Нашла в духовной грамоте национального нашего героя князя Дмитрия Михайловича Пожарского интересные обороты. Скончался князь 20 апреля 1642 года, когда же была составлена духовная – неизвестно.
Часть, посвященная жене, начинается со слов, не лишенных своеобразной поэзии: «Да отказываю яз по бедной своей горькой жене...». Речь идет о Феодоре Андреевне, дочери князя Андрея Ивановича Голицына, на которой Пожарский женился, овдовев в 1635 году. Одно из древних значений прилагательного «бедный» – несчастный/ вызывающий жалость, сострадание; а прилагательного «горький» – горестный/печальный, несчастный/достойный сожаления. Очень трогательно, звучит, например, такой фрагмент завещания: «Да в Московском уезде купленую ж свою вотчину селцо Высокое со крестьяны, да в Дмитровском уезде на реке на Истре деревню Белую со крестьяны, откуды бы ей, бедной, дровишка имать». Общих детей у четы не было, поэтому князь, велит: «А как Бог по душу сошлет жену мою, и детем моим ее погрести честно». Еще один встречающийся в грамоте вариант современного «а когда ее не станет/она умрет»: «А будет судом Божием ее не станет».
Про свое же погребение Пожарский пишет так: «А тело мое мерзское положить у Всемилостиваго Спаса в Суздале, в головах у света моево у князя Федора Дмитриевича». Надо сказать, что прилагательное «мерзкий» служило очень жестким обозначением грешного/греховного. Так что здесь более привычный нам оборот «тело мое грешное» усилен. Всемилостивый Спас в Суздале – Спасо-Преображенский собор в суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре, где была родовая усыпальница Пожарских. В ней и был в 1632 году похоронен «свет» (напомню, так ласково называли дорогого, близкого человека; «свете очию моею») Федор Дмитриевич – второй сын князя Дмитрия Михайловича, не оставивший после себя потомства. Видимо, составляя духовную, Пожарский все еще переживал преждевременную кончину сына, раз позволил себе эмоциональное «свет» в деловом документе.
Но самый интересный оборот встречается среди распоряжений, касающихся дальнейшей судьбы подневольных князю людей, холопов. «А которые люди кабальные и безкабальные у детей моих, и им костью моею не ворохнуть, жаловать их так же, как при мне было». Костью называли: тело, все существо человека в целом (в таком же переносном смысле употреблялись словосочетания «плоть и кости», «кожа и кости»); останки, тело умершего («кости схоронити/спрятати» – предать земле, похоронить; «лечи/пасть костьми» – погибнуть на поле боя/ в бою; «стати/стояти на костех» – упорно сражаться, стоять насмерть). Думаю, что «им костью моею не ворохнуть» употреблено в значении «а смерть моя пусть ничего не меняет/смерть моя пусть этого не коснется». Иными словами, князь просил детей после своей смерти милостиво относиться к оставшихся им в наследство людям, так, как делал это он.
Завершается же текст блестяще: «А хто будет мимо сей моей духовной станет делать неправду, мимо моево приказу, и тово Бог судит со мною в будущем веку». «Будущий век» – загробная жизнь.
