6
Дома я сделала всё, как наказала мне бабушка, и оставив Радамилу на попечение Цветаны, на следующий день вновь ушла к колдунье. Она уже ждала меня.
- Веретено не только для прядения нужно, - сказала бабушка, поглаживая принесённые мной веретёнца, - оно так кружится, что всю жизнь твою закрутить или раскрутить может.
- Что значит раскрутить? - не поняла я.
- А ты когда по пути своему идёшь, если свернула не туда или худое тебе что прилетело, то в этот момент его убрать легче всего, и на путь свой вернуться, когда ещё не далеко от него ушла. А если уже далече - то как его искать? - ответила она, - вот и крутят веретено противосолонь, а это значит против того, как солнце идёт, и этим отматывают назад свою жизнь до худого момента. А оттуда по нужному пути идут.
- А так всё изменить можно? - спросила я, думая о событиях последнего Солнца, которые принесли столько бед нашим землям.
- Не всё, а только то, что себя самого касается. Есть вещи не подвластные нам, а есть нашего разумения. - покачала головой бабушка. - Но если очень далеко от развилки роковой ушла, то полностью исправить не получится. Поэтому и надо постоянно со своей душой сверятся - довольна ли она, спокойна ли? Она всегда знает, той ли дорогой идёшь.
Я расстроилась, так хотелось вернуть всё назад - нашу спокойную жизнь при старом князе.
- Ты как себя ощущаешь? - продолжала бабушка, пристально глядя на меня. - Чувствуешь ли силы?
- Весь дом на мне, - вздохнула я, - к вечеру без ног падаю. Но это привычно для всех селянок.
- Ты права, все трудятся, но кто-то восстанавливается за ночь и новый день с силами начинает, а кто-то так и встаёт уставший. Если силы утекают, как из дырявого ведра, то никакой сон не поможет. - ответила колдунья.
- Последнее время мне совсем не по себе, - согласилась я. - Будто и правда силы теряю.
- Наговор тёмный тебя гложет, все силушки вытягивает, от земли-матушки тебя отсоединяет. Вот и устаёшь ты пуще прежнего.
- Как наговор? - удивилась я. - Никому же я дурного не делала.
- Чтобы худо пожелали и не обязательно что-то делать. - усмехнулась бабушка, - люди ведь по себе судят, по своим чувствам меряют. Не понравилось им что-то, иль позавидовали, и могут плохого пожелать.
- У нас в селении таких нет, - сказала я и осеклась.
- Не было, да вернулись. - подтвердила мои догадки бабушка. - Думаешь с добром старейшины приехали? Нет, они злобу затаили и ждут, когда отомстить смогут. Но некоторые чувства немедленного утоления требуют, вот и наслали на тебя наговор.
- Да кто же? - воскликнула я.
- Сама посмотри. - ответила бабушка, - ты должна следить за собой. В чистоте и тело, и разум держать. А как худое на себе почувствуешь - сразу избавляться. А то какая из тебя берегиня, если ты себя защитить не можешь? - строго добавила бабушка. - я все ждала, когда ты сама заметишь, скинешь худо. А ты и не смотришь, не замечаешь. Так и до беды близко.
Я опустила голову. Совсем забыла я про силу свою, про разговоры свои с водой да землёй, про то, как вдыхать полной грудью свежий воздух, с каждый выходом выпуская из себя дурное. Как омываться в ручье бегущем, смывая все худое. Как стоять на земле матушке, прорастая в неё ногами, и будто по корням впитывать из неё соки живительные, силой наполняющие.
- Как мне недруга своего увидеть? - спросила я.
- А ты сначала на себя посмотри, будто со стороны. - ответила бабушка, - что видишь?
Я представила себя со стороны. Да не снаружи смотрела, а будто душу свою потрогать хотела. Всю себя представила. А в районе живота темноту углядела и на руках. Их даже стряхнуть захотелось, омыться от грязи прилипнувшей.
- Вот почему мне везде паутина мерещилась, будто объят ею весь мир. - сказала я.
- Что в себе не замечаем, то на других видим, - ответила бабушка. - а теперь посмотри, куда ниточка от темноты тянется?
Взглянула я на себя ещё раз. От тёмных пятен ничего не исходит. Будто прилипли они ко мне и все. Разозлилась я тогда на себя, на беспечность свою пеняла. Ведь я так и мужа, и Радамилу погубить могу, поделившись с ними своим худом.
«Кто меня извести задумал?» - спросила.
Колышется темнота, молчит. Я её снять, сбросить пытаюсь, а она крепче липнет. Но увидела я тоненькую ниточку, что от неё тянется. Пошла следом. Вьётся ниточка, то исчезает, то вновь появляется. Будто скрыть её кто пытался, да от меня не скроешься.
И завела меня эта ниточка в дом знакомый, в сени приметные. Увидела я глаза женщины, что недавно меня за забором высоким искали. И развеялось сразу видение, как дверь от ветра захлопнулась.
- Поставила она непрогляд на свои действия, - сказала бабушка, внимая тому, что я увидела, - да только сил у неё мало, куда ей с нами тягаться.
- За что она так? - спросила я. - Я ей ничего плохого не делала.
- Так она тебя в смерти своего сына и мужа винит. - ответила колдунья.
- А как худо наслала, если силой не обладает? - не понимала я.
- Материнское сердце и без дара сильно, а уж когда злобой полно - то нет ему преград, - был ответ.
Я вдруг чётко ощутила всю тяжесть, что силы мои забирала и за ней мерещилось мне лицо матери Бартана.
