Когда ты ребёнок, то история малой родины мало тебя волнует. В процессе взросления начинаешь интересоваться историей семьи, краеведением. К сожалению, часто так случается, что, когда приходит интерес к таким вещам, спросить особо не у кого уже. Так получилось и со мной.
Я родилась в посёлке, о котором я уже много писала здесь. Находится он на границе Сергиево-Посадского и Дмитровского районов Московской области. Граница пролегает прямо по реке Веле.
Теперь этот водоём мало чем напоминает реку, скорее ручей. Но я помню те времена, когда весной она разливалась метров на 50, выходя из берегов и затапливая всю долину и огороды местных жителей. На майские праздники там плавали байдарочники. А мы сажали картошку с родителями, потом жарили шашлык, заваривали чай из мать-и-мачехи и наслаждались и работой на свежем воздухе, и покоем, и пробуждающейся природой.
Рядом с рекой располагался курган. Так мы его называли. На самом деле это было древнее городище, известное в наших краях поселение то ли славянское, то ли мерянское, то ли угро-финское.
Оно и сейчас есть, но археологи, которые раньше приезжали туда ежегодно и разбивали там лагерь на всё лето, уже лет 20 не ездят. Иногда появляются там чёрные копатели. Мы же часто туда приходили летом помогать ребятам из экспедиции, нашим ровесникам. Одни копали, нам доводилось разбирать вручную и просеивать грунт. Находили много керамики, как-то откопали осколок витого серебряного кольца, нашли очаг из камней.
В посёлке было два необычных дома, ещё старой постройки. Один почему-то называли Виковским, там в советские времена был барак для работников цеха, располагалась сельская контора.
В другом, двухэтажном, стоящем прямо на краю обрыва, жило несколько семей, среди которых мои бабушка с дедушкой.
Здание было очень нетипичным для деревни. Двухэтажное, с огромными окнами (почти от пола до потолка), с очень высокими потолками. Помню, как бабушка ежегодно на лето вынимала зимние здоровенные рамы, мыла их и убирала до осени.
Вокруг обоих домов тянулась большая липовая аллея. Всё, что от неё осталось, и сейчас напоминает дворянские парки 19 века.
Когда я в 13-14 лет увлеклась журналистикой, решила разузнать о том, кому принадлежали два этих дома раньше. Спрашивала в основном у старожилов, т.к. интернета в те времена ещё не было. Вот что я узнала и потом написала в газете. Моя статья тогда получила третье место на конкурсе юных журналистов.
В конце 19 века в нашем посёлке купил ткацкую фабрику некто помещик Александров Василий Константинович. Он начал её обустраивать, завозил оборудование, нитки. Мануфактурное дело в наших краях тогда ещё не очень было развито. Рядом с фабрикой построили мельницу водяную, благодаря которой стала возможна работа на пока ещё неэлектрифицированном производстве.
Сначала он купил себе дом в соседней деревне, Адамово. Но потом перебрался со своей большой семьёй поближе к производству. Ткацкая фабрика приносила немалый доход. Ежедневно отправляли ткани на продажу, открыли небольшой швейный цех.
Помещик Александров построил большой дом для своей разросшейся семьи. Это был одноэтажный особняк с большими комнатами и множеством террас. Там жило несколько поколений Александровых. Сам помещик был видным мужчиной с густой чёрной бородой. А его красавица-жена славилась своим прекрасными косами. Они были настолько длинными и густыми, что даже спустя много лет после её смерти, сохранились. Когда вокруг церкви, рядом с которой нашла упокоение его супруга, что-то копали, то наткнулись на её могилу. Всё почти истлело, а шикарные русые косы не подверглись тлену.
Второй дом помещик построил для своего помощника. Не знаю, успел ли он там пожить? Дети помещика взрослели, покидали родное гнездо. Говорили, что кто-то из них учился за границей, потом там так и остался.
Вполне возможно, что ткацкая фабрика Александрова просуществовала бы ещё долго, если б не революция. Поначалу как-то фабрикант пытался удержать на плаву своего производство в трудные годы, но в скором времени его лишили и фабрики, и домов.
Говорят, что перед отъездом помещик закопал клад в лесу, недалеко от посёлка. Там находится многоступенчатый овраг, в народе называемый Семивражным врагом (то есть состоящим из семи оврагов). Видимо, понимал, что вывезти деньги и ценности в те непростые послереволюционные годы не удастся. Скорее всего, надеялся, что эта историческая смута ненадолго, что надо только переждать. Заложил помещик на месте закопанного клада цепь, чтобы не забыть место. Да и сгинул. Что с ним стало после этого - никто не знал. Но даже я помню, как шёл разговор об этом кладе. Т.е. легенда была очень живучей. А клад так никто и не нашёл, хоть и копали все желающие. А , может, это была просто красивая легенда? Найти иголку в стоге сена, наверное, проще, чем в Семивражном овраге цепь, т.к. овраг очень глубок, да ещё и неизвестно, в каком из семи лежит клад.
Известно, что в 60-70-е годы в посёлок приезжали его потомки, заходили в дом, где жил их знаменитый дед, разговаривали с местными жителями. Правда, уже никто не помнил о чём.
Фабрику, конечно, национализировали. Она приносила хороший доход, обеспечивала местных рабочими местами. Просуществовала она довольно долго - до конца 60-х годов ХХ века. Потом на смену ей пришёл один из цехов оптико-механического завода. Однако старое здание живо и по сей день. Там по-прежнему меняются хозяева, тип производства, но дело не стоит.
А мне часто снятся эти старые дома, липовая аллея, огромная луна сквозь ветви вековых деревьев. И, может быть, хоть кто-то вспомнит, кроме меня, несчастного помещика Василия Александрова, который так и не успел насладиться результатами своего труда.
