Не так давно наша страна громко заявила о своей приверженности углеводородной нейтральности. Звучит, конечно, красиво, особенно когда чиновники прибегают к таким патриотическим эпитетам, как «долг перед поколениями». Но выдержит ли экономика нашей страны такую «диету»?
Министр экологии, геологии и природных ресурсов РК Сериккали Брекешев заявил о намерении Казахстана начать постепенно уменьшать выбросы в атмосферу CO2 и его аналогов. Переход в режим углеводородной нейтральности предусматривает два сценария, Первый подразумевает ввод пограничного углеродного налога по примеру ЕС. Второй – наличие мер, которые позволят к 2060 году перестроить отечественное производство таким образом, чтобы оно напрочь забыло о выбросах.
И хотя сегодня в нашей стране много говориться о плюсах такого перехода и том, что он позволит нивелировать негативные последствия изменений климата для уникальных природных зон Казахстана, повысить конкурентоспособность нашей продукции на европейских рынках и будет способствовать внедрению новых технологий, это решение выглядит, скорее, вынужденной мерой. По крайней мере, специально разработанная под «большую революцию» концепция прозрачно на это намекает. Ее авторы указывают не только на «ощутимые угрозы, связанные с изменением глобального климата», но и на «экономические и политические вызовы, создаваемые растущими международными амбициями по борьбе с изменением климата».
Впрочем, пути назад уже нет. Поэтому сейчас куда более актуальным является вопрос о том, потянет ли наш и без того трещащий по швам бюджет такую ношу. Ведь речь идет о как минимум пятикратном увеличении объема энергии, производимой из возобновляемых источников (с 3 до 15%), удвоении количества энергии, производимой из экологически чистых источников (с 20 до 38%), расширении национального потенциала поглощения углерода за счет посадки более чем двух миллиардов деревьев и сокращении на 30 процентных пунктов энергии, производимой из угля (с 68,9 до 40,1%).
Своим мнением по поводу сложившейся ситуации с нами решил поделиться руководитель информационно-аналитического центра TeleTrade Сергей Лысаков.
– Переход казахстанской экономики к углеводородной нейтральности обойдется в 650 миллионов долларов. Потянет ли наша страна, экономика которой находится не в лучшей форме, такие затраты?
– Конечно, 650 миллионов долларов – это значительная сумма для Казахстана, но с учетом того, что сроком достижения углеродной нейтральности был объявлен 2060 год, она кажется вполне посильной. Я бы назвал эту задачу «амбициозной целью», к которой надо стремиться. Другое дело, насколько она может быть реализована практически.
В этом году в энергобалансе Казахстана доля электроэнергии, вырабатываемой из возобновляемых источников, достигла 3%, увеличившись с 2019 года на 74%. Уже к 2025 году планируется увеличить долю ВИЭ в энергобалансе до 6%, хотя раньше этих показателей планировалось достигнуть только к 2030 году. В соответствии с концепцией перехода к «зеленой» экономике к 2050 году предполагается получать 50% всей электроэнергии из возобновляемых источников, а это потребует вдвое увеличить темпы их введения в строй. Однако Казахстан уже сейчас испытывает дефицит электроэнергии, и с помощью возобновляемых источников эту проблему пока решить не удалось. В настоящее время страна активно наращивает потребление электроэнергии из РФ, иногда в десятки раз превышая согласованные объемы перетока. Уже в ноябре 2021 года планируются дополнительные закупки электроэнергии из России, углеродная нейтральность которой, как вы понимаете, находится под большим вопросом.
– Но ведь критический дефицит электроэнергии – это не единственное, что может заставить Казахстан отказаться от своих амбиций… Как быть с тем же углем? Некоторые аналитики уже сейчас рисуют апокалиптические картины нашего будущего при отказе от «грязного» топлива.
– Стоит напомнить, что Евросоюз в 2020 году достиг выработки электроэнергии из возобновляемых источников на уровне 38% при плане добиться углеродной нейтральности к 2050 году. Тем не менее некоторые страны ЕС в текущем году были вынужден рассматривать уголь как источник энергии из-за климатических изменений и ожидающейся холодной зимы. Казахстан в значительной степени ориентирован на уголь в качестве топлива для производства электроэнергии, поэтому перейти на альтернативные источники в сжатые сроки будет весьма проблематично.
– Но ведь существуют такие альтернативы, как строительство атомной электростанции…
– Основными альтернативами «грязному» топливу с высокими выбросами углекислого газа могут выступать природный газ и ядерное топливо. Именно в этом направлении, вероятнее всего, и будет развиваться энергетика РК. При этом строительство АЭС в Казахстане находится под вопросом, так как эта идея явно не вызывает положительного отклика в обществе. Более того, в случае со строительством атомных электростанций Казахстан снова попадет в зависимость, схожую с той, которую он сейчас испытывает из-за поставок электроэнергии из РФ. Эта зависимость может быть вызвана необходимостью обслуживания реакторов, переработкой, а, возможно, и частичной поставкой ядерного топлива для АЭС из России.
– Выходит, мы оказались в тупике?
– Правительство РК изо всех сил ищет пути выхода из него, сейчас тратится множество усилий на поиск альтернативных источников технологий и оборудования для строительства ВИЭ. В ближайшие 10 лет предполагается задействовать арабскую компанию ADQ и французскую Total Energies для строительства объектов возобновляемой энергетики суммарной мощностью в 5 ГВт. На сегодняшний день суммарная установленная мощность 126 объектов возобновляемой энергетики составляет 1,975 ГВт.
С другой стороны, электроэнергия, вырабатываемая из альтернативных источников, довольно дорогая, и без субсидий государства тарифы на киловатт обойдутся населению нашей страны в 2–2,5 раза дороже, чем из традиционных источников. Насколько развитие технологий сможет компенсировать эту разницу даже спустя 10 лет, пока говорить рано.
Разумеется, в долгосрочной перспективе стоимость электроэнергии из альтернативных источников будет снижаться, но период «дорогой» электроэнергии может быть продолжительным, так как инвесторы прежде должны выйти на окупаемость проекта. Сейчас на строительстве объектов возобновляемой энергетики задействованы китайские, арабские и французские специалисты, для реализации проектов привлекаются дешевые зарубежные средства. И если Казахстан будет делать ставку исключительно на собственные силы и ресурсы, то строительство этих объектов попросту остановится. К тому же в Казахстане не хватает специалистов, которые могли бы обслуживать новые энергетические объекты, не говоря уже о технологиях их создания. Поэтому сейчас в стране остро стоит вопрос о подготовке таких специалистов в учебных заведениях РК.
– Смогут ли ВИЭ при решении всех обозначенных Вами проблем реально закрыть потребности Казахстана в электроэнергии?
– Одной из основных проблем альтернативных источников генерации электроэнергии является их нестабильность. Речь прежде всего идет о солнечных и ветряных электростанциях. Сейчас 76% вырабатываемой в Казахстане из альтернативных источников электроэнергии приходятся именно на солнечные и ветряные электростанции. Соответственно, должна быть создана инфраструктура хранения электроэнергии и сглаживания ее дефицита при потерях мощности. То есть необходимо развивать и модернизировать традиционную энергетику, использующую газ или ядерное топливо, Казахстан же таких вложений в последние годы не делал.
Альтернатива по-прежнему заключается в импорте электроэнергии из России.
– Может, при таком раскладе более перспективными для достижения углеводородной нейтральности станут другие сектора экономики Казахстана?
– Учитывая, что энергетическая отрасль является самым значительным, но далеко не единственным источником выбросов, нам потребуется модернизировать сельское хозяйство, предприятия по добыче и переработке нефти, черной и цветной металлургии. В мире прослеживается тенденция к переходу на электрический автотранспорт. Между тем в Казахстане из всего парка автомобилей, где насчитывается 3,8 миллиона единиц техники, на электротранспорт приходятся ничтожные 0,014%.
