Первое время по воцарении Николая Павловича уклончивость старшего брата Константина Павловича в мероприятиях против бывших заговорщиков заботила нового государя.
Само коронование Николая откладывалось по той причине, что отрёкшийся брат медлил с приездом в Москву, и с тех пор посредником в сношениях между братьями являлся граф Александр Христофорович Бенкендорф, сверстник Константина Павловича (46 лет), с детства коротко его знавший и в то же время владевший полным доверием Николая Павловича (29 лет).
Поездка в Москву
(Перевод с фр.). Варшава, 10 (22) сентября 1826 г.
Мне было аккуратно доставлено, г-н генерал, ваше письмо из Москвы от 26 прошедшего августа. Мне очень приятно узнать, что моя поездка в Москву произвела хорошее впечатление на жителей С.-Петербурга, и я очень рад тому, что мог, хотя бы и пассивным образом, способствовать к поддержанию порядка в этой столице.
Сообщаемое вами известие о злонамеренных толках, к которым послужил поводом мой отъезд из Москвы (здесь: сразу же после коронации Николая Павловича, состоявшейся 22 августа), могло удивить меня лишь на минуту.
Как бы ни были одушевлены злобой те, которые распространили в публике слух о мнимом разногласии между Его Величеством Государем Императором и мною, странность этого слуха очевидна для каждого; она тем более поражает своею нелепостью, что публику старались уверить, будто Ее Величество Вдовствующая Императрица могла вызвать недоразумение между моим Государем и мною.
Всякий, кто имеет счастье состоять в числе лиц, приближенных к Их Величествам, убежден в противном, и я нисколько не сомневаюсь в том, что люди рассудительные оценят этот слух по достоинству, то есть не обратят на него ни малейшего внимания.
Я с истинным удовольствием узнал, что гг. генерал-адъютанты были 26 августа на большом представлении во дворце в такой же форме, в какой я появлялся два раза в Москве.
При жизни покойного Императора я всегда считал за честь носить этот мундир, а теперь считаю это за честь, как изъявление уважения к славной памяти этого возлюбленного Монарха.
Во время моего отсутствия здесь все умы были в нерешимости, ожидая моего возвращения; спокойствие и порядок, по обыкновению, строго поддерживались, и я могу ручаться, что и в будущем они не будут нарушены.
Я нашел приложенную при вашем письме заметку на Русском языке; не зная, составляет ли она приложение к письму, так как вы о ней вовсе не упоминаете, я при сем вам возвращаю ее в подлиннике, однако предварительно приказав снять с нее копию.
Примите, г-н генерал, уверение в моем уважении.
Константин
(Перевод с фр.) Варшава, 17 (29) сентября 1826 г.
Мне было очень приятно узнать, что моя поездка в Москву могла содействовать успокоению умов, хотя я предпринял ее с единственной целью видеть вместе всех членов моего семейства. Если она принесла какую-нибудь пользу для общества, я могу лишь поздравлять себя с этим.
Я вполне разделяю ваше мнение, что празднества способны отклонить молодые пылкие головы от всякого намерения потрясти или ниспровергнуть установленный порядок вещей; однако я замечу по этому поводу, что было бы желательно, чтоб сдержана была страсть к игре в общественных собраниях и чтоб в них молодые люди занимались более делами, чем картами.
Игра, как известно, такой порок, который порождает склонность к праздности и всегда имеет неприятные, а иногда даже пагубные, последствия для семейств и для общества. Искоренение ее, действительно, очень трудно; однако все возможно, если принять хорошо задуманные меры и благоразумно приводить их в исполнение.
Здесь все в надлежащем порядке; умы так спокойны, что не внушают никаких опасений. Донесения, которые я получаю из находящихся под моим управлением губерний, прежде бывших польскими провинциями, также вполне удовлетворительны.
Недавно происходившие там выборы прошли не только без малейших волнений, но даже при таком порядке и при таком единодушном желании не нарушать общественного спокойствия, благодаря которым только и могут эти собрания граждан быть благотворными для государства и для каждого из них в отдельности.
Р. S. В ту минуту, как я оканчивал это письмо, мне попал в руки 109 нумер политической и литературной газеты "Journal de St.-Pétersbourg". Я заметил там одну нелепость, которую крайне необходимо исправить.
В той статье, где идет речь о смягчении наказаний, дарованном Его Императорским и Царским Величеством по случаю его коронования, перед словом каторжники, которых касается это смягчение, поставлен титул "господа".
Но всякому известно, что человек, осужденный на каторжный работы, лишается всех своих дворянских титулов и некоторым образом ставится вне закона. И кому же дают этот титул? Преступникам, приговоренным к смертной казни на эшафоте.
"Journal de St.-Pétersbourg" - газета политическая, полуофициальная; все, что в ней сообщается, служит основой для мнений всех иностранных государств и можно сказать, целого мира.
Не знаю, произошла ли указанная мною нелепость от недосмотра издателя или же была последствием предумышленного коварства, но дело в том, что эта нелепость очень важна и как я теперь ее осуждаю, так будут ее осуждать не только за границей, но и внутри России.
Я прилагаю при сем эту газету с помеченной карандашом статьей, о которой идет речь. Я счел долгом обратить ваше внимание на этот важный предмет, и я не должен скрывать от вас, что я уже не раз замечал такие несообразности, которых не следовало бы допускать в газете такого рода.
Прошу вас доложить Его Императорскому и Царскому Величеству об изложенных здесь соображениях для того, чтоб вызвать Его Высочайшее повеление к прекращению указанных мною злоупотреблений.
Весь этот post-scriptum написан мною, любезный мой генерал, вследствие состоявшегося между нами условия сообщать друг другу обо всем, что может клониться к пользе Его Императорского и Царского Величества.
Суждение о внутренней политике
(перевод с фр.) Варшава, 25 ноября (7 декабря) 1826 г.
Я от всего сердца поздравляю Его Императорское и Царское Величество с тем, что он нашел превосходный дух в гвардейских батальонах после того как те из них, которые ходили в Москву, соединились с теми, которые оставались в С.-Петербурге.
Тем не менее, я не могу не заметить, что для меня непонятно, каким образом при том усердии, каким воодушевлены начальники гвардейских войск, при том неустанном старании, с которым они несут службу Его Величества, еще можно допускать существование в этих войсках какого-либо недоброжелательства.
Назначение Его Императорского Высочества Великого князя Михаила Павловича командиром гвардейского корпуса доставило мне большое удовольствие. Его Величество не мог сделать лучшего выбора.
Устраняя чувства, внушаемые узами родства, я должен отдать Великому князю Михаилу Павловичу должную справедливость. Его усердие, его деятельностью, его заботливость, твердость его характера, одним словом все делает его достойным доверия, которое угодно было Государю Императору оказать ему, назначая его на столь важный пост.
Вы пишете, что в Великом князе Михаиле Павловиче будут находить прямого покровителя и препятствие для интриг. Опытность, приобретённая мною 32-х-летней службой, убедила меня, что такое прямое покровительство не всегда обеспечивает интересы службы: для достижения этой цели достаточно справедливости и наблюдения за тем, чтоб каждый исполнял свои обязанности, но нет надобности выслушивать всякого встречного.
Впрочем, военная дисциплина чужда всякого покровительства отдельным личностям, а за тем, чтоб дисциплина не ослабевала, необходимо наблюдать с постоянным вниманием. В глазах начальника, всякий, кто нарушил обязанности, налагаемый службой и субординацией, должен быть наказан, в каком бы ни состоял чине и какими бы ни пользовался преимуществами рождения и богатства, точно так же, как всякий, кто отличился, должен быть награжден.
Держаться в этом отношении середины значило бы делать шаг к несправедливости. Та ков мой взгляд, и я высказываю его без колебаний.
…Мне было чрезвычайно приятно узнать, что общественное мнение отступает от своих заблуждений и заметным образом улучшается. Вам также, как и мне, хорошо известно, что дух большинства всегда был у нас очень хорош; если же иногда попадаются беспокойные головы, злонамеренные люди и даже преступники, то это вовсе не дает права делать общее заключение о настроении умов у жителей всей империи.
Во всех странах есть люди этого рода, в особенности в среде молодежи; но эти заблуждения заглушаются при своем зарождении, и самые отчаянные из недовольных, даже те из них, которые действуют на умы всех классов общества, успевают приобрести очень мало последователей сравнительно со своими пагубными замыслами; так несомненна та истина, что любовь к порядку и спокойствие глубоко вкоренена во всех классах и во всех обществах!
Впрочем я разделяю ваше мнение, что при теперешних обстоятельствах следует быть предусмотрительным и наблюдать за всем с большим чем когда-либо тщанием.
Я уже выражал вам на словах и здесь снова повторяю, что причиной позорного поведения Семёновского полка были единственно солдаты, что печальные события, случившиеся в С.-Петербурге в декабре прошедшего года, были вызваны зложелательством офицеров и, наконец, что для предотвращения всяких беспорядков, всякого нового мятежа, требуются в настоящее время особое внимание и особая бдительность, так чтоб быть в состоянии подавить всякие элементы волнений в самом зародыше.
При этом следует принять в соображение и то, что если правительство примет теперь предосторожности, указываемые опытом, то и тайные общества, если они еще имеются, также будут держать себя боле осторожно, чем когда-либо.
Вы уже доказали, мой любезный генерал, ваши политические познания и вашу преданность престолу доставленными вами покойному Императору Александру Павловичу сведениями о тайных обществах 1821 года, в то время как вы исполняли обязанности начальника главного штаба гвардейского корпуса.
Я вполне в этом убедился, прочитав секретную записку, которую вы мне доставили и которая относится к той эпохе, когда заговор был в самом начале. Доверие, которым почтил вас ныне царствующий Государь Император, служит для меня верным ручательством того, что вы удвоите свойственную вам деятельность и усердие, дабы содействовать поддержанию спокойствия и порядка, так счастливо восстановленных после печальных событий, едва не нарушивших благоденствия тех народов, которые живут под скипетром Его Величества Императора и Царя, нашего Августейшего Государя.
#librapress
