Я прочитала:"Подвиг - доблестный, героический поступок, важное по своему значению действие, совершённое в трудных условиях."
А можно считать подвигом служение близким, зависимым от тебя людям? Вот так, чтоб с полной отдачей, лишив себя права на личное счастье? И оправдан ли такой подвиг, если жизнь одна и другой вариант никто не подарит?
В нашем пятиэтажном доме жила семья: мама, папа и дочка. Родители - Тамара и Николай, оба высокие, симпатичные. Уж сколько лет в браке, а по двору проходили держась за руки. Их дочь Наташа, выглядела, как маленькая принцесса - пышные светлые волосы, большие глаза.
Всегда нарядная, как для праздника - Тамара имела родню в Москве и оттуда присылались красивые платья для девочки. Наташе исполнилось семь лет, когда её мама вернулась из роддома с пополнением. Судя по розовой ленте вокруг одеяльца, родилась ещё одна принцесса.
Малышка была "зимней" и до лета никто её толком не видел. Тамара гуляла с коляской и на вопросы отвечала с улыбкой:"Всё хорошо. Растём." Девочке с ласковым именем Ариша исполнился год, и жильцы дома узнали про несчастье семьи - ребёнок родился с ДЦП и синдромом Дауна. И тот случай, когда на улучшение нет надежды.
Тамара и Николай возили дочку в Москву на консультацию к специалистам высокой категории и там Арише сделали операцию на сердце. Многие только головой качали:"Может и не следовало с сердечным пороком бороться? Что ожидает ребёнка, да и их самих?"
Как бы ни было, теперь в семье Тамары и Николая имелись две дочери и они самонадеянно говорили:"Ничего, мы за Аришу поборемся!" К выходу Томы из декретного отпуска, приехала её мать - хмурая женщина, пенсионерка. Время шло. Семья служила Арише.
Неустанно возили на массаж, к какому-то чудо-специалисту на иглоукалывание, скрупулёзно выполняли все рекомендации врачей. Мало что воспринимающей девочке упорно читали детские книжки, обучали понимать окружающие предметы, но и к шести годам даже к горшку твёрдо не приучили.
Тяжёлый случай - плохо ходила, говорить не могла. Её невозможно было оставить одну в комнате: Ариша начинала громко кричать. Девочку выносили на улицу, благо второй этаж, сажали в песочницу. Она ела песок, ни с того, ни с сего больно била по головам лопаткой оказавшихся рядом детей. Определение "солнечный ребёнок" к ней совершенно не подходило.
Тамара, оправдывая дочь утверждала, что дома - среди своих, дочка, в основном, спокойна. С ней просто нужно уметь "договариваться." Но уже и она понимала, что Арише не светит даже коррекционная школа. Счастливое выражение давно покинуло лицо женщины. Она перестала прихорашиваться и избегала общения с соседями.
О том, что отец имеет отношения на стороне, Наташа узнала в 14 лет. Своими глазами увидела, как он в парке обнимал красивую женщину. Мужчина улыбался и выглядел так, как до Ариши - счастливым. Дочь посчитала нужным вызвать папу на разговор. Николай, не отпираясь, высказался откровенно:
"У меня, Наташа, ноги домой не идут. Маме предлагали отказаться от твоей сестры сразу после рождения, но она упёрлась: грех. Была уверена, что Аришу получится социализировать. Мы общались с семьями с солнечными детьми. Картинка вдохновляла. Да, не такие, как все, но аккуратные, о многом имеют понятие. С ними можно ходить в парк, в гости. Их принимают в специализированные группы детского сада. Перспектива даёт силы. А у нашей Ариши человеческое только одно - имя."
Николай говорил долго и убедительно. Ему всего 35 лет, и он имеет право на нормальную жизнь без дочери Дауна и тёщи с командным голосом. Слова отца камнями падали на сердце Наташи и пугали соответствием положению дел:
"Ариша уже сейчас крупная девочка и совершенно не кроткая. Искупать, вывести на прогулку - проблема. По батареям стучит, раздражая соседей. Обмочится и смотрит с ухмылкой. Малый ребёнок, а я уже вижу её взрослой и неуправляемой. Если бы не предательство, как ты это называешь, я бы сам чокнулся, дочка!"
Вскоре Николай поставил жене условие: Аришу оформляют в интернат, где она будет жить постоянно или он уйдёт из семьи. Тамару затрясло: "Ты видел, как там живут? Старики с деменцией, отсталые дети и больные ДЦП. Грязь, вонь, безразличие!"
Муж устало ответил:"А у меня посвящать себя Аришке, запал иссяк. В четвером крутимся, а перемен в ребёнке - крупицы." Ариша дома осталась, а мужчина ушёл. Исправно платил алименты, какое-то время поддерживал отношения с Наташей, а потом затерялся.
Наташа не испытывала к сестре тепла, но жалела и любила мать. Бабушку не понимала: для Ариши и по дому делает много, но всегда с такой злостью, что лучше б уехала.
Тамара объясняла дочери:"Без бабули никак. Я на работе, ты в школе. Любая няня к нам не пойдёт, а на профессиональную сиделку денег нет. Аришу одну не оставишь. Хоть и ходит с трудом - может бед натворить."
Бабушку с гипертоническим кризом положили в больницу за несколько дней до выпускного бала Наташи. Мать оформила отпуск, надеясь на лучшее. Девушка, пришла под утро после выпускного - красивая, юная, с букетом цветов, в предвкушении новых, взрослых перемен.
А дома, плачущая мать, сообщила:"Ночью бабушка скончалась в больнице. Завтра можно забрать для похорон. Как теперь быть? Не справлюсь с Аришей одна."
Десятилетняя сестра, перемазанная шоколадом (она до трясучки любила сладкое), полулежала на диване. Неопрятная, не смотря на заботу, болезненно пухлая. Испортила воздух и засмеялась. Наташа, ощутив волну неприязни, заговорила с матерью категорично:
"Бабушку жаль. С Аришей перенапряглась. Справимся с похоронами и начнём собирать документы. Прав был отец - место сестры в интернате. Мы будем навещать её, мама, договоримся с какой-нибудь нянькой, чтоб получше смотрела..."
Шёпот Тамары оказался громче всякого крика:" А если бы это ты родилась Аришей?! Ведь и в ней какая-никакая душа есть. Страдает на свой лад, мучается. В интернате станет наша Ариша плакать - нас звать, а санитарка её мокрой тряпкой отхлещет. Я ездила, Наташенька, каюсь, в такое место. Не смогу крошку хлеба проглотить, отдав туда дочку."
Наташу будто кипятком обдали или, наоборот, ледяной водой остудили. Она обняла мать и спросила:"Тогда, как? Тебе придётся уволиться, и у нас останутся только алименты и пособие на Аришу. Я могу в техникум поступить на вечерний, а днём работать."
Тамара вечернюю учёбу одобрила, а с трудоустройством повременить попросила, убеждая Наташу, что её зарплату сохранить выгоднее. Оно, конечно: мать работала старшим бухгалтером на химическом заводе. Кроме зарплаты и премии, талоны на дефицитные вещи поквартально получала.
Не хотела, а согласилась Наташа при сестре находиться, до получения диплома в вечернем техникуме. "И выходные твои будут," - обещала мать. Всякий раз, когда вернувшаяся с работы Тамара сменяла дочь, та выскакивала из квартиры, с ощущением, будто из темницы вырвалась.
Занятия в техникуме, в окружении здоровых людей, с которыми можно перекинуться словом, посмеяться, казались Наташе праздничным развлечением. Привлекательная, она видела, что интересна парням и на ухаживания одного из них, ответила.
Молодого человека звали Володя. После учёбы он провожал девушку, довольно далеко, и у них получалось что-то типа свидания с застенчивыми поцелуями у подъезда. По настоящему - с киношкой, гулянием в парке, встречались по вечерам в субботу и воскресенье.
О младшей сестре - инвалиде, Наташа вскоре любимому доверилась. Сочувствовал, но высказал мысль, которую Наташа много лет в голове крутила:"Судьба твоей мамы, как кислота, не позавидуешь. Но ты не обязана, в ней растворяться. Две параллельные линии не пересекаются, хоть и соседствуют."
То есть, получалось, Наташа имеет право быть счастливой даже, если мама несчастна и ей трудно с Аришей? Но разве родные люди не обязаны делить пополам нелёгкую ношу?
Тамара умом понимала, что не следует заедать жизнь Наташи, но физически и морально с младшей дочерью становилось всё тяжелее. У тринадцатилетней Ариши выявили преддиабет и ожирение. Это означало диету и отлучение от сладкого.
Нездоровая девочка, требуя сладкого, объявила близким войну. Больно щипалась, едва к ней подходили. Садясь к шифоньер, планомерно выбрасывала из него одежду. Сдвинуть с места хулиганку было не только трудно, но и опасно.
"Да она, пожалуй, сможет и ударить меня со временем,"- с ужасом понимала Тамара, и не желала остаться с Аришей один на один.
Владимир и Наташа закончили техникум. Парень работал сварщиком, а диплом получил "для престижа." Наташа выбрала этот техникум лишь из-за удобства обучения и теперь не знала, куда податься со специальностью "техник."
"Давай распишемся и уедем на молодёжную стройку! Деньжат срубим, квартиру получим,"- впустил Володя Наташу в свою мечту. Ей хотелось - и замуж, и сесть на поезд, и где-то по новому себя раскрыть. Но "вчера" влюблённый Володя, сегодня объявил, что жениться на Наташе не может.
Его мать, про планы сына узнав, потребовала подробностей о возможной невестке. Володя сболтнул про Аришу. Два часа спустя, он поверил, что Наташа может родить таких же детей. И вскоре уехал в посёлок "Солнечный" Красноярского края - строить город и свою жизнь.
Наташа плакала, Ариша, пользуясь недосмотром, ела варенье. И только Тамара с облегчением вздохнула. Она желала счастья своей старшей дочери, но попозже. "Позже" для Наташи не наступило никогда. Не из-за Ариши.
Вынужденно расставшись с Владимиром, Наташа пребывала в такой депрессии, что не стала искать работу. Безвольно находилась с младшей сестрой. У Ариши всегда были проблемы с передвижением, а с прибавкой веса, они усилились. Она постоянно требовала внимания.
Наташа ушла на балкон, плотно закрыв за собой дверь. Курила (вдруг появилась такая привычка), стараясь не обращать внимания на вопли сестры. Наступившая тишина, девушку не обеспокоила.
Подымив и подумав, вернулась в комнату. На полу лежала Ариша, рядом - перевёрнутая инвалидная коляска. В ней сестру выгуливали, и каким образом Арина прикатила её своими силами из коридора, непонятно.
Попыталась сесть и упала. Удар головой об пол вызвал кровоизлияние в мозг. Это определил врач скорой помощи, забиравший Арину в больницу. Трудно сказать, не могли её спасти или не посчитали нужным, но Тамара и Наташа неожиданно стали свободными от девочки с синдромом Дауна и ДЦП.
Отца Ариши известили, но на похороны он не пришёл. Скорее это не подлость, а честность: сбежал, так к чему лить крокодильи слёзы? Соседи, присутствующие на поминках, шептались:"Старшая, хоть вздохнёт спокойно, а младшая освободила душу."
У Тамары непроизвольно дёргался левый глаз и едва уловимая ассиметрия лица появилась, хотя ощущения заполошного горя не было. На сороковой день после ухода Ариши, женщину увезли с инсультом в неврологический стационар.
Тридцать дней спустя, Наталья забрала из больницы нечто похожее на овощ. Правая сторона парализована, а левая функционировала с трудом. Пострадала и речь Тамары. Без помощи дочери женщина была бы обречена.
Ей повезло (если слово "везенье" вообще уместно в отношении этой семьи), что в Наталье образовалось необъяснимое смирение перед судьбой. Устроилась контролёром: снимала показания электросчётчиков, несколько раз за смену навещая мать.
По адресам возила машина, и водители не отказывали в просьбе забросить Наташу домой "на 10 минут." Успевала сменить памперс, покормить и дать лекарство. Водителей благодарила деньгами на пиво - выходило намного дешевле, чем сиделке платить.
Красота и молодость девушки привлекали мужчин, а вот её больная мать нет. Наталье предлагались унизительные на её взгляд отношения, а разделить с ней ответственность за Тамару никто не хотел.
Внешность Наташи упростилась и потускнела. Она могла, не здороваясь, пройти мимо знакомых или соседей. Губы разучились улыбаться. Тамара прожила ещё лет восемь и даже наблюдался период улучшения в её здоровье. А потом заняла место рядом с Аришей.
Сейчас Наталье Николаевне шестьдесят три года. Выглядит намного старше. Живёт замкнуто. Её раздражают чужая молодость, чьи-то дети, суета в праздники.
За что судьба так сурово обошлась с этой семьёй, в целом, и конкретно с Наташей - понять затруднительно. Быть может, новорожденная Ариша была той "чёрной меткой," которую не следовало приносить Тамаре домой? Прости, Господи, за такой вопрос.
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина
#семейные отношения #реальные истории, рассказы #воспитание детей #семья, любовь, дружба #пожилой возраст
