Эта загадочная история об одном военнопленном красноармейце, оказавшемся в годы войны в эпицентре важнейших исторических событий, за долгие годы обросла множеством легенд и мифов. Не на все вопросы, возникшие при изучении его трагической биографии, исследователи нашли ответы и сегодня. И это неудивительно. Ведь он, попав в плен, назвался племянником наркома иностранных дел СССР Вячеслава Михайловича Молотова и стал вскоре непосредственным участником запутанной истории, связанной с гибелью сына И.В. Сталина - Якова Джугашвили.
Красноармеец Василий Кокорин, простой паренек из глухого вятского села, в концлагерях общался со многими известными историческими персонажами. В Заксенхаузене он сидел вместе с родственником Черчилля - Томасом Кушингом, сыном премьер-министра Франции - Блюмом, общался со Степаном Бандерой, с адъютантом Рудольфа Гесса - вообще приятельствовал.
В подземном бункере Бухенвальда соседями Василия Кокорина были высокопоставленные участники антигитлеровского заговора и их пособники, в том числе генералы фон Фалькенхаузен, фон Рабенау и известный протестантский теолог Дитрих Бонхоффер [1].
В концлагерь Дахау Кокорин был доставлен вместе с генералом пехоты Георгом Томасом, который, по некоторым данным, был одним из основных источников информации для известного разведчика Шандора Радо.
Кокорин был доставлен на родину вскоре после победы. Но вялотекущее следствие перешло в активную фазу только через четыре года, когда отношение к Вячеславу Молотову стало меняться в кремлевских кабинетах. 29 января 1949 года была арестована его жена – Полина Жемчужина, 4 марта он сам был снят с поста министра иностранных дел. А 24 мая 1949 года было утверждено новое постановление о принятии дела Кокорина к производству по признакам статьи 58-1 "б" (измена Родине) УК РСФСР.
На этом основании, ряд исследователей высказывали мнение, что «родственника» хотели использовать в предстоящей политической игре. В любом случае, близость к сильным мира сего в итоге и подвела Кокорина под расстрел. Обвинение в соучастии в убийстве Якова Джугашвили, хоть и было снято на заключительном этапе следствия, но, скорее всего, сыграло свою роль.
Пытаясь в 90-е годы разобраться с обстоятельствами этого необычного дела, нашел кое-что в архиве Московского военно-окружного суда, прежде всего - обвинительный приговор. Кроме того, в 2000 году была обнародована часть материалов следственно-судебного дела В.В. Кокорина, которое хранится в Центральном архиве ФСБ России[2].
Кем же был на самом деле «племянник» Молотова?
Личность подсудимого в судебном заседании была установлена детально: Кокорин Василий Васильевич, 1923 года рождения, уроженец деревни Молоки Куменского района Кировской области, русский, беспартийный, из крестьян-середняков, до призыва в армию работал бухгалтером в типографии районной газеты, холост, в армии с сентября 1941 года, проходил службу в должности старшины взвода управления отдельного артдивизиона 1-й маневренной воздушно-десантной бригады[3].
11 апреля 1942 года старшина-десантник Василий Кокорин попал в плен в районе гор. Демянска Новгородской области. Его воздушно-десантная бригада была заброшена в тыл в немцам в начале марта. Но овладеть городом не удалось и десантникам пришлось перейти к партизанским методам ведения войны. Кокорин, с трудом передвигавшийся с обмороженными ногами в сторону линии фронта, был схвачен немцами и оказался в лагере для военнопленных в гор. Дно. Условия содержания были тяжелыми и, чтобы спастись, Кокорин решил выдать себя за сына Ольги Михайловны Скрябиной, родной сестры Вячеслава Молотова. О семье Скрябиных он, наверняка, знал – от слободы Кукарка, где родился Вячеслав Молотов (ныне – г. Советск) до его деревни всего около сотни километров.
В приговоре трибунала по этому поводу записано следующее: Кокорин, «преследуя шкурнические интересы, написал немецкому командованию провокационное заявление, в котором ложно выдал себя за племянника одного из руководителей ВКП(б) и Советского правительства и выразил свою готовность работать на пользу фашистской Германии»[4].
Надо заметить, что Кокорин не был оригинален. Другие военнопленные тоже иногда называли себя родственниками высокопоставленных государственных деятелей. Но в абсолютном большинстве случаев обман выявляли сразу. А Кокорину, вероятно, немцы поверили. Или - стали вести свою политическую игру.
Сотрудники СД знали, что настоящая фамилия Молотова - Скрябин и что у него много братьев и сестер (родных и двоюродных), а племянников – в несколько раз больше. Вероятно, знал об этом и Кокорин. На допросе он прибавил себе три года, повысил себя в звании до лейтенанта, служившего, якобы, офицером по особым поручениям при командующем Северо-западным фронтом генерал-полковнике Курочкине.
На следующий день плененного «родственника» доставили в Демянск. Немецкие офицеры пристально всматривались в лицо Кокорина, сравнивая его лицо с фотографией Молотова. Решили, что похож. Его тщательно допросили. Протокол этого допроса от 14 апреля 1942 года был обнаружен в США несколько лет назад.
Василий Кокорин заявил на допросе, что последний раз встречался с "дядей" в Кремле 12 марта. Закончив Военно воздушную академию, он, якобы, обратился к Молотову с просьбой направить его на передовую и получил назначение на Северо-западный фронт.
После этого немцы переодели его и поместили в госпиталь. Там проверка продолжилась. В палату однажды зашел немецкий офицер, показал листовку с изображением двух военнопленных и попросил опознать их. Кокорин ответил, что одного из них где-то видел. Офицер злорадно улыбнулся:
- Но это же ваш двоюродный брат Григорий. А другого вы знаете?
- Я знаю его и видел несколько раз. Это - Яков Джугашвили, сын Сталина.
Кокорину повезло. У Молотова не было сына Григория. Таковым представился немцам еще один военнопленный - Тарасов. Позже, после опровержения ТАСС, он сознался в обмане.
В то же время, Кокорин показал на допросе, что у дяди было два сына - Николай и Алексей, и что Николай в звании майора воюет на фронте. Эти выдуманные им сведения, также как и информация о своей "матери", не соответствовали действительности, но почему то эти обстоятельства немцы оставили без внимания.
Из протокола допроса пленного лейтенанта Василия Васильевича Кокорина генералом Райнхольдом на командном пункте корпуса 13 мая 1942 г.:
"Кокорин, заявивший о себе как об убежденном коммунисте, дает офицерское слово чести, что данные о его происхождении соответствуют действительности. Его внешнее сходство с Молотовым очевидно. Показания давал без запинки и явных противоречий" (5).
В 1943 году Кокорин был доставлен в концлагерь Заксенхаузен. Как следует из приговора, там он был завербован и стал сотрудничать с немцами. Во всяком случае, на допросах в «Смерше», Кокорин не раз говорил, что сам предложил фашистам сотрудничество, «желая улучшить условия своего пребывания в плену». Его подсаживали к советским военнопленным и политическим заключенным, а о результатах бесед он письменно доносил гестаповцам Эккариусу и Дедио.
Похоже на то, что его специально подсадили и к Якову Джугашвили. Они сидели в одной комнате спецбарака в зоне «А». Хотя на допросах в Смерше Кокорин заявлял, что был завербован только в 1944 году, а Джугашвили, как известно, погиб в Заксенхаузене 14 апреля 1943 года.
Яков был застрелен часовым в тот момент, когда подбежал к проволоке под током высокого напряжения и схватился за неё руками.
До его гибели немцы рассматривали несколько вариантов того, каким образом использовать сына Сталина и «племянника» Молотова: на случай сепаратных переговоров с СССР, для их обмена на видных нацистов, а также для обострения отношений между союзниками.
Применительно к последнему варианту, связанному (как полагают некоторые исследователи) с решением Якова покончить жизнь самоубийством, шуцман Отто Мюллер заявлял на допросе, что перед администрацией лагеря была поставлена конкретная задача - спровоцировать серьезный конфликт между русскими и английскими заключенными. С этой целью англичанам, например, предполагалось вменить в обязанность мыть полы и чистить туалет русских. Расчет был на то, что англичане возмутятся и в ходе возникшей драки союзники перебьют друг друга, а их высокопоставленные родители и дяди разорвут между собой отношения.
Томас Кушинг, британский летчик, подтвердил, что весной 1943 года между англичанами и русскими заключенными постоянно возникали ссоры. Одна из них, произошедшая незадолго до трагедии, вылилась в драку между О’Брайеном и Кокориным. Джугашвили тоже участвовал в скандале, после чего его расшатанная нервная система дала сбой…
Впрочем, Кокорин на допросе называл немцам другую причину: Джугашвили хотел бежать из лагеря, но, услышав радиопередачу, в которой говорилось, что отец отказался от него и считает его предателем, заявил: «Теперь нет никакого смысла бежать...».
Как погиб Яков, Кокорин не видел. Он слышал только звук выстрела. Между тем, 29 мая 1947 года следователь МГБ СССР предъявил Кокорину обвинение в соучастии в убийстве сына Сталина. Позже этот эпизод был исключен из обвинения.
Следствие по его делу тянулось до 3 декабря 1951 года.
В судебном заседании военного трибунала Московского военного округа, состоявшемся 10 января 1952 года, Кокорин полностью признал свою вину в измене Родине, заявил, что представиться немцам «племянником» Молотова его вынудили голод и боязнь потерять обмороженные ноги.
Суд исследовал фотокопию «провокационного заявления в адрес немцев», сделанного Кокориным, протоколы допросов гестаповских агентов Бессонова, Пономаря, начальника тюрьмы Эккариуса, коменданта лагеря Кайндля и другие доказательства.
Трибунал совещался более трех часов. Приговор, между тем, уместился на двух страницах и завершился убийственными для Кокорина словами – расстрелять.
У осужденного было на кассацию всего 72 часа с момента вручения приговора. И Кокорин воспользовался своим правом. В его кассационной жалобе, направленной вместе с делом в Военную коллегию Верховного Суда СССР, говорилось:
"...Как на суде, а также и на следствии, я указывал, что привлекать, а тем более судить меня по статье 58-1 "б" УК РСФСР не следует, ибо, находясь на фронте, я потерял обе ноги и весь период пленения, т.е. три года я находился в тюрьме гестапо... Несправедливость следствия, тюремный голод, холод довели меня до того, что я подписываю, что угодно... Прошу Военную Коллегию Верховного Суда СССР выяснить дело со мной, а особенно - просто связываться с Правительством, в частности с В.М. Молотовым и окончательно решить мою судьбу...".
Окончательно его судьба была решена в определении Военной коллегии от 27 февраля 1952 года. В нем говорилось, что предательская деятельность Кокорина полностью доказана показаниями свидетелей, трофейными документами и «предательскими заявлениями самого Кокорина». Приговор в отношении него был оставлен в силе, а жалоба - без удовлетворения.
Согласно книгам учета приговор в отношении В.В. Кокорина был приведен в исполнение 26 марта 1952 года.
Постскриптум. Внук Вячеслава Молотова, Вячеслав Никонов, отвечая на вопрос о Кокорине, заявил: "История эта давняя и не имеет под собой никакого основания. У деда племянники были, но никто из них не воевал" (газета "Труд" от 2.08.2005)
[1] 9 апреля 1945 года казнен вместе с Канарисом в Флоссенбурге.
[2] Л. Решин, А. Почтарев, «Племянник» Молотова под следствием и судом», Независимое военное обозрение №20 от 9 сентября 2000 г.
[3] Архив военного суда, наряд с приговорами за 1952 г №41, т.1, с. 6-7
[4] Там же, с. 6.
(5) Цит по - Вершинин С. Протоколы допросов бойцов и командиров Красной армии. Перевод архивных документов 123-й пехотной дивизии Вермахта за период с апреля по июнь 1942 г. М. 2019.
