Цена на нефть подскочила до 89 долларов за баррель впервые с октября 2014 года. Рост котировок объясняется резким обострением политической обстановки в Ближневосточном регионе. Полыхающий Йемен вновь беспокоит соседей: проиранские повстанцы-хуситы нанесли удары по Объединённым Арабским Эмиратам и продолжают борьбу против Саудовской Аравии. Войнушка на Арабском полуострове не преминула тут же отразиться на показателях лондонской биржи ICE.
Экономическая "аналитика" либеральных средств массовой информации касательно энергетических рынков, по моим субъективным ощущениям, напоминает монотонный и скучный вой песни ДДТ "Когда закончится нефть". Никакого серьёзного и вдумчивого анализа мы не видим, сплошь и рядом – алармизм на пустом месте и отработка пропагандистских тезисов глобалистов. Особенно забавно читать материалы начала пандемии, когда либералы в один голос твердили, что высокие цены на чёрное золото закончились. Эпоха традиционных источников энергии подошла к концу. "А получилось, как всегда…"
Почему растёт нефть и выгодно ли это нам?
Стоимость барреля нефти марки Brent на лондонской бирже ICE превысила 89 долларов. Это рекордное значение с октября 2014 года. Тренд, судя по всему, восходящий. Причины понятны и легко объяснимы. Прежде всего, обострение напряжённости на Ближнем Востоке. Вечером 17 января йеменские повстанцы-хуситы, поддерживаемые Ираном, атаковали с помощью беспилотных летательных аппаратов Объединённые Арабские Эмираты. Продолжение боевых действий на Арабском полуострове ставит под угрозу расположенные там нефтепромыслы. Между тем только Саудовская Аравия и ОАЭ дают больше 16% мировой нефтедобычи.
Кроме того, не оправдались панические прогнозы по поводу влияния распространения нового штамма коронавируса "омикрон" на нефтяной спрос. Премьер-министр Великобритании Борис Джонсон даже принял решение отменить основные коронавирусные ограничения: вакцинные паспорта, обязательное ношение масок в общественных местах, рекомендации по работе из дома. В таких условиях резкое падение спроса на чёрное золото вряд ли возможно.
Как эти тенденции на энергетическом рынке скажутся на нас? Это, как это часто бывает в России, палка о двух концах. С одной стороны, нельзя не порадоваться. Цена отечественной марки Urals даже превысила стоимость Brent. Помимо этого, бюджет получает колоссальные сверхдоходы от экспорта природного газа. Впервые с 2008 года полученные средства от продажи газа оказались больше, чем деньги, заработанные от продажи нефтепродуктов. В последнем квартале прошлого года вывоз природного газа за рубеж обеспечил 14% экспортной выручки нашей страны (148,7 миллиарда долларов). По итогам всего 2021-го стоимость экспортированного голубого топлива выросла по сравнению с пандемийным 2020 годом вдвое (54,2 миллиарда против 25,7 миллиарда долларов). Учитывая намеренно заниженный курс национальной валюты, рублёвая цена на углеводороды вообще становится космической.
Но есть и существенные минусы. Топливно-энергетический комплекс России – один из главных виновников рекордного вывода капитала за границу. Чистый отток капитала за 2021 год вырос на 43% и составил 72 миллиарда долларов благодаря политике системных либералов. Конечно, доля государства в ТЭКе весьма высока, но есть и частные компании, не брезгующие выводом средств в офшоры, – к примеру, "Лукойл" и НОВАТЭК. Дать им по рукам можно, однако для этого нужны: а) политическая воля, б) хорошая реализация (вспомним хотя бы, как Минфин саботировал распоряжение Владимира Путина по пересмотру СИДН с офшорными странами).
Что с того?
Конечно, в России, где экономика находилась бы под контролем государственников, а не системных либералов, многомиллиардные прибыли, полученные от продажи нефти, природного газа, а также продуктов нефте- и газохимии, шли бы на развитие социально значимых инфраструктурных проектов, на долгосрочное финансирование самых перспективных высокотехнологичных отраслей. Но мы живём в стране, где национальное хозяйство и вопросы его развития отданы на откуп сислибам, чья стратегия заключается в бесконечном складировании резервов. Инвестиции в развитие несырьевых отраслей среди этой братии – нечто вроде смертельной крамолы. Поэтому полноценно воспользоваться неожиданным подарком международной макроэкономической конъюнктуры мы пока, к сожалению, не в состоянии.
