Продолжаю делиться избранными главами из своей книги "Аким, грибной человек". Начинаешь писать, и одна история притягивает к себе другую, и вот уже выплывают из забвения караваны забытых событий, дела давно минувших дней. Я понимаю, что, наверное, кроме меня они никому и не нужны. Но и пишу-то я для себя. Вот написал про бандитов, и вспомнил и то, и се. Обо всем не буду, но вот еще кратенькая характерная история из нашей жизни начала девяностых.
Помню, как однажды я одолжил у Петра Кулакова его новенькую белую Ниву для того, чтобы привезти только что отпечатанные номера газеты из Узловой. Наша старая Копейка опять была поломана. Бензина в баке Нивы было мало, и стало еще меньше после того, как я объездил весь город, то есть несколько заправок, где обычно можно было, за продукты или дополнительную плату, как-то заправиться. Но бензина просто не было. Нигде. После некоторых колебаний мы решили с Аленой все равно ехать. Аким остался с бабушкой и дедушкой, а мы поехали в Узловую. Загрузили в прицеп газеты и поехали домой. Уровень бензина был тогда уже по датчику на нуле. Мы проехали километров десять, и машина встала.
Мы пытались остановить проезжающие мимо машины, но либо никто не останавливался, либо останавливались, но бензина никто не давал. Начинало смеркаться. И тут видим едет новая Девятка. Мне очень не хотелось, чтобы она останавливалась, и я просто отвернулся в сторону, как будто просто так тут стою. Почему я не хотел, чтобы она останавливалась? Я уже писал, что в то время на таких авто ездили бандиты. А мы были слишком уязвимы. Новая Нива с лихвой стоила пары человеческих жизней. За такую машину в те времена жуткого дефицита давали до 15 тысяч долларов! А месячная зарплата была около 30 долларов. Я очень надеялся, что они не остановятся. Но они остановились.
В машине силело четверо здоровенных парней в кожанках. Все с ними было ясно. Они спросили, в чем наша проблема. На характерном языке. Я сказал, что кончился бензин. Тогда один из парней, сидящих на заднем сиденье, вышел и рукой показал мне, чтобы я садился в их машину. Я сел, и он тоже сел. Я оказался зажат с двух сторон между двумя "пацанами". Тесно мне там было, хоть я и худой. Машина развернулась и поехала назад в сторону Узловой. Я пытался заговорить с ребятами, но никто не проронил ни слова. Только шансон звучал из динамиков. А машина уезжала все дальше и дальше. Наконец, километров через семь, машина свернула в лес. Я теперь был уверен, что пришел мой последний час. Завезут сейчас в лес, тихонько прирежут, а потом поедут и заберут Ниву. Вот и все. И я никогда не увижу ни Акима, ни того ребенка (это была Саша), которым Алена была в ту пору очень видимым образом беременна. А что случится с Аленой, которая осталась ждать у Нивы? Даже думать было страшно.
Едем по лесу. Дорога - ужас. Сплошные ямы. И никуда я не могу деться - с обоих сторон плотно сидят крепкие ребятки. И вот впереди какая-то сторожка. Машина остановилась, ребята вышли, я тоже. За сторожкой на высоком поддоне стоял огромный железный бак - не меньше чем на тонну. Один парень зашел в сторожку, взял оттуда двадцатилитровую канистру, и до краев наполнил ее бензином из того бака. И все это ни говоря ни слова! Потом мы сели в машину, в таком же порядке, как и прежде, и поехали назад. Теперь мне было куда веселей ехать. Приехали на место, заправили меня на все 20 литров, ни копейки с меня не взяли. А 20 литров бензина в ту пору были бесценны. "Давай, браток, езжай, У меня тоже жена беременная," сказал мне на прощанье один из них. И уехали. Вот так! А Алена, которая ждала в Ниве, меня уж было похоронила. Да и сам я мало верил, что останусь жив, когда заехали в лес. Только сидел и молился. Так что даже бандиты участвовали тогда в Божьем деле.
Несколько раз Бог посылал таких вот ребят, которые выручали в критическую минуту. Каким-то странным образом они были всегда очень тихи в моем присутствии, кажется, даже не матерились, были очень расположены ко мне, хотя я был подчеркнуто другим, светящимся, как былинка на ветру... Это значит одно - Бог их посылал. У меня в этом сомнений нет. И Бог им зачтет по милости...
Вообще, выжить в ту эпоху было непросто. И то, что Аким не лишился своего папы еще в раннем детстве - это чудо. Много было таких моментов, когда, казалось, жизнь подходила к концу. Но жизнь продолжалась, и каждый вечер я возвращался домой, и мы играли с Акимом, рисовали, или вырезали что-то из бумаги, исписанной с одной стороны (этого добра у нас хватало), вместе кушали, и я рассказывал Акиму разные истории, которые сочинял на ходу. Теперь я вспоминаю эти истории и рассказываю их Грише.
