешь, как казацкая нагайка,
Как меж племён раздоры и вражда.
Ты оттого на запад повернула,
Подставила другому ветру грудь...
Но я бы стёр глаза свои и скулы,
Лишь для того, чтобы тебя вернуть!
В другом стихотворении поэт вообще переходит на казахскую манеру письма:
– Я, Мухан Башметов, выпиваю чашку кумыса
И утверждаю, что тебя совсем не было.
Целый день в траве шустрая резвилась коса —
И высокой травы как будто не было.
Когда Нина, не выдержав васильевского нрава, покинула поэта и, выйдя замуж за итальянца, уехала в Италию, Васильеву было не до шуток. Он оставил казахскую манеру, «убрал» Мухана и написал вслед Нине, не прячась, отчаянное стихотворение «Посвящение Н.Г.»:
– То лёгким, дутым золотом браслета,
То гребнями, то шёлком разогретым,
То взглядом недоступным и косым
Меня зовёшь и щуришься – знать нечем
Тебе платить годам широкоплечим,
Как только горьким именем моим.
Ты колдовство и папорот Купала
На жемчуга дешёвые сменяла —
Тебе вериг тяжеле не найти.
На поводу у нитки – душегубца
Иди, спеши. Ещё пути найдутся,
А к прошлому затеряны пути.
Наталья Кончаловская вернулась в Россию из Америки в 1934 году и сразу закружилась в вихре удовольствий. Первое стихотворение ей Васильев написал в марте 1934 года. Оно называлось – «Шутка»:
– Негритянский танец твой хорош,
И идёт тебе берет пунцовый,
И едва ль на улице Садовой
Равную тебе найдёшь…
Стихи говорят нам о том, что поэт сражён наповал. Уже в мае появляется его «песнь песней» – «Стихи в честь Натальи», где он славит эту потрясающую женщину и даже смеет объясниться ей в любви:
– Я люблю телесный твой избыток,
От бровей широких и сердитых
До ступни, до ноготков люблю,
За ночь обескрылевшие плечи,
Взор и рассудительные речи
И походку важную твою.
Простим ему самоуверенность тона, тем более, что его надежды на счастье с «некоронованной королевой Москвы» не сбылись. Зато стихи остались в нашем распоряжении, и каждый может насладиться строчками, где Васильев поёт гимн Наталье и в её лице – русской женщине вообще.
– Прогуляться ль выйдешь, дорогая,
Всё в тебе ценя и прославляя,
Смотрит долго умный наш народ,
Называет «прелестью» и «павой»
И шумит вослед за величавой:
«По стране красавица идёт».
Замечательно второе стихотворение из цикла, обращённого к Наталье, – «Горожанка»:
– Горожанка, маков цвет, Наталья,
Я в тебя, прекрасная, влюблён.
Ты не бойся, чтоб нас увидали,
Ты отвесь знакомым на вокзале
Пригородном вежливый поклон.
Пусть смекнут про остальное сами.
Нечего скрывать тебе — почто ж! —
С кем теперь гуляешь вечерами,
Рядом с кем московскими садами
На высоких каблуках идёшь.
Из каждой строчки на нас смотрит – счастье. Счастлив поэт, счастлива та, что идёт рядом с ним «московскими садами», счастлив город, в котором они оба живут:
– Из стекла и камня вижу стены,
Парками теснясь, идёт народ.
Вслед смеюсь и славлю вдохновенно
Ход подземный метрополитена
И высоких бомбовозов ход.
Дождь идёт. Недолгий, крупный, ранний.
Благодать! Противиться нет сил!
Вот он вырос, город всех мечтаний,
Вот он встал, ребёнок всех восстаний, —
Сердце навсегда моё прельстил!
Праздник кончился в один миг – на центральной полосе столичных газет 14 июня 1934 года появилась статья М. Горького «Литературные забавы» (в Ленинграде – «О литературных забавах»). Процитируем главное: «Жалуются, что поэт Павел Васильев хулиганит хуже, чем хулиганил Сергей Есенин». И зловещая фраза в конце абзаца: «…от хулиганства до фашизма расстояние «короче воробьиного носа».
Всё было кончено. Васильева перестали печатать – он превратился в изгоя. Разумной Наталье изгой был не нужен, и она переключилась на васильевского приятеля, который тенью маячил за спиной поэта, глядя на Наталью влюблёнными глазами. Васильев взбесился и – дал ей пощечину. Об этом сама Наталья Петровна пишет в своих воспоминаниях. Разумеется, у неё своя версия, – «Я была в ударе, танцевала, шутила, пила шампанское, и вдруг Павел <…> почему-то пришёл в бешеную ярость. То ли выпил лишнего, то ли взяла его досада на мою «неприступность», но он вдруг с размаху ударил меня и с перекошенным побелевшим лицом выбежал из квартиры...» (Воспоминания о Павле Васильеве. Алма-Ата «Жазушы» 1989 с. 260). После Васильев долго просил прощения, стоял на коленях перед дверью квартиры, где жила Наталья, – но всё напрасно. Дружбе пришёл конец.
Однако, судя по последнему (пятому по счёту) стихотворению, обращённому к Наталье («Послание к Наталии»), Васильев быстро успокоился:
– Ты, если вспомнить, говорила,
Что время сердцу отдых дать,
Чтобы моя крутая сила
Твоей красе была под стать.
Вот почему под небом низким
Пью в честь широких глаз твоих
Кумыс из чашек круговых…
И поэт прощается с Натальей, не держа на неё зла:
– Я шлю приветы издалёка,
Я пожеланья шлю… Ну что ж?
Будь здорова и краснощёка,
Ходи стройней, гляди высоко,
Как та страна, где ты живёшь.
Загадкой является четвёртое стихотворение (из пяти) в честь Натальи – «Клятва на чаше». Самые умницы из нас пытаются разгадать вот эти слова:
– Я стою пред миром новым, руки
Опустив, страстей своих палач,
Не познавший песни и науки.
Позади – смятенье и разлуки,
Хрип отцовский, материнский плач.
Впереди, с отставшим не считаясь,
Часовые заняли места.
Солнце косо вылетит. Шатаясь,
Гибельная рухнет чернота.
Я думаю: не понимаем мы этих строчек оттого, что воспринимаем Павла Васильева как беззаботного весёлого молодого человека, постоянно смеющегося и постоянно в кого-то влюблённого. А ведь он страдал. Поэта мучило всеобщее неприятие его стихов. В «Раненой песне» Васильев спрашивает:
– Что вы особачились на песню мою?
И заявляет:
– Я хочу ходить в советских полках…
И это не пустые слова. Он всё бы отдал за то, чтобы общество и власть приняли его стихи и считали поэта за своего. А его называли врагом. И о репрессиях он здесь пишет:
– Часовые заняли места…
И выражает надежду на то, что всё же его поймут и ему поверят:
– Гибельная рухнет чернота.
И откровенно слабые строчки в последующей строфе («Так смелей сомнения разрушу…») говорят нам о том, что он думает, как добиться успеха, но эти строчки только портят стихотворение, ничего у поэта не получилось! Тогда, в 30-х…
Но сейчас появилась надежда. Нина Викторовна Попова в предисловии к книге «Крестьянские заступники» (Москва, «Академия поэзии», 2021 г., с.10-11) пишет: «Павла Васильева можно назвать поэтом-первопроходцем, с одной стороны, сконцентрировавшим в своём творчестве опыт прежних поколений, с другой – сформулировавшим совсем новый опыт».
Валерий Фёдорович Михайлов (Алматы) объясняет, почему в 30-х годах и долгое время потом Павел Васильев не был понят читателем: «Поэма «Христолюбовские ситцы» – последняя попытка примирить непримиримое: вольный природный дар и хомут самого «передового литературного метода» (Поэма о Павле Васильеве. К 100-летию поэта. // «Академия поэзии», 2009, с.104).
Тогда, в 30-ые, никто ничего не понял, и, в первую очередь, сам поэт. Он умер «врагом».
Продолжение здесь Начало публикации здесь
Tags: ЛитературоведениеProject:MolokoAuthor: Васильев Павел
Васильева Н.П.
Ещё одна книга Н.П. Васильевой о жизни и творчестве Павла Васильева "Маленькие истории больших стихотворений" была опубликована в журнале МОЛОКО и на канале "Стакан молока". См. публикацию этой книги по главам
