Привет, с вами Игорь Рабинер!
Сегодня день рождения у Леонида Федорыча Трахтенберга — человека, о невероятных приключениях которого в спортивной журналистике можно рассказывать долго, но достаточно уже одного факта, что в 1991-м он лично придумал название «Спорт-Экспресс». И, естественно, стал одним из его основателей.
Во времена работы в "СЭ" Трахтенберг не просто тщательно выписывал каждую букву в своих материалах, но всю душу из редакторов (в том числе главного) вынимал, пока текст находился у тех на правке. И не только у редакторов, но и у корректуры, и у бюро проверки. Звонки с просьбой поправить такое-то слово раздавались у них едва ли не ежеминутно.
В этом я и сам убеждался не раз. Когда дежурил по отделу, и шёл материал Федорыча, из жизни можно было смело вычеркивать минимум час. Но, если серьезно, такое отношение к своим текстам, когда тебе за пятьдесят – это круто. Ибо значит: для тебя действительно имеет значение то, что ты пишешь. И как пишешь.
Правда, для Федорыча это имело значение порой несколько сверх меры. Во время какого-то еврокубкового выезда «Спартака» мастодонт журналистики, деливший гостиничный номер с молодым соратником по красно-белой вере и будущим директором спартаковского музея Лехой Матвеевым, поставил финальную точку в пять утра. После чего счел нужным немедленно разбудить крепко спавшего коллегу со словами: «Леша, послушай, по-моему, здорово получилось». И не сжалился над осоловевшим Матвеевым ровно до того момента, пока всё ему не прочитал...
Стала легендой история, как уже в 2003 году Трахтенберг (который тогда приостановил карьеру пресс-атташе и вернулся на грешную газетную землю) взял интервью для «СЭ» у Андрея Шевченко. Причем в момент, когда за Шевой, без преувеличения, гонялся весь мир.
Тут надо сказать, что Леонид Федорыч в какой-то момент «подсадил» его на себя: у него обнаружилась невероятная способность шаманить так, чтобы довольно значительное число футболистов разговаривало исключительно с ним. Как это людям удается – до сих пор удивляюсь и восхищаюсь, ибо сам такой способностью никогда не обладал. Но вот всё поколение спартаковцев середины 90-х – Онопко, Никифоров, даже общительный Карпин и т.д. – какое-то время давало интервью только Трахтенбергу.
Под те же чары Фёдорыча попал и сам великий Шева.
Так вот, «Милан» дошел до финала Лиги чемпионов, в котором играл с «Ювентусом». И «россонери» выиграли по пенальти, а решающий 11-метровый забил наш герой (в данном случае имею в виду не Трахтенберга). В смешанной зоне – сумасшедший дом. Одних только итальянских репортеров пару сотен, и все стоят друг у друга на головах. Появление Шевченко чем-то напоминает ураган «Катрина», разрушивший Новый Орлеан.
Спокоен, как удав, только Леонид Федорыч. Пока крикливые итальянские репортеры в горячем поту пытаются друг друга переорать и задать заветный вопрос, Трахтенберг незаметно проскальзывает под барьером, отделяющим журналистов от игроков, и церемонно берет Шеву под ручку, явно намереваясь исчезнуть вместе с ним в неизвестном направлении. Пару секунд всеитальянского шока сменяются диким коллективным воплем. Никто не может понять, что происходит.
Тогда Федорыч нехотя оборачивается. Разводит руками. И на оксфордском – примерно как у Виталия Мутко в знаменитой цюрихской речи – английском оправдывается: «Бикоз май френд!»
Многоголовой гидре итальянских коллег не нашлось что ему ответить. На следующий день эксклюзивное интервью с главным героем финала Лиги чемпионов красовалось на первой полосе «СЭ».
Будьте здоровы, Леонид Федорыч! Не раз уже Вам говорил — и сегодня повторил, — что жду от Вас книги воспоминаний. Не сомневаюсь, что это будет шедевр.
