Отголоском Ливонской войны стала трагическая судьба двоюродной племянницы Ивана Грозного Марии Владимировны Старицкой, с самого детства ставшей заложницей политических интересов разных государств.
Иван Грозный утверждая династию в 1569 году провёл суд над последним удельным князем – Владимиром Андреевичем Старицким, приходившимся Ивану двоюродным братом. После длительных трений между ветвями одного семейства, большая часть семьи Старицкого за измену была казнена, самого Владимира царь заставил принять яд, но его сына - княжича Василия 17 лет и двух дочерей: Евфимию 13 лет и Марию 9 лет, Иван пощадил.
Летом 1570 года прибыл в Москву датский герцог Магнус и был встречен царем торжественно и пышно. Иван Грозный собирался сделать васальное королевство Ливонское с Магнусом во главе по тому образцу, как из остатков Ливонского ордена складывалось вассальное Польше герцогство Курляндское (в эти годы ещё именовавшееся Ливонским). Чтобы скрепить союз, датскому герцогу были обещаны Рига и Ревель, а также «многие другие города и крепости Ливонии, завоеванные русскими», обещали также дать, помимо «рухла всякого», пять бочек золота и женитьба на племяннице Ивана IV.
Правда, первоначальная формулировка женитьбы была достаточно расплывчатой - вместо имени невесты указывалось, что это дочь Владимира Андреевича Старицкого. Таким образом у герцога-короля была возможность выбора. Магнус остановился на старшей сестре - Евфимии. Свадьба была назначена на несколько более позднее время, после чего Магнус отбыл в Ливонию.
В 1570 году Магнус со своим состоявшим из немцев войском вместе с приданными ему российскими отрядами взял Кокенгаузен (Кокнесе), Венден (Цесис) и Вольмар (Валмиеру). Перемирие, заключенное между Иоанном и Сигизмундом-Августом, не позволяло новому ливонскому королю действовать против городов, занятых польскими гарнизонами. В итоге, Магнус решился на захват Ревеля, который давно уже был для русской армии заветной, но недостижимой целью. С 25000 русского войска и с большим отрядом из немцев, потому что к нему пристало много дворян и городских жителей Магнус устремился к городу, но простояв под этим городом 30 недель, 16 марта 1571 года сжег лагерь и отступил.
Тем временем Таубе и Крузе, считавшиеся доверенными людьми Магнуса, сделали попытку поднять антирусское восстание в Дерпте. Восстание было подавлено. Спасаясь заговорщики бежали к польскому королю. Магнус тут же отправил Иоанну грамоту с уверениями, что ничего не знал о заговоре, он счел за нужное отправиться в свое прежнее владение, на остров Эзель (Саарема). Иоанн спешил успокоить Магнуса и, когда Евфимия, невеста последнего, умерла, предложил ему руку младшей сестры ее – Марии. Магнус согласился, и прежние отношения восстановились.
Свадьба княгини Марии Старицкой с королем Магнусом Датским состоялась 12 апреля 1573 года в Новгороде. К этому моменту жениху исполнилось 33 года, а невесте - 13. Процедура свадьбы была разработана под руководством самого царя. Учитывая, что жених и невеста принадлежали к разным вероисповеданиям, было повелено «венчаться королю на Пробойной улице, на Славнове, у Дмитрия Святого. А с королем ехать римскому попу и венчать короля по его закону, а княжну – по христианскому закону». Даже разность верований была обойдена простым путем. Иван Грозный повелел венчать княгиню по христианскому обычаю, а жениха - согласно его вере». Затем наступило пышное пирщество. В послужном списке опричника семена Пушкина говорилось, что во время этой свадьбы он «вторые сорок соболей держал».
Молодожены уехали в городок Каркус. Здесь Мария Владимировна из воспитанной в традициях Домостроя скромной девочки превратилась в светскую даму. Ее обучили европейским манерам и одели по западной моде.
В Каркусе юная королева «взяла на себя заботливое попечение о двух малютках-приемышах, оставшихся круглыми сиротами после одного знатного трагически погибшего ливонского семейства». Джереми Госрей, английский купец и агент при дворе Ивана Грозного говорит о двух девочках, но судьба их остается загадкой. Сохранилось свидетельство о существовании лишь одной девочки.
Сведения о закулисных переговорах Магнуса с польским королем достигли ушей Ивана Грозного, когда он победоносно шествовал по Ливонским землям, находившимся под властью Речи Посполитой. Царь спешно двигается к Вендену (Цесису) и у стен города принимает раскаяние Магнуса. Прежние отношения были восстановлены.
Окончание войны шло отнюдь не в пользу русских. В этих обстоятельствах Магнус оказался в одиночестве, окруженный враждебными соседями и обремененный непосильным денежным долгом русскому царю. Через своего духовника Шраффера он возобновил переговоры с польским королем и вскоре получил положительный ответ.
Ливонский король вместе с супругой наскоро собрался и отправился подальше от Московии - в Пильтен (Пилтене в Курземе), а оттуда — к литовским границам в Бауск. Здесь он подписал договор с представителем Стефана Батория Николаем Радзивиллом, согласно которому передавал польской короне в вечное пользование все свои земли. Стефан Баторий гарантировал охрану, но под видом защиты от внешних врагов взял в свои руки управление его землями, оставив ему один лишь город Пильтен. Здесь, в январе 1581 г. родилась королевна Евдокия, законная дочь короля Магнуса.
В 1582 г. закончилась Ливонская война. Магнус, обратился к Стефану Баторию с просьбой выделить ему лен, но тот с ответом не торопился. 18 марта 1583 года в Пильтене бывший ливонский король скончался. К тому времени, по словам Горсея, «он уже растратил и отдал своим приятелям и названным дочерям большинство тех городов и замков, драгоценностей, денег, лошадей и утвари, которые получил в приданое за племянницей царя; вел разгульную жизнь и вскоре после того умер в нищете, оставив королеву и единственную дочь в бедственном положении».
Узнав о смерти Магнуса, Стефан Баторий отправил вдове сочувственное письмо (от 23 мая 1583 года), в котором выражал готовность способствовать ее возвращению на родину, если она пожелает, а также советовал иметь полное доверие к Станиславу Костке, посланному к ней с тайными поручениями. В чем состояли тайные поручения посланца, осталось неизвестным, но известно, что Мария Владимировна предпочла жить и воспитывать детей в Речи Посполитой. Может быть сработали аргументы Костки, иожет быть экскоролева понимала, что дома ее ждет монастырь – вековая традиция вдов русского правящего дома.
Ей выделили содержание из королевской казны, а местом пребывания определили Рижсий замок - бывшую резиденцию магистра Ливонского ордена.
Ровно через год после смерти Магнуса скончался Иван Грозный. Его сын Федор был далек от государственных дел и страной управлял царский шурин Борис Годунов, вскоре ставший царем не только де факто, но и де юре. Годунов прекрасно понимал, что племянницу Грозного Рольша вполне может использовать как предлог для вмешательства в российские дела. Поэтому когда в августе 1585 г. из Москвы на родину выехал Джереми Горсей, ему было поручено добиться возвращения Марии в Россию.
В своих мемуарах английский агент подробно описывает визит к королеве Марии Владимировне. Горсей пишет, что Мария получала крайне малое содержание в рижской крепости, а из казны польского королевства – вообще ничего.В соответствии с этим он обещал Марии более чем достаточное довольствие, если она вернется в Москву. На ее опасения, что как только она вернется, тут же будет подстрижена в монахини, Горсей всячески заверял, что Марии буде дарован удел, в котором она будет жить ничуть не хуже, чем в Риге. Разговор велся полуконспиративно – тихим голосом, у окна, вдали от находившейся в комнате челяди. Горсею понадобилось несколько встреч, чтобы получить согласие. В итоге, по словам самого Горсея, он получил письмо, в котором Мария писала: «Ваша внешность и манеры заставляют меня верить вам больше, чем благоразумие позволяет мне». Далее Горсей писал, что «...выполнил все столь быстро и благополучно, что та королева с ее дочерью была извещена и очень хитроумно выкрадена и проехала через всю Ливонию, прежде чем ее отсутствие было обнаружено».
В 1585 или в 1586 году Мария Старицкая вернулась из Ливонии в Москву. На родине ее встретили с подобающими почестями, вернули земельные угодья, дали охрану и слуг. Впрочем, в первой половине 1588 года вдовствующую королеву вынудили уйти в Пятницкий монастырь близ Троицы, где она была пострижена в инокини под именем Марфы. Пр пострижении Мария воскликнула: «Да пусть будет проклято время, когда я была обманута и поверила ему...» Вместе с бывшей королевой в монастырь попала и ее малолетняя дочь Евдокия, а их удельные владения отошли казне. Однако, вместе с этим с 1588 по 1601 за Марией был закреплен Палех. 17 марта 1589 года на девятом году жизни скончалась дочь королевы Марии Владимировны, Евдокия. Ее похоронили в Троице-Сергиевском монастыре.
До самой смерти Мария не могла смириться с жестокой судьбой. Уже после смерти Годунова, в 1609 году при Шуйском в эпоху самозванцев монахами бло составлено на нее такое письмо: «Смута в монастыре большаяот королевы Ливонской, старицы Марфы: тебя, государь, поносит праздными словами, а вора Лжедмитрия называет прямым царем и себе братом, вмещает давно то смутное дело в черных людей, рисала к вору, называя его братом, и к литовским панам Сапеге с товарищами писала челобитные: спасибо вам, что вы вступились за брата моего, московского государя Дмитрия Ивановича, также писала в большие таборы к пану Рожинскому с товарищи...»
Дата ее смерти точно неизвестна. По одним данным «благоверная королева инока Марфа Владимировна» скончалась 13 июня 1597 г., по другим – не ранее 1611 года.
В качестве постскриптума: портрет Марии Владимировны Старицкой вроде как сохранился, но в последнее время идут серьёзные споры по атрибуции. В любом случае, других "фоток" не имеется.
