Утром Глашка собиралась на работу, ровно на свадьбу. Всю одежу из шифоньера выгребла. Все три платья выходных перемерила. Наконец, определившись с выбором, обрядилась в то, что попроще, темное с ласточками. Завернула белые туфли в газетку и, сунув их в сумку, поспешила к двери.
- Глашк, скоро ты? - окликнула её из сеней Мария - запоздаем ведь, как пить дать запоздаем.
- Да бегу я, бегу! - крикнула Глашка и, глянув напоследок в зеркало, выскочила из избы.
- А ты куды нарядилось-то? - подивилась Мария - и сумку пошто прихватила?
- Туфли там - пряча глаза, нехотя ответила Глашка.
- Туфли? – переспросила Мария - я не знаю чего? - заглянув дочери в глаза, спросила она - али с Валентином о гулянке сговорились?
- Ещё чего - отмахнулась Глафира и зарделась - скажешь тоже.
- А чё вырядилась тогда? - не унималась Мария.
- Да где уж там вырядилась? - буркнула Глашка - все платья штопаны - перештопаны, от людей стыдно.
- Ну, ладно-ладно, не серчай - усмехнулась Мария - пытать не буду.
Ближе к городу, как только с просеки вышли, да на нормальную дорогу ступили, достала Глафира туфли белые, надела, а тапки в сумку убрала.
На раздаче, ловко раскладывая пироги, да наливая похлебку, Глашка, то и дело, поглядывала на вход в столовую. Словно ждала кого.
- Глафирушка, мне как обычно – попросил Валька – растягайчик, да с капустой один.
Глашка улыбнулась и налив в тарелку похлебку, потянулась за пирогами. Взгляд ее невольно скользнул по длинной очереди, а затем, ненадолго задержался в проеме распахнутых дверей. В проеме, в лучах полуденного солнца, возник Степан и несмело оглядевшись по сторонам, двинулся в конец очереди.
Глашка словно жару с печки сглотнула. Заполыхала вся, засуетилась. В груди у нее тесно стало, так тесно, что и воздух вмещаться перестал, а сердце-то, сердце готово было вон выскочить. Отчаянно глотая воздух, трясущимися руками она взяла пироги и, не глядя, кинула их на поднос.
- Глашка! – хихикая и переглядываясь, загудела очередь – ты пошто Валентину пироги-то в похлебку кинула? Аль заработалась совсем?
Валентин растерянно тараща глаза, недоуменно взглянул на Глафиру, затем на пироги плавающие в похлебке и развел руками.
Глашка вспыхнула пуще прежнего и, выхватив у него тарелку, скрылась в цеху. Готовая расплакаться от досады, она плюхнулась на стоящий рядом стул.
- Глашка, ты чего расселась? – спросила ее Зойка, одна из кухонных работниц.
- Ой, дурно мне что-то – задыхаясь, ответила Глафира – подмени меня, отдышусь немного – попросила она, держа на трясущихся коленях злополучную тарелку.
- Ну... хорошо – удивленно глянув на похлебку с пирогами, кивнула Зойка – только ты недолго давай, у меня своих дел полно.
- Ага – кивнула Глашка – ты это, Валентину похлебки налей, да расстегай с пирогом положи.
Глашка всхлипнула и, выплеснув, наконец, содержимое тарелки в помои, взглянула на себя в зеркало. Так и есть, лицо полыхало словно зарево. Глафира сдернула полотенце, отвернула кран и принялась обдавать лицо холодной водой. Спустя минут пять ее отпустило.
Воротившись на раздачу, она украдкой скользнула глазами по поредевшей очереди, потом по столикам, Степана не видать было. Глашка успокоилась и, поправив косынку, принялась за работу.
Народ рассосался. Противни с пирогами опустели. Глафира устало стянула косынку с головы и вышла на волю. Перебирая пальцы рук, она тяжело вздохнула и присев на ступеньки, да подперев голову рукой, задумалась.
- Глафирушка, не захворала ты случаем? – спросил Валька и робея, присел рядом.
- Нет – отмахнулась Глашка – устала, почитай с самого ранья на ногах-то, да жара еще такая стоит – помахав у лица косынкой, попыталась оправдаться она.
- Точно? – беспокоился Валентин.
- Да говорю же, устала – вздохнула Глашка – ты это… прости меня…
- За что? – подивился он.
- За конфуз мой – всхлипнула Глашка – не нарочно я… правда – снова всхлипнула она и смахнула покатившуюся слезу.
- Да буде тебе – успокоил ее Валентин – что я не понимаю что ли? Со всяким бывает. Я енто, заеду вечером?
Глашка отрицательно помотала головой.
- А что так? – подивился Валька.
- Пройтись хочу – ответила Глашка – воздухом подышать. Ты уж, не серчай.
- Ну, смотри – вставая со ступенек и надевая фуражку, ответил Валентин – ежели передумаешь, дай знать.
Глашка покивала и, повязав косынку на голову, вернулась в кухню.
День за делами пролетел незаметно. Остаток-то дня Глашка понурая ходила, в мыслях своих варилась, снова и снова переживая полуденный конфуз.
- О Степане теперяча только позабыть остается – думала Глашка – оконфузилась, так оконфузилась – то и дело вздыхая, корила она себя.
Пришло время домой собираться. Глафира сунула ноги в старые тапки, а туфли белые в сумку убрала, не к чему они теперяча. Повесила халат на крюк и вышла из дверей.
Чуть поодаль от столовой, прислонившись спиной к березе раскидистой, стоял он – Степан. Словно жених, в брюках, в рубашке белой. Дожидался.
Глашка коротко вздохнула и протяжно выдохнув, провела рукой по волосам, словно пытаясь усмирить взволновавшееся дыхание. Внутри затрепетало все и, радостью отразилось на сияющем Глашкином лице. Степан подошел.
- На реке была? – силясь справиться с волнением, спросил он.
- Не была – покачала головой Глашка – издали видела.
- Пойдем? – пригласил он.
- Куда? – больше для разговора, чем из любопытства спросила Глашка.
- К реке – ответил Степан – красиво там.
Глафира расплылась в улыбке и утвердительно закивала головой.
- Я щас – спохватилась она и торопливо скрылась за дверью столовой.
Вытряхнув из сумки туфли, она спешно переобулась и, сказавшись матери, выпорхнула на улицу.
Девки вытаращились в окна.
- Глашк, надолго ты? – заволновалась Мария – домой-то как?
- Я провожу – ответил Степан – не тревожьтесь, ворочу в целости.
- Надеюсь – недоверчиво покачала головой Мария – Глашк, а Глашк? – позвала она дочь – смотри у меня – погрозила она.
- Мамк, ну поди не маленькая, сама знаю – одернула ее Глашка и зарумянилась.
Степан робко протянул ей руку. Глашка несмело обхватила ладонью его пальцы и вздрогнула. Небывалые чувства завладели ей. Чувства эти, словно маленькие иголочки, щекоча и покалывая ладонь, теплом отозвались внутри и, прокатившись волной по всему телу, нежностью растеклись где-то в груди. И Глашка уже не знала где заканчивается ее рука и начинается рука Степана, словно стали они, в одночасье, одним целым.
_____________________
Уникальность текста зафиксирован на сайте text.ru
