Антон призывался в армию в 1987-м году. Армия тогда была местом весьма некомфортным, а зачастую и опасным. Служба Родине службой Родине, но неприятных вариантов развития событий было много. Можно было попасть в мотопехоту с ужасной дедовщиной и многочасовой строевой подготовкой. Можно было попасть в стройбат и два года до кровавых мозолей копать глину. Можно было попасть во внутренние войска и два года ходить вдоль колючей проволоки по вечной мерзлоте, наблюдая, как заключённые внутри периметра неэстетично режут друг друга тупыми ножами. И, наконец, можно было попасть в Афганистан, который в то время вовсю полыхал, и где тебя реально могли убить, или хуже того – покалечить. Хотя платили там много. Можно было реально подняться. Если выживешь, конечно.
Особняком стояли восточноевропейские контингенты, где жизнь была вроде тоже непростой, но и не такой страшной, по крайней мере, нескучной. Отлежаться на койке в казарме там бы не удалось – строевая и боевая случались каждый день, но и искалечить или бросить на мёрзлую глину тоже вряд ли могли. Особой славой пользовалась непроизносимая ГСВГ – Группа Советских войск в Германии.
В те давние времена граница между Восточной и Западной Германией разделяла две группы воинственно настроенных людей, которые были готовы уничтожить друг друга ради идеала, который назывался «Справедливая небольшая быстрая победоносная война».
Антон был далёк от пацифизма и не отрицал допустимость и даже необходимость вооружённой защиты своих и государственных интересов. Армия необходима именно потому, что люди, желающие повоевать, помучиться и других помучить, никогда не переведутся – такова человеческая природа. Они будут собираться в группы под разными знамёнами в разных местах и конфигурациях. Чтобы их сдерживать и приводить в чувство, нужна армия. Более того, помимо самозащиты есть ещё и сравнительно мирные геополитические и макроэкономические штучки. Глобальная цивилизация требует тотальной конкуренции во всех сегментах рынка. Мыслящий человек знает, что среди главных продуктов экспорта США – не только айфон и доллар, но и дюжина авианосцев. Необходимо соответствовать.
Хорошая новость в том, что очаги войны становятся всё меньше по площади, а безумных головорезов всё меньше в штуках. Триста лет назад такими были вообще все имеющиеся в наличии люди, и война полыхала по всему миру непрерывно. Сто лет назад их остались десятки миллионов. Но и тридцать лет назад по полмиллиона солдат стояли друг против друга на равнинах Восточной и Западной Германий. Там находилось острие холодной войны. Там с обеих сторон стояло по десять тыщ танков – наших и американских, наведя друг на друга дула и нетерпеливо лязгая гусеницами. Там базировались элитные части, снабжаемые лучшим оборудованием и вооружением, там переливалась всеми цветами радуги романтика почти реального военного дела, бурлил накал эмоций и страстей. Если уж в армию – то туда. Поэтому во времена призыва Антона ГСВГ рассматривалась меньшим из возможных зол.
Конечно, по закону здравого смысла оставались и совсем уж идеальные места, где искалечить не могли точно. Это были элитные инфраструктурные подразделения, расположенные в центральной России: связные, автомобильные, ПВО и пр. Там было безопасно, близко к дому и не очень тяжело. Попадание в такие места можно было проплатить, и у Антона была такая возможность, но он принципиально на это не пошёл. Не то, чтобы он не умел использовать коррупцию. Куда мы от неё денемся на нашей подводной лодке? Скорее, Антон не хотел вручать свою судьбу в чьи–то неизвестные руки. Испытать вменяемость и надёжность военкоматовского коррупционера он никак не мог, и если бы тот оказался невменяемым и ненадёжным, то результат оказался бы плачевным. Примеры такие были, так что лучше уж как–нибудь самому.
Ну и, наконец, Антон рассудил, что в тёплых местечках будет совсем скучно, поскольку драить полы в казарме и маршировать на плацу всё равно придётся, а больше ничего интересного там случиться не может. Два года жизни пропадут совсем зазря. Поэтому Антон смело отправился в неизвестность. В день призыва, вообще не зная, что будет дальше, он явился к дому культуры, где духовой оркестр громко дудел бодрые марши, обречённые на кульминацию культовым "Прощанием славянки".
Приблизившись к толпе, Антон спросил у первого встречного, когда и куда повезут призывников. «Не знаю», – сказал первый встречный, и эта фраза стала рефреном ближайших дней. У дома культуры не было вообще ни одного человека, который бы хоть что-то знал. Стоял автобус, в котором даже не было водителя, а вокруг стояли призывники и провожающие. Никто ничего не знал, и всем было грустно. Антон понимал, что повлиять на свою судьбу в этом потоке неизвестности, непредсказуемости и неопределённости будет сложно, но твёрдо намеревался не оставлять попыток.
Вдруг все побежали садиться в автобус. Пришёл водитель, и автобус поехал. Антона удивило, что никто никого не проверял и не пересчитывал. Если бы случайный прохожий зашёл в автобус, планируя поехать в магазин, то точно так же поехал бы в армию. Только по истечении многих лет Антон понял, что так и должно быть. Управленческий опыт показывает, что саморегулируемые процессы – самые эффективные, и довольно много зарегулированных процессов можно отпустить на волю.
Людям это точно не понравится, потому что саморегулируемые процессы требуют некоторого напряжения от каждого, а большинство людей напрягаться не хочет. Но если бы все сообща немного напряглись, то многие процессы стали бы гораздо более гладкими и, что интересно, напряжение в обществе снизилось бы. Парадокс, но факт. Вот и здесь, тех, кто зашёл в автобус случайно, выгнали бы на сборном пункте, потому что их фамилий не было в списках военкомата. А тех, кто решил «косить от армии» всё равно надо было бы отлавливать с милицией, а не уговаривать сесть в автобус. Так что в него мог сесть любой.
Автобус ехал довольно долго и приехал в центр города рядом со стадионом. Призывников привели в большой кирпичный дом, проверили документы, всех зарегистрировали и рассадили рядами в большом спортивном зале. Иногда в зал заходил офицер и выкрикивал фамилии. Названные ребята уходили, а на их место садились новые. Иногда офицер не выкрикивал фамилии, а начинал ходить вдоль рядов и что–то сверять со своим блокнотом. Антон понял, что пришло время действовать.
Всякий раз, когда офицер подходил к нему, он декламировал тираду, которая быстро стала отрепетированной и получалась как у актёра, тренирующегося перед зеркалом: «Товарищ капитан, разрешите обратиться, я имею водительские права, разбираюсь в картографии, знаю английский язык и владею музыкальными инструментами!»
Антон рассудил, что такого рода самохарактеристика спасёт его от пехоты и Афгана и приблизит к чему–то специализированному, а значит, более вменяемому и, может быть, даже интересному. Кстати, все его заявления были правдой – спасибо родителям. Они и правда настойчиво учили его с братом английскому языку, музыке, вождению, картографии и прочим полезным вещам. Только вот Антон выучился, а брат – почему–то нет.
Большинство офицеров никак не реагировали на эту тираду. Некоторые даже не смотрели на Антона. Один офицер спросил, какой категории у него водительские права, записал что–то в блокнотике и ушёл. Так прошло несколько часов. Потом прозвучала фамилия Антона, и он снова куда–то поехал. Сначала на автобусе, потом на электричке, потом на поезде. Группой из тридцати двух человек руководил молоденький лейтенант. Антон подошёл к нему и выпалил свою тираду. Лейтенант безразлично на него посмотрел и ничего не сказал.
Их привезли в большую воинскую часть, где утром на построение вывалилось человек сто. Ни один из них не знал, где они находятся и куда их везут. Судя по выражению лица, утром у лейтенанта настроение было лучше, чем вчера, поэтому Антон снова подошёл к нему, рискуя нарваться на взыскание за нарушение строя.
- Отставить, солдат, – сказал лейтенант, – ты мне уже всё про себя рассказал. И тут, – лейтенант указал на блокнот, – уже всё это записано ещё с пересылки.
Антон обрадовался и спросил, куда их отправляют.
- Меня это интересует также как и тебя, – ответил лейтенант. – Ждём приказа. Поедем куда–то за границу – Монголия, Афган, Югославия, Германия.
От такого откровения Антон вздрогнул и увидел тень крыла птицы судьбы. В четыре часа дня их неожиданно построили, и лейтенант разделил толпу на три группы. Антону показалось, что лейтенант подмигнул и улыбнулся, называя его фамилию, но это наверняка было иллюзией. Снова повезли на автобусе, потом на электричке. Привезли на вокзал и посадили в большой настоящий поезд. Застучали колёса. Никто ничего не знал. Географические знания подсказывали, что если Антон едет в Афганистан, то утром проснётся где–то в районе Ростова–на–Дону или Казани. А если в Германию или Югославию, то где–то в Белоруссии или даже в Польше.
Проснувшись, Антон с волнением взглянул в окно и увидел абсолютно безликий железнодорожный пейзаж – пути и вагоны. Никаких признаков географической принадлежности местности видно не было. В пробуждающемся вагоне никто ничего не знал и это почему-то никого, кроме Антона не волновало. Вдоль поезда шёл мужик с котомкой и что–то передавал в окна. Антон насторожился и отчётливо услышал: «Дзенькуем бардзо». Польский коммерсант торговал тушёнкой по запредельной цене – банка за десять рублей, но Антону он показался ангелом. Антон понял: Афгана не будет.
Группу из трёхсот новобранцев привезли на границу Польши и Германии и снова посадили рядами, только теперь на плацу готической кайзеровской казармы. Антон уважал историю и залюбовался таким уникальным местом, но не забывал выпаливать свою тираду всем проходящим офицерам. Один из них неожиданно заинтересовался и сказал: «Пойдём со мной!» Привёл Антона в полутёмную комнату с огромным дубовым столом, видимо, ещё XIX века. За столом в клубах табачного дыма сидел офицер с необычно строгой выправкой. Антон поёжился и подумал, что это прям «Семнадцать мгновений весны» какие-то и сейчас будет «Гитлер капут».
Вместо этого офицер неожиданно сказал: «Where you from?» Антон представил его американским туристом на пляже, хихикнул и смиренно ответил: «I am from Soviet Union». «Are you ready for a real thing, soldier?» – спросил офицер, и теперь Антон почувствовал себя в американском вестерне… Он только не понял, кто из них Джон Уэйн - он или офицер...
По результатам собеседования, выявившего достаточное знание языка вероятного противника и высокую бодрость духа, Антона определили в 82-ю Варшавскую Краснознаменную ордена Александра Невского отдельную радиотехническую бригаду осназа генштаба ГСВГ – элитную часть, которая стояла на вершине горы на границе ГДР и ФРГ и занималась радиоразведкой. С горы были прекрасные виды на Тюрингию и Шварцвальд. Большинство разведданных добывалось прямым прослушиванием УКВ–эфира, в котором беззаботно болтали американские танкисты, расквартированные километрах в тридцати–пятидесяти через границу – немного не доезжая Мюнхена и Вюрцбурга.
Это была увлекательная и полезная служба. Антон посмотрел на Германию, подучил английский и натренировался подтягиваться двадцать раз, от чего пресс и торс приобрели рельефность, притягательную для любой девочки. Антон был и остаётся совершенно убеждён, что если бы не лез к офицерам со своей тирадой, то уехал бы в болота или пески и заработал там не пресс, а грыжу. Даже в условиях полной неопределённости есть место для активного продвижения! Учитесь, пацаны! Но это ещё не конец истории, а только начало.
Часть 2 - тут.
Часть 2 - тут.
Если вы дочитали до этого места, то Вам точно (гарантированно) понравятся мои книги «Регулятор» и «Компилятор» — приобретайте на замечательном "Лабиринте"! Ну и не забывайте подписываться на этот мой канал в этом самом Дзене!
