Если вы пропустили первую часть поста "Зачем читать?" То прошу сначала ознакомиться с ней, иначе вы не поймете вторую часть.
Мое высказывание субъективно и не претендует на истину. Я обычный читатель.
ДЛЯ ТЕХ, КТО ПРОЧИТАЛ (разбор книги и в чем ее фишка, спойлеры неизбежны):
Мне кажется, что дать более-менее четкий комментарий о содержании романа очень сложно. Можно, конечно, сказать, что это книга о недолговечности любви и красоты, но этого недостаточно. Как вы, я надеюсь, убедились, эта книга похожа на картину, которая оставляет в наших сердцах отпечаток ушедшего мгновения, поэтому давайте попробуем проанализировать текст с тем же подходом, что и в первой части статьи.
В чем же принципиальная разница между гравюрой Хокусая и романом Кавабаты, если оба предмета я называю «картинами»? В первом случае мы смотрим на изображение и наблюдаем единство физических форм. Во втором случае мы читаем текст и наблюдаем единство физических форм с психическими формами. Каждый раз, когда Симамура и Комако остаются наедине и взаимодействуют друг с другом, автор всегда подчеркивает фон и настроение природы, которые резонируют с их чувствами. Природа отражает психику человека, а психика человека отражает природу (кстати говоря, точно такой же прием использовал И. С. Тургенев в своем творчестве).
На мой взгляд, созерцание тождественности чувств человека с его окружением – и есть главная особенность романа, которая создает объем композиции и сенсуальную палитру.
В романе очень много противоположностей, которые, как инь и ян, буквально перетекают друг в друга. Сосуществуя вместе, они отражают двух главных героев и их отношения. Например, мотив «тепло-холодно», которым пронизана вся книга и который образует своеобразную арку: в самом начале все в снегу, а в конце происходит пожар. «Тепло-холодно» – это иллюстрация того, как меняются отношения героев, причем этот мотив плавно перетекает в еще одну иллюстрацию: «Гора и небо».
Чтобы понять эту сложную символику давайте попробуем проследить как меняются отношения героев и их характеры.
Первая стадия. Во время первого знакомства их сразу же начинает тянуть друг к другу. Пробуждаются чувства, которые разрушают атмосферу формальности. Запускается этот процесс с того момента, когда Симамура отказывается от услуг «обыкновенной» гейши и выбирает Комако, предлагая ей стать просто «друзьями». С той же минуты их обоих мечет между двумя видами отношений «любовник-любовница» и «клиент-слуга», и складывается ощущение, будто любовь, как птенец в яйце, должна вот-вот вылупиться, скорлупа уже треснула, вроде бы даже показался клювик, но птичка так и не рождается. Поэтому же в романе постоянно присутствует мотив «тепло-холодно»: cнег, который тает и превращается в воду, вода, которая твердеет и превращается в лед. Или пудра, как снег лежащий на горячем лице Комако. Серое небо, которое покрывает снегом светлую гору, затем гора, покрытая снегом, принимает лучи солнечного неба и так далее.
Так вот их обоих тянет друг другу… но к друг другу ли? Комако искренна и чиста, она открыто влюблена в Симамуру и поэтому, как женщина, испытывает одновременно унижение, ведь она и гейша, и в тоже время: «я не такая… не такая я женщина…», вроде она предоставляет услугу клиенту, а вроде откровенно относится к нему, как к любовнику и даже мужу. Она продолжает, унижаясь, открываться ему, но неужели она не видит, что ему плевать на нее?
Симамура женатый человек, которого тянет к «чистоте», к красоте, но которому совершенно невдомек, что его праздное стремление к некой «чистоте» убивает Комако. Мы помним, что он пишет работы о европейском балете, но! Он никогда вживую не видел этот балет, поэтому за его богатством и эстетизмом кроется лишь скука, тупость и праздность: «В разговорах о никогда не виданном зрелище было нечто неземное. Очень приятно сидеть в кабинете и рассуждать о прекрасном искусстве – гимны во славу неведомого божества рождались сами собой. Хотя Симамура и называл свои работы исследованиями, это была не более чем игра его воображения… Нечто вроде томления по никогда не виданной возлюбленной». Вот что означает на самом деле его стремление к «чистоте и красоте».
Он видит воображаемую Комаку, лишь некую ее прекрасную часть, но не ее целую: «Однако подсознательно он относился к ней так же, как и к европейскому балету». И эта игра, принятая им за действительность, доставляла ему довольствие: «Ему, не занятому никакой работой, это приносило удовлетворение».
Как вы поняли, состояние Симамуры отражает гора, такая же неподвижная, твердая, непробиваемая, но тянущаяся к небу и, подобно вулкану, готовая взорваться страстью, но извержение вулканов, как известно, происходит очень редко. В романе Симамуру постоянно тянет к горе и, когда он взбирается на нее, у него тут же пробуждается сексуальное вожделение: «Симамура смотрел на залитые вечерним солнцем горы и вдруг затосковал по женскому телу».
Состояние Комако отражает небо, она такая же открытая, легкая, воздушная, эмоциональная. Помните, кстати, где она живет? «…ему начало казаться, что комната висит в воздухе. Возникло ощущение неустойчивости». Небо постоянно одаривает неподвижную гору снегом, дождем, лучами света, всем, чем только можно.
Вторая стадия. Гора тянется к небу, небо спускается под разными формами к горе, но в тоже время они далеки друг от друга. Почему? Потому что между Симамурой и Комако находится Йоко, которая олицетворяет саму иллюзию, точнее, красоту иллюзии. И вожделеет он именно иллюзию: «Йоко, должно быть, разволновалась, взглянула на Симамуру увлажненными глазами, и он почувствовал к ней непонятное влечение. Но от этого влечения словно лишь воспламенилась его страсть к Комако». Неуловимый хрустальный голосок Йоко, ее доносящиеся издалека шажочки, ее отдаленное присутствие не отпускает Симамуру. Именно поэтому начало романа (поезд), самый важный момент. Он смотрит в стекло и видит отражение Йоко, как в прозрачном зеркале.
Что такое вообще, с символической точки зрения, стекло, зеркало и отражение? Это невидимое препятствие, которого на деле не существует, ведь стекло можно разбить в любой момент, но Симамура этого не делает, потому что он очарован этим стеклом, это отражение ему очень дорого.
Какая глубочайшая метафора! Когда мы смотрим на гору и небо, как на отдельные предметы, то мы видим пространство, отделяющее их, подобно стеклу, но это иллюзорное восприятие. Когда же мы смотрим на гору и небо, как на единое целое, мы познаем жизнь.
Следующая стадия развития отношений происходит тогда, когда Симамура встречается с Комако после разлуки. Он вдруг видит, что она стала настоящей гейшей – то есть уже не настолько чистой, какой он видел ее с самого начала, в ней неожиданно появился порок! И это разрушает ту красивую иллюзию, за которую он так держится! Как чистота может быть порочна?! Но Симамура не понимает, что ведь это он сам ее опорочил, ведь это он женатый повеса, посещающий гейш. Но в тоже время в нем самом есть чистота, которую он проецирует на «стекло», эту чистоту пытается пробудить в нем Комако, но он остается слеп: «Горы, несмотря на свою черноту, в какое-то мгновение вдруг делались беловатыми от снега. И тогда они казались чем-то призрачным и грустным. Между горами и небом не было никакой гармонии!» Он, словно холодный камень, боится проявлять свои чувства, поэтому демонстрирует «показную бесчувственность» и называет все, что делает Комако «тщетой» и «напрасным трудом».
Он закрывается и боится признать, что горы и небо, мужчина и женщина – едины. Это состояние демонстрирует очень важный эпизод в романе, когда Комако играет «Кандзинте», по сути, этот эпизод отражает все их отношения: «И щеки Симамуры вдруг сразу похолодели, казалось, вот-вот покроются гусиной кожей. И сердце у него замерло. В голове стало пусто и ясно, она вся наполнилась звуками. Нет, он был не поражен, он был уничтожен. На него снисходило благоговение, его душу омывало раскаяние. Он лишился собственной воли, и ему осталось только подчиниться воле Комако и с радостью нестись в мелодичном потоке.
Подумаешь, пытался внушить себе Симамура, игра молоденькой провинциальной гейши!.. Играет в обычной комнате, а держится так, будто она на сцене… А Комако иногда нарочно читала текст скороговоркой, иногда пропускала некоторые фразы, говоря, что тут, мол, ритм замедленный, но постепенно она становилась словно одержимой, голос ее звучал все звонче, и звуки сямисэна начали обретать такую мелодичность, что Симамуре даже страшно стало. До чего же это дойдет?.. С показным равнодушием он повалился на бок и подпер рукой голову.
Когда «Кандзинте» кончилось, Симамура с облегчением вздохнул. А ведь, увы и ах, девчонка в него влюблена… Но от этого ему вдруг стало печально и стыдно».
В этот момент Комако раскрывает себя всю, в этот момент "низ" и "верх" меняются местами. Провинциальная девушка лучше разбирается в искусстве, потому что не понимает его, а живет им. Бедная гейша стала выше богатого клиента. Она готова подарить себя ему, но… «все равно это казалось Симамуре «напрасным трудом», «тщетой». Это вызывало в нем жалость, как бесконечное стремление к недостижимому». Он из-за своей гордыни и праздности боится признать, что «в звуках, которые Комако извлекала из сямисэна, проявлялась самостоятельная ценность ее собственной жизни». Хотя с этого момента «он проникся к ней благодарным ощущением близости». Его тянет к этой девушке, к этому прекрасному небу, но он ударяется о стекло, как муха.
Тогда же впервые поднимаются темы детства и семьи. Комако начинает себя вести по отношению к своему возлюбленному как жена, но он продолжает обожествлять свою иллюзию. Именно поэтому при следующей разлуке, когда она провожает Симамуру до станции, вдруг появляется Йоко, которая приносит весть о смерти. В тот же миг в нем пробуждается ревность и ненависть к Комако: «(он) вдруг почувствовал к ней чисто физическую ненависть», когда она, унижаясь, стремилась к нему. Это середина романа и, можно сказать, первая его часть.
Третья стадия. Вторая часть романа повествует о том, как присутствие иллюзии отравляет обоих героев. Смерть пустила свои корни, и постепенно распускаются цветы ревности, обиды, одиночества. «Ничего ты не понимаешь, врешь ты все. Где уж тебе понять, человек легкомысленный, живешь в роскоши…» Симамура постоянно пытается сохранить, законсервировать свой любимый мираж, но: «(он) вдруг вновь ощутил это – ее перемену». А она продолжает отравлять себя мечтой о замужестве: «Мне приснилось, что я вместе с учительницей икэбана [Икэбана – искусство расстановки цветов в вазе] убираю этот номер (его)». Все чаще в тексте появляется Йоко между ними, как стекло между горой и небом. Симамура наслаждается этой игрой: «В ее влюбленности был какой-то оттенок одиночества, и это придавало ей особую прелесть». «Ему доставляло удовольствие смеяться над самим собой из-за абсолютной бесполезности собственного труда. Отсюда, вероятно, и рождался жалкий, хилый мир его грез».
В тексте витает тень смерти, отражающая их умирающие отношения: «На оконной сетке сидели мотыльки, сидели долго, словно приклеившись к ней, и вдруг оказывалось, что некоторые из них уже мертвые… Симамура задумывался, почему природа создала их такими прекрасными».
Близится воздаяние: «Йоко, должно быть, разволновалась, взглянула на Симамуру увлажненными глазами, и он почувствовал к ней непонятное влечение. Но от этого влечения словно лишь воспламенилась его страсть к Комако. Ему показалось, что его поездка в Токио с какой-то неизвестной девчонкой будет страстным искуплением вины перед Комако и в то же время жестоким наказанием». Комако поняла, что они не будут вместе, поэтому умоляет его о двух вещах, которые он не понимает: либо взять с собой Йоко (ведь тогда она убедится, что Симамура способен любить, хоть и не ее), либо просто исчезнуть.
Заканчивается в итоге история смертью Йоко, смертью всех иллюзий: «Симамура почему-то не почувствовал смерти, а лишь совершение какого-то перехода, словно жизнь Йоко, выйдя из ее тела, вошла в его тело». То есть его иллюзорная проекция красоты и чистоты вернулась к нему. Изменился ли Симамура? Боюсь, что нет, поскольку последние строчки очень тревожные: «Когда он, едва устояв на ногах, поднял глаза, Млечный путь, с грохотом низвергаясь надвигался прямо на него».
Истинная любовь срывает маски, это отсутствие противоречий, когда Симамура же лелеял свою воображаемую страсть по некой чистой красоте.
Как в былые дни
Называла любовью
Все горести мира,
Так нынче все радости
Смертью зову.
(Акико Есано. Пер: Е. Дьяконова)
Ваши лайки и комментарии дают жизнь каналу. Если вам понравилась статья, то обязательно почитайте и остальные, там тоже много интересного! Группы: VK и TG. А еще вы можете скачать мой роман, подробности тут.
#любовный роман #литература #культура #япония #книги #религия #философия #саморазвитие #семья #отношения
