Здравствуйте! Как встретили начало войны люди в тылу. Какие сведения с передовой они получали. И почему главный печатный орган партии забыл упомянуть о нападении гитлеровцев 22 июня 1941 года. Попробуем поискать ответы на эти вопросы в мемуарах того времени.
Как же так
Для мирного населения Советского Союза нападение Германии на нашу страну было почти необъяснимо. Ещё вчера официальная пропаганда утверждала, что между двумя странами существуют прочные дипломатические договорённости. Был подписан договор о дружбе и границе. Вероятность войны казалась ничтожной, хотя внутренняя тревога не покидала многих. И вот 22 июня, как гром среди ясного неба, по радио прозвучало выступление наркома иностранных дел Вячеслава Молотова:
"Сегодня в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну".
Заканчивалась краткая речь словами: "Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами".
В том, что сказал Молотов, никто не сомневался. Выпускник десятилетки Борис Горбачевский вспоминал, что люди на улице говорили:" Будет большая кровь" и "Я верю товарищу Сталину". Также люди спрашивали друг друга: "Почему немецкие солдаты не сдаются Красной Армии?", "Почему немецкий рабочий класс не поднял восстание против Гитлера?", "Как мы должны относиться к немцам, когда Красная Армия вступит на территорию Германии?".
Люди привычно мыслили стереотипами конца 1930-х годов. Казалось очевидным, что Красная Армия непобедима, и война, коль скоро она началась, будет идти на территории врага.
Первая сводка
Первая сводка Генштаба, поступившая с передовой, вселила в слушателей надежду на скорую победу. В ней говорилось, что:
"22 июня регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные заставы на фронте от Балтийского до Чёрного моря и в течение первой половины дня сдерживались ими. Во второй половине дня германские войска встретились с передовыми частями полевых войск Красной Армии. После ожесточенных боев противник был отбит с большими потерями. Только на гродненском и крыстопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных тактических успехов и занять местечки Кальвария, Стоянув и Цехановец. Авиация противника атаковала ряд наших аэродромов и населенных пунктов, но всюду встретила решительный отпор наших истребителей и зенитной артиллерии, наносивших большие потери противнику. Нами сбито 65 самолетов".
От таких новостей воодушевление только возрастало. Военкоматы наполнялись добровольцами, и военкомы уговаривали молодёжь не торопиться, война-то ведь только началась! С другой стороны, знавшие немецкий язык могли разобрать в эфире среди треска, барабанной дроби и звуков победных фанфар немецкую речь, сообщавшую, что "германские войска дошли до Минска, ворвались в Прибалтику, шли на Москву, Ленинград, Киев".
Когда Горбачевский рассказал о том, что услышал по радио, отцу, тот сначала не поверил, а потом ужаснулся, расстроился и долго ещё бормотал: "Как же так это могло произойти? Где Красная Армия?". Вскоре всем было приказано сдать радиоприемники.
Разные направления
Информационный вакуум продолжался и дальше. Однако шила в мешке не утаишь, на девятый день войны ТАСС сообщило о четырех основных направлениях: минском, луцком, новгород-волынском и барановичском. На двадцатый день были объявлены новые направления: полоцкое, бобруйское, могилево-подольское. Для мыслящего человека нетрудно было сложить в голове два плюс два. Если появляются новые направления, указывающие на города в глубине от границы, значит, фронт отступает.
Предвкушение скорой победы от таких вычислений быстро улетучивалось. Лица людей мрачнели. Все труднее было принять горькую правду. Враг все ближе к Москве, Ленинграду, Киеву. А самолётов, о "которых так красочно писали поэты и звучали песни", не видно; танки и пехота не могут остановить гитлеровцев; красная артиллерия молчала. А ведь ещё недавно из ярких плакатов ГЛАВПУРа, развешанных в ДК и заводских клубах, можно было узнать, что один артиллерийский залп советской дивизии два раза мощнее залпа дивизии противника.
Почему молчала газета "Правда"
22 июня газета "Правда" - главный орган Коммунистической партии Советского Союза - писал о чём угодно, но только не о начавшейся войне. Под стать ей действовали и другие печатные органы. Происходило это потому, что по сути, нечего было сказать, а признаваться в промахах и просчётах не хватало духа.
Пожалуй, вернее всего оценил обстановку первых недель войны начальник Генерального штаба вермахта Франц Гальдер. В своём дневнике он записал, что наступление немецких войск, "по-видимому, явилось на всём фронте полной тактической внезапностью". Поэтому части противника "были захвачены врасплох и в казарменном положении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать".
"Можно ожидать - писал Ф. Гальдер, - ещё большего влияния элемента внезапности на дальнейший ход событий в результате быстрого продвижения частей, для чего в настоящее время есть полная возможность".
Постскриптум
Франц Гальдер ошибся только в одном - советское командование, народ и армия нашли в себе силы сдержать натиск агрессора, а потом и переломить ход войны. Вопрос о том, нужно ли было скрывать от народа горькую правду первых поражений, до сих пор остаётся открытым.
А что вы думаете по этому поводу? Оставляйте свои ответы в комментариях
