Или, точнее, мог ли Пушкин избежать смерти? Знаете, это довольно интересный вопрос, ведь мы относимся к дуэли Пушкина, как к нелепой случайности. И – да, мог. Причем, трижды.
Что есть судьба? Множество мелких совпадений, которые такими не кажутся, когда сложатся в целое, – некий единый замысел.
Об этом пишет в своей статье-эссе В. Отрошенко, где он складывает эти совпадения, как кусочки мозаики, - и все они, если смотреть по отдельности, кажутся ничем иным, как просто нереальным везением. Как если бы вы кидали кость раз за разом и получали раз за разом максимальное значение. Так бывает? Да, бывает.
В самом деле, кто есть Жорж Шарль Дантес за 3,5 года до той злополучной дуэли? Вы удивитесь, но практически никто. Один из шести детей обедневшего аристократа, меньше года проучившийся в военной академии. Его дальнейшая карьера во Франции была невозможна – грянула революция и, как множество своих соплеменников, он был вынужден покинуть родину. Куда податься? В Россию, - посоветовали молодому человеку. Однако Дантес еще в раздумьях... Что ему делать в этой холодной стране, без денег, образования и возможности сделать карьеру?
«Русского языка Дантес совершенно не знал. Военными науками не владел в той мере, чтобы сдать экзамен в Военной академии и получить «офицерский патент». При таких препятствиях не могло быть и речи, чтобы Дантес вошел туда, где он мог бы столкнуться на равных с семьей, друзьями и врагами Пушкина…»
В. Отрошенко. Последнее озарение Пушкина. - Тайная история творений. Москва, 2005 г.
Однако на стороне Дантеса есть кое-что посильнее – прямо-таки сверхъестественное везение. Судьба вручает ему один из его главных козырей в дальнейшем – удачное знакомство с бароном Луи де Геккерном.
Что заставило барона, который возвращался в Петербург из отпуска, остановиться в той самой захолустной германской гостинице, где сгорал от воспаления легких Дантес? Мы никогда не узнаем, - хотя это одно из первых удачных совпадений в этой цепочке.
Да, друзья мои, вероятно, не сделай этого Геккерн, Дантес уже никогда не добрался бы до России, ибо по дороге подхватил жесточайшую простуду, а поскольку денег на лечение у него не было, очень скоро она переросла в воспаление легких.
Хозяин гостиницы за ужином с бароном поведал тому печальную историю своего постояльца. И барон, - вероятно, со скуки, - желает взглянуть на бедного француза.
«Они сошлись. Как лед и пламень…» и так далее... Ведь барон Геккерн, как мы сейчас сказали бы, имел нетрадиционную сексуальную ориентацию, а Дантес – что тоже довольно известно – был невероятно красив. Дальше можете додумать сами.
Барон, конечно же, ставит своего подопечного на ноги и предлагает покровительство. Дантес соглашается.
А дальше – уж прям как в сказке про Золушку. Дантес желает получить офицерский патент? Да без проблем! И это при том, что он даже не удосужился выучить русский язык. Ему просто разрешили не сдавать экзамены – по русской словесности, уставу и военному судопроизводству.
Как только юный француз обретает почву под ногами, начинает покорять светские салоны один за другим (как и женщин, которые буквально вырывали его друг у друга), его влиятельный покровитель вдруг понимает, что его роль в жизни возлюбленного постепенно сходит на нет. И чтобы окончательно привязать к себе строптивого юношу, он решается на странный шаг. Усыновить Дантеса. При живом отце. Ээээ… Простите, что?!
Наверное, именно это и подумал Дантес-старший, когда ему пришло отчаянное письмо от барона. Помыслить что-то двусмысленное он, естественно, не мог. Содержать шестерых детей, мягко говоря, непросто, а тут неслыханная удача шла в руки сына – решение трудное, но как любой отец, он желает для своего отпрыска только лучшего. Он отказывается от всех прав на сына – и удовлетворенный барон усыновляет Дантеса. Теперь у безвестного француза есть все – красота, жалованье из казны, удачно складывающаяся карьера, теперь еще и титул… А дальше был уже вопрос времени.
Ведь и Натали Пушкина со своей стороны на всех парах неслась к точке икс. Как мы помним, ее внешность была предметом поклонения многих современников, в число которых, между прочим, попал и император Николай I. Поэтому к тому моменту, как взгляды Жоржа и Натали встретились на одном из балов в начале 1836 года, - оба были окончательно избалованы вниманием света. И свет тут же жадно стал следить за разворачивающимся скандалом.
«В феврале 1836 г. между Дантесом и Натальей Николаевной происходит объяснение в любви, о чем Дантес с восторгом сообщает Геккерну, отлучившемуся в Гаагу. В письме к барону он приводит слова Пушкиной: «Я люблю вас, как никогда не любила, но не просите у меня никогда ничего большего, чем мое сердце, потому что все остальное мне не принадлежит…»
В. Отрошенко. Последнее озарение Пушкина. - Тайная история творений. Москва, 2005 г.
Барону Геккерну, кстати, во всей этой истории судьба отвела роль Мефистофеля. Обуреваемый ревностью он всячески стремится завершить этот случайный роман: то пытаясь свести парочку вместе, дабы Дантес, получив желаемое, охладел к Натали, то – наоборот, скомпрометировать Пушкину, чтобы гарантировано не было и речи ее возврата в свет.
Тут ему на помощь приходит Идалия Полетика – троюродная сестра Натали, которая находилась с Пушкиным в очень странных отношениях – ненавидела его до такой степени, что желала просто уничтожить. Кстати, интересная особа.
Она организует тайное свидание Натали с Дантесом. Ни о какой близости речи не шло, позже сам Дантес напишет:
«Она осталась чиста; она может высоко держать голову перед всем миром. Нет другой женщины, которая повела бы себя так, как она».
Но это было уже неважно.
На следующий день Пушкин получает пасквиль – шутовской диплом, в котором его причисляют к «ордену рогоносцев». Кто послал этот пасквиль доподлинно неизвестно – во всяком случае, исследователи уверены, что это были и не Геккерн, и не Дантес (логика подсказывает, что тут не обошлось без Идалии Григорьевны – больше просто некому). Сам Пушкин, однако, был уверен в обратном.
После объяснения с Натали Пушкин посылает вызов на дуэль Дантесу. Судьбе было угодно, чтобы письмо получил барон Геккерн. Он, естественно, пришел в ужас. Дуэль была невыгодна никому из. Если Дантес примет в ней участие, то его ждет либо разжалование, либо казнь, самого барона ждет высылка из страны. Однако и не принять вызов он не может.
Геккерн лично отправляется к Пушкину и просит об отсрочке в 24 часа. Дело в том, что барон, в отличие от своего «сына» (который занят исключительно собой), прекрасно знает, что друзья Пушкина сделают все возможное и невозможное, чтобы предотвратить дуэль.
Это и происходит. Из Царского срочно срывается Жуковский, одержимый одной мыслью – остановить любым способом. С ним-то и встречается хитроумный барон.
Его бедного мальчика, говорит он, оболгали. Все было совсем не так! Жорж влюблен не в Натали, а в ее сестру – Екатерину. Да, пистолет к голове приставлял, говорил, что застрелится, если не получит желаемое… Но желаемое – это рука Екатерины, а вовсе не Натали. Вы же знаете этих женщин…
Жуковский, конечно, обрадован новым поворотом. Пушкин же непреклонен: как только он откажется от вызова, свадьба тут же будет отменена. Геккерну, загнанному в угол, не оставалось ничего другого, как официально подтвердить намерение Дантеса взять в жену Екатерину Гончарову. Поэт отказывается от дуэли - сыграла роль и аудиенция, данная Пушкину Николаем I, и посредничество В. А. Жуковского.
10 января 1837 года – после спешных приготовлений – состоялся брак между Жоржем Дантесом и Екатериной Гончаровой.
Мне хотелось бы написать «конец», однако у судьбы были другие планы.
Давайте сделаем небольшую паузу. Просто задумайтесь, сколько было неслучайных случайностей. История могла закончиться совершенно иначе – не повстречай Дантес Геккерна, не решив он приехать в Россию, и даже первая дуэль с Пушкиным у него не состоялась... Т.е. фактически та самая – роковая – дуэль была по счету второй. Когда об этом думаешь, начинаешь поневоле верить в судьбу.
Знаете, есть много свидетельств – и в моей жизни они тоже были – примерно за полгода (иногда позже, иногда – раньше), человек заранее знает и предчувствует собственную смерть. Наступает странное состояние просветления и спокойствия. Так вот, именно такое состояние в ту зиму было у Пушкина – многочисленные друзья вспоминали, что он был необыкновенно весел, остроумен и очарователен.
Черт его знает, было ли это «рельсами судьбы», но - ровно через 2 недели после свадьбы Дантеса - Пушкин отправляет барону Геккерну письмо, где не стесняясь в выражениях прямо высказывает все, что думает про обоих – и про отца, и про «сына». И это несмотря на то, что Николай I самолично вправлял поэту мозги, запретив даже думать о дуэлях.
«Я не могу позволить, чтобы ваш сын, после своего мерзкого поведения, смел разговаривать с моей женой, - пишет А.С. Пушкин. - И еще того менее – чтобы он отпускал ей казарменные каламбуры и разыгрывал преданность и несчастную любовь, тогда как он просто плут и подлец. Итак, я вынужден обратиться к вам, чтобы просить вас положить конец всем этим проискам, если вы хотите избежать нового скандала, перед которым, конечно, я не остановлюсь».
Письмо было откровенно оскорбительным. Как мог отреагировать на него барон Геккерн? Верно, у него не было выбора (как, кстати, не было его и у Пушкина). Он отправил вызов на дуэль, где его честь и свою собственную должно было защищать Дантесу.
Тут добавлю еще один очень интересный факт - условия дуэли были смертельными и не оставляли шанса уцелеть обоим противникам. Подготовка к ней происходила в полной тайне. Никого из друзей в известность Пушкин ставить не стал, - знал, что непременно отговорят. Нашел старинного лицейского приятеля – К.К. Данзаса, человека «самых честных правил», который точно не стал бы ему мешать, потому что в ближний круг поэта не входил. Только этой невероятной спешкой и можно объяснить то – еще одно совпадение? – что обязательного для дуэлей того времени врача не оказалось рядом. Как будто что-то подсказывало, что другого такого удачного шанса у поэта уже не будет. Все было готово для последнего действа.
Вообще весь тот день – 27 января 1837 г. он был удивительно спокоен. Еще утром, по воспоминаниям В.Л. Жуковского, был в прекрасном расположении духа –
«много писал – часу до 11го. С 11 обед. Ходил по комнате необыкновенно весел, пел песни».
Затем поехал в кондитерскую, выпил лимонада, и уже оттуда в легком расположении духа отправился к месту своей последней дуэли.
«Несмотря на ясную погоду, дул довольно сильный ветер. Морозу было градусов пятнадцать. Закутанный в медвежью шубу, Пушкин молчал, по-видимому был столько же спокоен, как и во все время пути, но в нем выражалось сильное нетерпение приступить скорее к делу. Когда Данзас спросил его, находит ли он удобным выбранное им и д’Аршиаком место, Пушкин отвечал:
- Мне это решительно все равно,- только, пожалуйста, делайте все это поскорее.»
А. Аммосов. Пушкин в воспоминаниях современников, 1998 г.
Дантес выстрелил первым. Ранение было смертельным. Однако у Пушкина было достаточно сил, чтобы сделать свой выстрел. Он попал – однако, еще одна невероятная удача – Дантес не был убит. По легенде, его спасла пуговица.
«Если бы Дантес не держал руку поднятой, то непременно был бы убит; пуля пробила руку и ударилась в одну из металлических пуговиц мундира, причём всё же продавила Дантесу два ребра»
(из письма В.Л. Жуковского - СЛ. Пушкину)
Кстати, выстрелить в Пушкина мог только иностранец. Нет, не смейтесь. Я серьезно. Слишком много он значил для России еще при жизни. В 1836 году у него была возможность умереть на дуэли – трижды. Трижды. До Дантеса. Однако никто из тех, с кем он стрелялся, стрелять в поэта не собирался. Это было бы просто немыслимо.
