Вот, говорят, читать чужие письма некультурно, а письма, например, Пушкина или Марины Цветаевой не просто читают, а издают и переиздают большими тиражами, чтоб знали, цитировали, окультуривались - не правда ль странно?
Мне очень нравится письмо Пушкина Вяземскому, где поэт упоминает, помимо того, что не выспался и не ясларсыв, как толпа любит сплетни:
Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы!
Это про нас, официантов.
Например, ходит к нам в заведение одна гостья. Нечасто, но достаточно регулярно. Выглядит очень хорошо, если приходит с кем-то - всегда угощает. Никогда не смотрит ни на цены в меню, ни на цены в винной карте, ни на "Итого" в чеке: заказывает то, что хочется, пьёт то, что подходит к еде, а платит столько, сколько это стоит.
Но - поскольку ходит почти всегда только на обед, тратит всё равно не очень много: тысячу-полторы, если одна, 2,5-3 - если с дочкой/подругой. Чаевые - сто-двести. Как сказал бы Гумберт Гумберт, мелочь, а приятно.
И вот я как-то разговорился с коллегой, что работал на тот момент в новом казанском ресторане, и он спрашивает, знаю ли я такую-то гостью, так-то выглядит, похожа на известную актрису, ходит с теми-то, здоровается с теми-то. Ну про нашу говорит, про ту самую.
Конечно, говорю я. И озвучиваю её типичный заказ. Ибо мы, официанты, всех гостей идентифицируем по их предпочтениям.
К примеру, если к нам ходит завтракать генеральный директор одного известного банка, то для нас он прежде всего - яйца Бенедикт без лука; а что руководит банком, на какой машине ездит, где отдыхал зимой, какова из себя его жена, какие у него дети и прочее - это всё второстепенно. Особенно дети. До тех пор, понятно, пока не вырастут и сами не начнут ходить по ресторанам и оставлять чаевые, тогда-то, конечно, само собой.
Это как у великой Дарьи Донцовой, помните?
В прежней жизни я часто посещала гинеколога <...> Так вот, милейший Михаил Федорович никогда меня не узнавал. Я появлялась в кабинете, и доктор сухо бросал:
– Раздевайтесь.
Но стоило влезть на кресло, как добряк-врач расплывался в радостной улыбке.
– Фросенька, детка, как дела?
Узнавал он меня не по лицу.
Вот и у пчёлок с бабочками то же самое.
Ну и я говорю коллеге, что да, помню такую гостью.
Приходила вчера, говорит коллега, с друзьями. На четверых заказали на 30 тысяч, бутылочку вина за 15 взяли.
О, говорю я. То есть, у нас обедают, а у вас ужинают?
И когда в следующий раз эта гостья приходит - я смотрю на неё и думаю, дескать, нечего мне тут улыбаться, я теперь знаю, что у нас вы просто калориями заправляетесь за копейки, а интересные деньги несёте другим.
И вот точно так же другой мой коллега рассказал мне на днях о том, что к ним в заведение пришла семейная пара, которая ходит и к нам тоже. Они поссорились, муж озлился и рәхәтләнеп ударил жену при всём честном народе; средь бела дня.
Гости не отреагировали, вот ещё, в чужие семейные дела лезть - у нас что, мораль, что ли, какая-то в обществе есть? Чай, не древние пещерные времена, когда считалось, что такое недопустимо, что поднять руку на женщину - это табу.
Официантка, что их обслуживала, также сделала вид, что всё в порядке, но к столу подходит стала пореже, пореже.
Коллега мне это рассказал, а я задумался - а вот у нас, в нашем заведении, где сейчас работаю, они тоже довольно часто ссорились и выясняли отношения. Но вот чтобы прямо ударить - такого не было никогда.
Означает ли это, что он воспринимает наше заведение как место, где такое как бы нельзя, а шарагу моего коллеги, которая, к слову, и правда пониже рангом - как место, где это как бы можно? Возможно ли такое, что "уронить" себя в глазах людей в нашем заведении - ему бы не хотелось, а вот мнение людей в том заведении - его не волнует?
("уронить" беру в кавычки потому, что, повторюсь, сейчас и понятия-то такого нет, книжное слово, из старинных романов, как и, например, "обесчещенная"; сейчас, такое ощущение, ничто не может уронить человека в глазах окружающих, разве что замечательное кофе капучино с корицей погорячее на твоём столике, но никак не такая мелочь, как ударить жену; сейчас женщины и люди равны, так что...)
Есть такая восточная поговорка: "Хурму ем я, а рот вяжет у медника в Тибете". Это о том, что всё в мире взаимосвязано, вы понимаете. Так вот я и говорю - забавно: ударил он жену в том заведении, а отношение к нему изменилось - в нашем. Теперь мы стараемся его заказы отдавать побыстрее, а то вдруг и нам тоже прилетит.
