Когда тебе девятнадцать -двадцать лет , память откладывает все происходящие события вокруг ярко-ярко . порой до мельчайшей детали в свои ячейки, словно храня невидимую кинопленку времени.
Воспоминания порой затем, по прошествии лет, не тускнеют ни капли. Вот одни из них, воспоминания бывшего молодого двадцатилетнего разведчика, о Великой Отечественной войне,которую ему довелось увидеть своими глазами.
* * *
"Самое страшное на войне - это бомбежка. Хоть ты и в щель забрался, а не знаешь, где бомба рванет. Нас бомбили много. Главное их самолёты такой момент выбирают, когда наших истребителей совсем нет. Лежишь и думаешь: "А где же наши? Куда они-то пропали?" Как налетят немцы, так и пикируют, и бросают. Бросают минут пятнадцать без перерыва. Потом сразу сматываются восвояси. Ближе к концу войны видел, как и наши штурмовики давали им уже жару. Я на наблюдательном пункте бывал, и видел , как наши "Илы" на бреющем заходят и сразу по окопам ракетами точно-точно - взрывы один за другим... Так что наши тоже сеяли панику в окопах противника.
...Весной 44-го, уже под Яссами, наше быстрое наступление немного захлебнулось. Мы, разведчики, уже на окраине Ясс были. А тут у немцев танки появились и они нас поперли от города. Вроде бы они всю технику в Умани бросили, мы недоумевали откуда у них танки. Наверное свежие силы подошли откуда-то. Вот мы отступили от города километров на двадцать и встали в оборону, до августа.
Потом мы ходили в разведку через день. Один раз пешая, а на другой раз конная. Мы, идя в разведку, всегда надевали ватные штаны и ватники ,и зимой и летом, потому что это спасало от случайных осколков прилетавших издали метров за сто. Маскхалатов не было у нас, только полевая форма. У немцев были плащ-накидки камуфлированные, поэтому их камуфляжи носили. Только возвращаться надо туда откуда выходили, иначе свои же подстрелят случаем. В разведку мы только с немецкими автоматами ходили, они лёгкие. Я одно время и на переднем крае в окопах немецкий таскал с собой, пока не запретили. Наш ППС тоже неплохой - удобный был. А когда ремень на шею от ППШ - то тот всё равно тяжелый. А за спину забросишь, так диск по горбушке бьёт.
Мы в разведку ходили недалеко: вдоль линии фронта и немного вглубь, бывало километров на восемь, не больше. С собой всегда автомат и гранаты -лимонки. Гранат брали побольше. Три на пояс и штук десять в вещмешок и там ещё патронов сколь влезет. Нож ещё обязательно.
Ходили, разведывали, группой по восемь и до пятнадцати человек, брали языков, трудно было прорваться и возвращаться трудно, немцы были начеку. Потом наши войска линию фронта прорвали 20-го августа и мы пошли вперёд.
Вся разведка находилась километров на 30 впереди нашей дивизии. Мы шли самыми первыми значит. И тут скоро румыны капитулировали. А надо знать, что румыны не любили немцев. Венгры - те, любили, а румыны их совсем не любили. Румыны народ бедный. Бедно жили совсем.
Под Будапештом уже, наш взвод поехал на рекогносцировку с командиром дивизии, и там меня ранило в последний раз - и опять легко. Три ранения у меня и контузия одна, но ни одной справки нет, поскольку все они вроде как лёгкие. Отлежал я в госпитале в каком-то монастыре три недели, а потом нас собрали в маршевую роту и под Будапешт отправили, который окружили к тому времени.
Из нас организовали штурмовую бригаду: пулемёты, пушки и автоматы дали. И мы вокруг Будапешта дырки затыкали.
Как подойдёт свежая часть - нас заменит. А нас в другое место, и потом опять замена. В самом Будапеште бои были самые сильные. Там все разрушено было потом. Мы потом в Пеште отдыхали, посмотрим кругом - одни развалины. Немцы в марте месяце прорывались из города по канализации, а мы стояли и не отступили. Они видят, дело плохо - начали оружие бросать.
Встретил я потом разведчика-артиллериста там знакомого, он мне рассказал, что все товарищи мои разведчики остались в городе навсегда. Командир дивизии послал их дом занять и они на немцев там напоролись. И немцев положили , и сами легли. Я спросил артиллериста : "Все?" Он ответил: "Все, и даже обозники."
...В Австрии потом уже , мы встретились с американцами и англичанами. Гуляли дня четыре от радости, что войне скоро конец. Там в Альпах мы много войск немецких перехватили, которые шли сдаваться к союзникам. Но я тут простудился и снова попал в госпиталь на две недели.
А там уже и война окончилась."
* * *
