Вернемся к «Жизели». Очень важно рассказать про романтизм в хореографии, потому что многие этого могут не знать.
Опять-таки, то, что делали в XIX веке в «Жизели»... Граф Альберт по морали того времени, так как он обманывает, он считался отрицательным персонажем. И только во втором акте, когда он получал прощение Жизели, прощение вилисы, когда она ему полностью открывает тайну, он переплюсовывается и тогда этот персонаж получает право на танец.
Приличные репетиторы, которых, к сожалению, уже нет, все время говорили: Альберт не может танцевать, он подтанцовывает, он ей немножко аккомпанирует. Как говорила Уланова, у него должны быть такие безупречные манеры, что только влюбленная девочка не может понять, что он не крестьянин. Да, он в крестьянской одежде, но он должен абсолютно отличаться от всех.
В Россию этот спектакль приехал с главными людьми, кто это поставил. Это ставил Жюль Перро, и этот спектакль в России станцевали все величайшие балерины XIX века. Но Мариус Петипа где-то в 80-х годах XIX века его переставил.
Вот этот кусочек «Жизели», который я предлагаю вам сейчас посмотреть – это конец танцев вилис и это уже, конечно, чистый Петипа.
Петипа – это надо объяснить сразу – это человек, который воспевал французский регулярный парк. Справа восемь, слева восемь. Никакого импрессионизма.
У создателей балета было такое желание, что вилисы, так как они были не из одного села, они были из разных мест, у них даже были имена Мона, Зюльма, одна была одалиской, другая была индийской жрицей. Там были двойка полячек, двойка француженок и так далее. Но уже к премьере они поняли, что это полный маскарад и все это переделали. Они вернули одеяние Сильфиды, но здесь разница в чем: если у Сильфиды на платьях колокольчики такие лесные цветочки, то у вилис были сразу флердоранж.
Когда королева Виктория выходила замуж, она надела белое платье с флердоранжем, и это в викторианской Англии стало законом. Везде были иллюстрации, и вся Европа оделась в белые платья с флердоранжем. Потому Жизель уже появляется так.
Следующая сцена – это появление Жизели. Выносят ветку розмарина, которой она потом будет уже пытаться ударить. И этой веткой розмарина колдуют, извлекают из могилы новую душу.
В старом спектакле было так, как это должно было быть, когда вилиса появляется, крылышек у нее нету. Сейчас уже никто не владеет этой техникой. Когда Жизель выводили в центр, и когда она склонялась, тогда у нее крылышки появлялись. Она взмахивала рукой, и Жизель становилась вилисой. Сейчас крылышки уже сразу в пояснице.
Опять-таки, это наши замечательные художники, которые не очень сильно понимают, в чем дело. Если обратите внимание, то видно, что кресты стоят на сцене. Художник решил, что действие происходит на кладбище. Либретто он не удосужился прочитать, а там написано: Жизель похоронили в лесу у дороги.
Дальше будет финал этого спектакля. Я лежу. Церковные колокола – шесть часов.
И все – власть вилис закончилась. Они начинают таять в лучах солнца. Но в данной версии музыка финала будет та, которая была на премьере. Однако в Советском Союзе ее переписал композитор Асафьев и она много лет шла у нас в таком виде. Но потом, когда делали эту редакцию, музыку восстановили.
Тут она уходит в могилу. А по старому спектаклю он ее относит в другую сторону, и она должна была исчезать, а на ее месте должны были появиться цветы.
И я начинаю прыгать как козлик. И надо было все время оправдывать, с чего этот ненормальный вдруг заскакал. Это было очень тяжело оправдать, но балетмейстер хотел, чтобы мы поскакали еще. Не доскакались.
Балетмейстер, который плохо читал книжки, ее уводит обратно в могилу. Объяснить ему, что это романтический спектакль, что это невозможно, что она не должна возвращаться в могилу, было, к сожалению, нельзя, но если будете смотреть спектакль с Улановой, с Бессмертновой, она будет уходить туда далеко и таять в кустах.
