Ростовская область – край степей, но так было не всегда…
Положительно известно, что правое побережье Дона за 100 и много за 200 лет тому назад было покрыто сплошными, непроходимыми лесами почти до самого устья. Леса эти частью переходили в волжские степи и тянулись к Уралу и Уральскому хребту. Обширная площадь земли между Доном и Волгой вверх от Царицына ещё сравнительно недавно имела величественные леса, преимущественно дубовые; против Царицына и Дубовки эти дубы лет 50–70 тому назад были так велики, что на срубленном пне мог улечься взрослый человек. Лодка, выдолбленная из липового кряжа, как видно из одного исторического документа, могла служить для перевозки нескольких человек с лошадьми.
Леса эти сливались с лесами Саратовской и Воронежской губерний, сплошные и величественные леса которых, в свою очередь, соединялись с лесами средних и северных наших губерний. Прежде леса, тянувшиеся сплошной полосой по Волге до Царицына и по Дону до его устья, защищали наши степи от всё иссушающих восточных, юго-восточных и северо-восточных ветров. По свидетельству Миллера, в северной части области войска донского и в Воронежской губернии ещё в конце 18 века располагались обширные леса из высоких дубов, буков, берёз и сосен, доставлявшие Петру Великому отличный материал для постройки флота. В самом конце 18 столетия Гмелин видел у Павловска на Дону обширные леса. Воронежские леса уходили, с одной стороны, в придонский казачий край, а с другой, в пределы нынешних Харьковской, Курской и Полтавской губерний. Берега верхней части Дона, Медведицы, Хопра и Бузулука были покрыты в те отдалённые времена сплошными лесами. Растущие в настоящее время здесь леса – лишь печальные остатки тех непроходимых лесов, которые некогда окружали берега этих рек. Не далее, как в 20-30 годах настоящего столетия (XIX) здесь существовали ещё, по рассказам местных жителей, старые леса, в которых скрывались разбойники, державшие чуть не в осаде окрестное население.
Одна из таких местностей находилась в верховьях речки Грузский Еланчик, где в настоящее время даже и в земле не видно ни малейших следов леса; другая – на низменной степи между Ростовом и Азовом, где, по словам опытного лесничего также нет в земле остатков прежних дремучих лесов. Об огромных дубовых лесах по Кальмиусу, бывших там ещё в конце прошлого века, теперь остались лишь одни воспоминания у старожилов и одни исторические заметки.
По притокам Медведицы, Хопра и других рек лет 85 тому назад тянулись сплошные дубовые леса, а теперь эти леса сведены и сами реки из многоводных и обильных рыбой превратились в пересохшие ложбины. Вообще, ″нигде в Южной России, говорит один из обозревателей Дона в начале 60 годов, нет такого количества остатков бывших обширных лесов, как в земле войска Донского. Остатки этих лесов, при правильном уходе за ними и с незначительными, сравнительно с пользой, издержками, могли бы сделаться в течение 15-20 лет хорошим строевым лесом. При этом при разведении лесов развилось бы и виноделие″.
Обилие лесов, конечно, влекло за собой и обилие вод в реках и озёрах, и обилие атмосферных осадков. Урожаи хлебов и трав были несравненно большие. В лесах, в одних только лесах – спасение южно-русских степей; только леса могут опять защитить наши степи от засух; только леса могут изгладить резкости степного климата, только леса смягчат резкие и очень вредные переходы от тепла к холоду и наоборот. Леса увеличивают количество выпадающей влаги; они способствуют более равномерному распределению водных осадков.
Иван Калмыков
Газета «Донская речь» № 41 от 6 апреля 1889 года.
Навигатор ← Из истории области войска Донского
► Подборка "Пески и леса"
