Как всем известно,к началу 1941 года гитлеровская Европа имела превосходство над СССР по мобресурсу — в полтора раза, по экономике — в 2.5 раза, по выплавке стали — в 1.7 раза. Что и побудило европейцев в очередной раз напасть на Россию в уверенности в быстрой и легкой победе.
И как все знают, уже в первый же месяц войны один только вермахт, без учета союзников, потерял почти четверть миллиона солдат. Вот что пишет об этом в своем дневнике генерал Франц Гальдер, начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии в 1938—1942 годах:
____________________
Потери с 22.6 до 31.7 1941 года: Ранено – 149609 унтер-офицеров и рядовых и 5464 офицера; убито – 44027 унтер-офицеров и рядовых и 2443 офицера; пропало без вести – 11539 унтер-офицеров и рядовых и 219 офицеров.
Итого 205 175 унтер-офицеров и рядовых и 8126 офицеров.
…
Примечательно весьма значительное количество больных, которое составляет почти 54000 человек.
_____________________
Таким образом, даже в предельно комфортных для себя условиях: используя внезапность нападения, тотальное превосходство в живой силе и технике, избыток боеприпасов и боевой опыт предыдущих компаний вермахт всего за 1 месяц только официально «списал в убытки» личный состав в размере 50% от годового призыва Германии, из которых 130 тыс — чистый «безвозврат» (из немецких госпиталей в строй возвращалось только половина раненых).
Между тем, опыт предыдущих компаний показывал, что «официальные потери» всегда были на 30% ниже реальных, выверенных по окончании войны — 10244 «отчетных» против 15450 реальных в Польше, 30267 к 46059 во Франции, 886 к 1249 в Норвегии. Так что четверть миллиона — это еще очень оптимистичная для фашистов цифра.
Но дальше, понятно, стало только хуже и к концу 1942 года потери вермахта достигли 6 млн человек, что вынудило Гитлера 13 января 1943 года объявить «тотальную мобилизацию».
Так как же европейцы, при всем своем подавляющем преимуществе над СССР, за полтора года войны ухитрились дойти до такого позорного предразгромного состояния?
Давайте разберемся.
Но для начала, как обычно, озвучим ненавистные «военным экспертам» азбучные истины. Главная же истина же состоит в том, что любое огнестрельное оружие — все пушки, минометы, пулеметы и даже танки по большому счету для противника нисколечко не страшны. Ибо ущерб врагу причиняет отнюдь не пушка, не миномет и не танк. Ущерб причиняет прилетевший в цель снаряд! И потому не имеет большого значения, сколько у вас в наличии пушек — одна, двести или полторы тысячи. Если к вам в часть доставили всего 100 снарядов — вы не сможете сделать по ворогу больше 100 выстрелов, независимо от численности своего артиллерийского парка. Наличие в батарее лишней гаубицы начинает иметь значение только в том случае, если вы можете обеспечить для нее хотя бы тонну боекомплекта в сутки. Причем это совсем немного — это всего 2-3 часа активного ведения огня или десяток огневых налетов по заявке пехоты. Миномет существует, имея в запасе хотя бы сотню выстрелов, танк — полсотни снарядов и бак топлива, пехотинец — сотню патронов, десяток гранат и котелок каши с тушенкой.
Если же припасов не хватает, то приходится поступать так, как поступали немцы уже на второй (!) месяц войны, в августе 1941-го — и требовать от пехотинцев жертвовать собой во имя сбережения снарядов. Сиречь — отбиваться от «злобных русских» самостоятельно, ножом и винтовкой, не надеясь на поддержку артиллерии.
В книге Мейера-Детринга "137-я пехотная дивизия. 1940-1945", М., Центрполиграф, 2013 г. приводится следующий приказ по 137-й пехотной дивизии о расходе боеприпасов от 19.08.1941:
_____________________
Ответный огонь по каким-либо целям в ближнем тылу, по населенным пунктам и т. п. является бессмысленным, а в нашем положении даже преступным. Мы не можем оказать русским большую услугу, чем перед их крупномасштабным наступлением расстрелять весь свой боезапас. Поэтому я приказываю:
Вызывать артиллерийский огонь имеют право только командиры батальонов. От них я требую, чтобы они вызывали артиллерийский огонь только в том случае, если убеждены, что не смогут собственными силами остановить противника до переднего края обороны.
Я запрещаю вести любую ответную стрельбу!
Я ожидаю, что все офицеры с пониманием отнесутся к этим мерам, целью которых является только благо самих подразделений, и настоятельно и в полном объеме доведут их до личного состава.
Генерал Бергманн
__________________
Особо обращает на себя пассаж: «запрещаю ответную стрельбу!», каковой явственно намекает на превосходство Красной армии в объемах расходуемого боекомплекта. Как минимум — в немецких ощущениях.
Между тем, термин «снарядный голод» обычно относят к проблемам именно Красной Армии. Ведь после разгрома в приграничных боях она потеряла огромное количество своей артиллерии и складов с боеприпасами, ее промышленная база изначально втрое уступала размерами европейской, каковое отставание серьезно отягощалось эвакуацией части заводов -- которые в это время, понятно, не работали.
В Рейхе же и снарядов производили чуть ли не вдвое больше, нежели в СССР, и самолеты у них были мощнее, и танки круче, и пулеметы — скорострельнее, и снабжение богаче, и на каждое Рождество фатерлянд угощал солдат абрикосами с шампанским, присылал посылки от родных, кормил их шоколадом и красным вином.
Самое смешное, что как минимум по поводу вина «эксперты» не врут. Вот как описал его появление в частях генерал Гюнтер Блюментрит, начальник штаба 4-й армии вермахта в своей книге «Московская битва»:
________________________
«...чтобы подбодрить солдат, из Франции и Германии доставлялись на Восточный фронт целые поезда с красным вином. Вы, конечно, представляете себе, какое отвратительное чувство возникало у солдат и офицеров, когда вместо снарядов, без которых войска буквально задыхались, им привозили вино».
«Со снабжением войск дела обстояли неважно. К нашему району боевых действий подходило всего несколько железных дорог, да и их часто перерезали партизаны. В паровых котлах паровозов замерзала вода. Каждый паровоз мог тащить только половину обычного количества вагонов. Многие из них, покрытые снегом и льдом, целыми днями простаивали в тупиках железнодорожных станций. Наша огромная потребность в артиллерийских снарядах удовлетворялась с огромным трудом».
«Русские находились в несравненно лучших условиях. Сразу же позади них находилась Москва. Следовательно, линии снабжения были короткими. Личный состав большинства русских частей был обеспечен меховыми полушубками, телогрейками, валенками и меховыми шапками-ушанками. У русских были перчатки, рукавицы и теплое нижнее белье».
«В районе Малоярославца у нас был аэродром, куда изредка прибывали транспортные самолеты из Смоленска, Орши и Варшавы. Они доставляли пополнения, но совершенно недостаточные для того, чтобы компенсировать ежедневные потери. Прибывавшие на самолетах солдаты были одеты в длинные брюки и ботинки со шнурками. Часто у них не было шинелей и одеял. Транспортные дивизии ожидали пополнения на аэродромах и сразу же перебрасывали его на фронт, где в них чувствовалась острейшая необходимость. Нередко они оказывались на фронте в ту же ночь. Таким образом, люди, всего два дня назад жившие в уютных казармах Варшавы, через 48 часов попадали на Московский фронт, который уже начал распадаться».
_________________
И в этом кратком воспоминании целиком и полностью отражено классическое состояние очередной европейской армии, оказавшейся в России — на все 100%!
Не знаю, кого как, но меня превыше всего умилил самый последний пассаж — сетование на то, что пополнение, остро необходимое на фронте; пополнение столь нужное, что его доставляли самолетами — это пополнение привозилось в летнем обмундировании!
Генерал страшно недоволен подобным положением дел!
Однако совершить столь простой поступок, как снять трубку телефона, позвонить в Варшаву и потребовать одевать новобранцев согласно сезона — ему в голову не приходит. Приезжают раздетыми, имеют потери от обморожений до 40% личного состава, дохнут тысячами в первый же день — ну и хрен с ними! В Германии призывников много, бабы завсегда новых нарожают.
Открываем воспоминания рядового Вольфганга Буффа, вернее — его письмо от 22 декабря 1941 года:
___________________
«У меня все относительно хорошо, только отморожены четыре пальца на ногах. Омертвевшее мясо отслаивается, и уже выросла новая кожа. Это продлится еще несколько дней, затем, думаю, все будет в порядке. В последние дни пришло много почты от вас и посылок с драгоценным содержимым: рыбий жир, сок бузины, яблоки, шерстяная жилетка, теплая шапка, масло, а также поздравления. Я заранее радуюсь предстоящим прогулкам в этом теплом полярном одеянии. Тысяча благодарностей за все усилия, которые вы приложили. Теперь я особо не беспокоюсь, что переживу зиму. Если бы у всех моих товарищей была такая теплая одежда, то есть такие заботливые родственники! Но у многих никого нет, и Геббельс не напрасно призвал посылать на фронт теплые вещи».
____________________
А вот какими воспоминаниями делится Ганс Бидерман в книге «В смертельном бою. Воспоминания командира противотанкового расчета»:
____________________
«Проведенные дни и ночи дали нам понять, что зимняя форма, выданная согласно положению о службе в германской пехотной дивизии, слишком легкая, особенно для солдат на переднем крае. Во фронтовых условиях мы были вынуждены жить в открытых окопах или за каменными стенами, а крыша над головой состояла из легкого брезента плащ-палаток. В этих примитивных укрытиях мы были открыты стихиям, и еще хуже стало с наступлением морозов и дождей. Откуда-то из тыла до нас дошла инструкция о том, что при ночной температуре ниже нуля в качестве перчаток можно использовать армейские носки. В ясно изложенной четким военным языком рекомендации говорилось, что солдатам на переднем крае надо прорезать в носке два отверстия для большого и указательного пальцев. Кто-то, вероятно, не знал, что наши сапоги вот-вот уже можно будет выбрасывать, а носки почти превратились в лохмотья, и в них было так много дыр, что нам было нетрудно найти отверстия для всех пяти пальцев»
____________________
Забота вермахта о своих солдатах просто зашкаливает — не правда ли?!
Вообще, роль«генерала Мороза» в деле разгрома фашистских захватчиков в реальности является куда как более существенной, нежели это пытаются доказать многие российские патриоты. Давайте еще раз вспомним классику, вкратце изложенную Гансом-Ульрихом Руделем, пилотом пикирующего бомбардировщика «Юнкерс-87»:
_________________________
«Неожиданно наступивший холод замораживает обычную смазку. Наше бортовое оружие не может стрелять. Говорят, холод не оказывает на русских никакого воздействия, потому что они хорошо подготовились к зиме. У нас же постоянные проблемы с нужным оборудованием. Припасы почти не доходят до нас. Наши танкисты жалуются, что танковые башни не поворачиваются, все замерзло. Поезда практически не ходят, нет резервов и снабжения, раненых нельзя вывезти с поля боя. Нет самого необходимого. Машины стоят, транспорт не работает, нет горючего и боеприпасов. У нас осталось совсем мало самолетов. При низких температурах двигатели живут недолго, гидравлика вышла из строя, полагаться на любой технический инструмент означает самоубийство. При этих температурах утром двигатели нельзя завести, хотя мы укрываем их соломенными матами и одеялами. Во время страшно холодных ночей часты случаи обморожения...»
__________________________
Не менее интересны воспоминания самого обычного тылового обозника, скромного рядового арийца Ги Сайера, который в ноябре 1942 году вел машину с теплой одеждой в автомобильном конвое, следующем из Минска в Сталинград.
Только не нужно говорить, что возить припасы автомобилями — это полный кретинизм, и что на такой дороге машины сожгут больше топлива, чем доставят снаряжения!!! Ибо даже не блещущие интеллектом немцы в автоколонне задавались тем же самым вопросом...
Но — приказ есть приказ:
_______________________
«Из громкоговорителей, расположенных на площади, слышалась речь верховного главнокомандующего. Он сообщал, что даже победоносной армии не избежать потерь и гибели солдат; наша роль конвойных войск — доставить, несмотря на любые невзгоды, продовольствие, боеприпасы и все прочее, что требуется войскам, ведущим наступление… Только так сможет продолжать победоносную битву генерал фон Паулюс! От места назначения нас отделяет тысяча миль, так что нельзя терять ни минуты.
Все последующие дни сохранились в моей памяти как морозный кошмар. Мы никак не могли согреться. Даже мочились на окоченевшие руки, чтобы согреться и дезинфицировать трещины на пальцах. Четверо из нашего отряда, тяжело заболевшие воспалением легких и бронхов, лежали и стонали в раскладных кроватях, устроенных в одном из грузовиков. В роте было всего два врача, но они мало чем могли помочь. Помимо этих тяжелых случаев, сорок человек обморозились. У некоторых солдат на носу образовались волдыри, потрескались от холода лицо и руки. Я не слишком пострадал, но стоило пошевелить пальцами, как начинала сочиться кровь. Временами боль была настолько сильной, что я приходил в отчаяние, начинал безудержно рыдать; но всем хватало собственных забот, и на меня никто не обращал внимания. Дважды в грузовике, где располагалась полевая кухня, а по совместительству и медпункт, мне мыли руки 90-процентным раствором спирта. Боль от этого была настолько сильной, что я не мог удержаться от крика, зато на несколько минут по рукам разливалось тепло. Тридцать восемь грузовиков сломались, и нам пришлось их уничтожить вместе с грузом, чтобы они не попали в руки партизанам. Двое тяжелобольных скончались, а у нескольких солдат ампутировали руки или ноги»
___________________________
Если вы думаете, что все эти ужасы относятся к числу фронтовых — то глубоко заблуждаетесь. Это есть описание глубоко тылового перегона из давно оккупированного Минска в давно оккупированный Киев! Который обошелся вермахту в 38 грузовиков со снаряжением, полтора десятка безвозвратных потерь личного состава (два трупа, десяток инвалидов с ампутациями), плюс семеро госпитализированных и 100% обмороженных!!!
И это при том, что конвой вез теплую одежду! С одной стороны — могли бы и одеться. С другой — на улице лютые морозы, а теплое обмундирование, оказывается, еще только-только направляется на фронт! Сиречь — зимой 1942-го солдатики вермахта опять дохнут под снегом в летней одежонке.
Каждую зиму у европейской армии в России случается нежданчик: оказывается, зимой бывает холодно! И нужно быстро-быстро переодеваться.
И каждый раз теплое обмундирование попадает на «восточный фронт» только весной!!!
В армию Паулюса теплое тряпье так и не добралось. Не смотря все мужество обозников, за Харьковом прорывавшиеся вперед под непрерывными обстрелами со стороны партизан и советской авиации автомобилисты очень быстро уперлись во внешнее кольцо окружения...
Однако, мемуары вызывают немалое восхищение, правда? Трупы, ампутации, обморожения, сожженные грузовики...
На миг попытайтесь себе представить, что по дороге из Оренбурга в Казань некая автомобильная колонна потеряла бы 20% своего транспорта и груза, 10% личного состава безвозвратно, а остальные 90% — заболевшими...
Бредятина полная, правда?
А вот для европейской армии данная ситуация оказалась в порядке вещей. В глубоком тылу во время самого обычного перехода в хвост и гриву разгромлена колонна снабжения. Единственный участник нападения — «генерал Мороз».
Отличившегося командира не мешало бы представить к медали.
За все время войны с СССР вермахт ни разу (!) не получил необходимого по погоде теплого обмундирования, не получил зимней смазки, постоянно путал зимнее и летнее топливо, не имел теплых жилищ и горячих бань. Что приводило к обморожениям каждую зиму у 40% личного состава (это официально!) и безвозвратным потерям по причине ампутаций конечностей в сотни тысяч солдат.
Лучше всего происходящее оценил фельдмаршал Эрих Мильх, заместитель рейхсмаршала Геринга. В книге «Взлет и падение Люфтваффе» рассказывается, как инспектируя транспортные аэродромы и пытаясь понять, почему для спасения окруженной под Сталинградом группировки используется только половина выделенной авиации, и почему службы не справляются с обслуживанием самолетов, фельдмаршал обратил внимание, что работающие на продуваемых всеми ветрами аэродромах техники не имели никакой возможности обогреться. В их распоряжении для этого имелись только автобусы, температура в которых ненамного отличалась от температуры снаружи. Мильх вполне резонно поинтересовался, почему бы не подвезти лес и не построить гораздо более теплые деревянные времянки? В ответ он услышал ссылку на отсутствие грузовиков. Фельдмаршал спросил о находящихся рядом с аэродромом армейских грузовиках, но услышал: «Мы не имеем права их трогать. Это воровство». Мильх по этому поводу изрек: «Единственная совершенная тут кража — это украденные у вас мозги»
Разумеется, на протяжении фронта длиною в тысячи километров ситуации складывались разные. Где-то захватчики ухитрялись устроиться с комфортом, где-то добывали теплую одежду и воду для умывания, где-то обустроились в уютных блиндажах — но в большинстве случаев советские бойцы страдали от холода в теплых землянках возле раскаленных буржуек, будучи одетыми в валенки, ватные штаны и тулупы, парясь в бане каждую неделю и постоянно получая горячую пищу. В то время, как их противники «грелись» в неотапливаемых автобусах, кутаясь в летние шинели и давя на себе вшей.
И поэтому — да, «генерал Мороз» для незваных гостей оказался воистину ужасен!
Кстати, по поводу вшей — это была отнюдь не фигура речи. Эти насекомые проходят красной нитью через большинство немецких мемуаров. К примеру, Бруно Винцер в книге «Солдат трех армий» вспоминает, как в его дивизион, стоящий под Ленинградом прибыл новенький, некий майор Прой, тут же возмутившийся тем, что солдаты постоянно чешутся, как заведенные. Винцер вступился за подчиненных:
___________________
— У солдат вши, господин майор.
— Простите, что?
— У нас, к сожалению, есть вши, а в бункере клопы.
— Это дикое свинство, любезнейший! Это неслыханно!
Он начал свою служебную деятельность с того, что издал приказ по дивизиону, согласно которому каждый солдат обязан был мыться и менять белье. На командиров рот было возложено наблюдение за этой процедурой, им было предложено через три дня доложить об абсолютном отсутствии вшей во вверенной части.
Приказ пришел, но донесений не последовало. На передовой не было воды, и если кто-либо брился, то он использовал для этого часть своей порции чая или кофе.
На третий день я снял вошь с воротника майора. Адъютант погрузился в изучение карты, писарь, словно чем-то подавившись, выбежал из бункера, а майор покраснел до корней волос. Передавали, что он в конце концов смирился.
____________________
Не менее ярко описывает вшивый вопрос начальник немецкого военного госпиталя Питер Бамм в своих мемуарах «Невидимый фланг». Его госпиталь инспектировал некий генерал и внезапно решил проверить санитарное состояние оригинальным способом: громко пообещал бойцам по сигарете за каждую пойманную вошь. Но Бамм оказался не лыком шит:
____________________________
«Я стоял позади генерала и поднял руку, выпрямив средний и указательный пальцы. Этот знак не означал V–Victoria, он просто означал „два“. Солдаты сразу же все поняли. Широко улыбаясь, они сказали, что у них нет вшей, но в полдень я, как и обещал, отдал им более двух сотен сигарет».
_____________________________
Такой вот типичный европейский госпиталь с типичными европейскими вшами!
Вот только не нужно подозревать Питера Бамма в плохой организации работы госпиталя и неуважении к раненым! Именно он, к примеру, не смотря на все невообразимые трудности, смог организовать эвакуацию в тыл своих самых тяжелых пациентов — давая взятки в виде тридцати кило сахара за каждого спасенного бойца.
Обратите внимание: не присвоил доставшийся остродефицитный сахар, не продал, не растратил — а использовал ради спасения своих раненых, о многих из которых и имени-то не знал!
Дело происходило в городке Хейлигенбейль, в Восточной Пруссии.
_________________________
«Когда стало ясно, что Хейлигенбейль не будет взят русскими с ходу, управляющий прислал из Германии специальный самолет, чтобы забрать все его рыболовецкое снаряжение и несколько чемоданов, забитых туфлями. Туфли мастера Одебрехта, проживавшего в Берлине на Вильгельмштрассе, были в самом деле очень хороши. Летчик пришел прямо ко мне в комнату; он был обаятельный человек и очень переживал о порученном ему деле. Чтобы успокоить его совесть, мы посадили к нему в самолет двух пациентов с ранениями в голову».
_______________________
И вот тут Питера Бамма осенило!
_______________________
«Недалеко от Хейлигенбейля имелся сахарный завод, на котором до сих пор хранилось несколько сот мешков сахара, каждый по центнеру весом. Я предложил командиру авиационной части по одному мешку сахара за каждую вывезенную партию раненых. … Теперь на всех прибывавших на летное поле машинах скорой помощи находилось четверо носилок, на трех лежали пациенты с ранениями в голову, а на четвертых — мешок сахара. Таким образом, нам удалось эвакуировать на территорию Германии всех подобных пациентов».
__________________________
Не менее ловко он выкрутился из ситуации со случившейся уже весной 1942 года (!) нехваткой одеял. Бамм отправил в тыл двух прохиндеев из числа своего персонала, занимавшихся в мирное время «в сфере обслуживания», снабдив их охапкой поддельных пропусков и несколькими блоками сигарет.
__________________
Через неделю два наших путешественника прибыли обратно в Джухари-Каралес. Они выпили большое количество коктейлей в барах Бухареста и между делом нашли своих подружек, с которыми познакомились еще в 1940 году, когда дивизия тренировалась в Румынии. Но они доставили два самолета, доверху забитые одеялами.
_____________________
Так что раненым из госпиталя Питера Бамма можно только позавидовать! Судьба бедолаг из обычных лечебных учреждений, за эвакуацию которых никто не платил взяток из своего кармана, и для которых не добывали одеял полууголовными путями была, понятно, уже не столь счастлива. Выздоравливали — как мухи.
Так надо ли удивляться, что из немецких госпиталей возвращалось в строй только 49% поступивших раненых, в то время, как из советских — 72%!
Учитывая масштабы войны, разница в качестве медицинской помощи стоила жизни никак не меньше нежели двум миллионам фашистов.
И вот что интересно. Про Отечественную войну в последние десятилетия снято очень много всякой погани. И про то, как солдат гнали в атаку с палками вместо оружия, и про то, как особисты расстреливали красноармейцев после победной атаки, и про то, как призывники бегали в атаки через минные поля, собою расчищая их для танков. Но даже самому отмороженному дебилу из убежденных либералов не пришло в голову состряпать историю о том, как начальник госпиталя платит транспортникам взятки за то, чтобы эвакуировать с фронта в тыл хотя бы самых тяжелых раненых!
Для вермахта же это ничего — в порядке вещей.
Впрочем, в немецкой армии взяточничество было в порядке вещей не только в медицине. К примеру, уже известный нам Бруно Винтер в 1944 году получил повышение и дивизион под свое командование. Дальше просто процитирую:
_________________________
«Начало моей служебной деятельности было сопряжено с большим разочарованием. Пехотную дивизию предполагалось снабдить новым оружием, но в действительности все выглядело по-иному. Первоначально в моей части имелось в наличии только две роты: одна с двенадцатью противотанковыми орудиями, и другая с самоходными зенитными орудиями. Третья рота еще только формировалась; она должна была получить самоходные артиллерийские орудия. Укомплектованной была только зенитная рота. Рота противотанковых орудий располагала лишь одним тягачом на три орудия.
Я решил использовать знакомство с офицером службы материально-технического обеспечения, который ведал снабжением противотанковых частей, и через него „организовать“ получение машин и орудий. Дабы мой план увенчался успехом, я по совету интенданта дивизии взял с собой из военной лавки ящик с подходящим товаром — шнапсом и сигаретами. Этот „сезам, откройся“ возымел свое действие, и в Берлине мне обещали, что в течение недели я смогу в Бранденбурге принять нужные мне машины»
______________________
Интересно, что бы сказали зрители, если бы в фильме «Подольские курсанты» командир одного из дивизионов подкатил к зампотылу и предложил: «Земляк, выдели мне пушки с нерастрелянными стволами, тягачи и два грузовика со снарядами, а с меня ящик коньяка и три коробки шоколадных конфет...», на что майор бы ответил: «Если хочешь тягачи новые, из резерва, с тебя еще ящик водки» — вы бы как отнеслись к такой «правде жизни»?
Наверное, вызвали бы сценаристам санитаров. Или, за оскорбление защитников Родины — просто набили бы продюсеру с режиссером морду
Но вот в вермахте, судя по немецким мемуарам, взятки за качественное вооружение своего подразделения являлись нормой жизни. И потому ветераны, знающие «тонкости армейского быта», всегда имели лучшее оснащение, нежели призывники.
Но самой великолепной лакмусовой бумажкой, демонстрирующей качество работы вермахта в деле снабжения своих частей всем необходимым является «воздушный мост» к окруженным в Сталинграде частям. Ведь это самое снабжение окруженных частей стало делом чести для Третьего Рейха вообще и Германа Геринга в частности!!!
С точки зрения теории никаких проблем со обеспечением окруженцев возникнуть не могло. Армии Паулюса, чтобы выжить в глухой обороне — жрать и отстреливаться — требовалось примерно 1000 тонн продовольствия и боеприпасов в сутки. 400 «Ю-52» грузоподъемностью в 1.5 тонн, совершая два рейса в сутки, могли доставить 1200 тонн. То есть — еще и некоторый запас имелся. Так что Геринг со своими обещаниями Гитлеру отнюдь не врал — снабжать окруженцев ему было вполне по силам.
Однако в реальности техники — по причине обморожений, усталости и неработающего инструмента — смогли обеспечить полеты только половины авиации.
В силу обычного для вермахта раздолбайства загруженность самолетов не превышала 50%.
И плюс к тому примерно 10% транспортников отстреливала советская ПВО.
Как результат — в сутки до армии Паулюса добиралось не более 300 тонн грузов!
В объеме этих 300 тонн авиация доставляла голодающим солдатам колючую проволоку, десятки тысяч комплектов старых газет, солдатские памятки, изданные управлением военной пропаганды, кровельный толь, карамель, пряности, хорватские медали и подворотнички. (Это все воспоминания «Видер И. Катастрофа на Волге. М.: Прогресс, 1965».)
Отбиваться от «русских варваров» окруженцам предлагалось кровельным толем вместо патронов и жрать старые газеты вместо консервов.
«Последними самолетами была доставлена дюжина ящиков с презервативами, 5 тонн конфет, 4 тонны майорана и перца, 200 тысяч брошюр отдела пропаганды вермахта». — это уже воспоминания адъютанта Паулюса АдамаВильгельма
Проще говоря, ценой неимоверных усилий и огромных потерь, люфтваффе удалось доставить окруженцам несколько тысяч омытых кровью тонн откровенно бесполезного мусора!!!
Подобная ситуация обеспокоила даже немцев — и рейхсмаршал Геринг, как мы помним, послал с инспекцией фельдмаршала Эриха Мильха. Каковой по приезду на первый же аэродром приказал вскрыть несколько приготовленных к отправке контейнеров и, само собой — обнаружил в них... рыбий корм!!!
Прислать окруженным на берегу огромной реки солдатам рыбий корм вместо человеческого продовольствия — на такой уровень глумления не поднялся бы, наверное, даже сам Сталин, если бы смог вмешаться в поставки для вермахта. Рыбий корм для тех, кто сам вот-вот пойдет на корм рыбам!
Весьма остроумно — не находите?
Однако я ненароком сильно отклонился от главного вопроса — снарядного голода в вермахте. Посему задамся им еще раз: снарядный голод был, или это всего лишь моя фантазия?
Обратимся к цифрам, собранным увлеченными данным вопросом энтузиастами.
Эти цифры утверждают, что в первые полтора года войны по расходу снарядов у нас с немцами у нас держался относительный паритет. Получить сравнительную статистику за 1941 год не представляется возможным, поскольку невозможно определить, каковая часть «списанных» СССР снарядов была отстреляна, а каковая утрачена вместе с приграничными складами, но вот в 1942-году немцы имели некоторое превосходство только в среднем калибре (76-152 мм), отстреляв 22 миллиона снарядов против 17.5 миллионов РККА. Зато РККА «выстрелил» 3.5 млн 120-мм мин каковых у немцев практически не имелось — так что и в этом калибре преимущество вермахта невелико — всего миллион выстрелов.
И если «снарядный голод» в РККА в начальный период войны считается общепризнанным фактом — что можно сказать про вермахт, расходующий аккурат столько же боеприпасов?
А сказать нужно следующее: в отличие от красноармейцев немцы наступали! А значит — им следовало взламывать оборону окопавшейся пехоты. Между тем огонь по «открыто расположенной пехоте», в полный рост идущей в наступление, вшестеро эффективнее, нежели стрельба по зарывшимся в землю и спрятавшимся в ДОТы стрелкам.
Паритет в расходовании снарядов объясним, если обе стороны придерживаются одинаковой тактики. Если обе стороны ведут маневренную войну и поражают в основном открытые цели — как, например, в Гражданскую войну; либо если обе стороны окопались и вынуждены разрушать позиции друг друга — как европейские армии первой мировой.
Но если одна сторона наступает, а другая отбивается в опорных пунктах — штурмующие должны тратить значительно больше боеприпасов!
Согласно уставным нормативам расхода снарядов на подавление окопавшейся пехоты при калибре 100мм пушкарям требуется отстрелять 300 штук на гектар. Сиречь — огневое преимущество в 1 млн 100мм снарядов позволяло вермахту подавить оборону красноармейцев на фронте длиной 300 км при глубине обороны в 100 метров. Или 100 км фронта при глубине в 300 метров.
Много это, или мало?
РККА, начав наступательные операции, отстреляло в 1943 году «сверх паритета» 11 млн. 120мм мин, а в 1944 — 16 млн. Что, при обычной «норме расхода» позволяет вскрыть оборону глубиной 300 метров на фронте в 2 тыс километров в 43-ем и 3 тыс. км в 44 году! (И это еще без учета 14.5 млн снарядов к РСЗО типа «Катюша» — против 200 тыс. немецких реактивных снарядов!).
Заметим, что 120мм миномет — это оружие пехоты, состоящее на вооружении полков. Их применяли, когда наступающие роты упирались в очаг сопротивления — чтобы оперативно «набросать» на голову противника 200-300 тяжелых боеприпасов.
У немцев подобного «тяжелого оружия» пехоты не наблюдается. В артиллерии у РККА с немцами в начале войны — паритет.
Наука арифметика подсказывает, что подобный снарядный паритет мог сложиться только и исключительно в одном случае: если пехоте вермахта раз за разом приходилось штурмовать неподавленную оборону противника, полагаясь на свое превосходство в танках и численности. Что, в конечном итоге, и привело к гигантским фашистским потерям, составившим как минимум 6 млн голов и вынудившим Гитлера объявить в январе 1943 года тотальную мобилизацию.
В таких условиях нет ничего удивительно, что «супермобильные», «высокоманевренные» и «тотально механизированные» войска Третьего Рейха добирались до Москвы на три месяца дольше, нежели колонны Наполеона, бредущие пешком в сопровождении неторопливых гужевых обозов.
Остается вопрос: а какого черта гитлеровцы ломились в атаки без правильной артподготовки, подобно безмозглым бабуинам? Снаряды-то, выпекаемые европейской промышленностью в несчетных количествах, они где?!
Предоставим слово фельдмаршалу фон Боку, командующему группой армий «Центр». По его расчетам, в августе 1941 года его войскам для успешного наступления требовалось не менее 34-х железнодорожных составов в сутки — причем каждый по 450 тонн.
В реальности — он получал не более 18 составов!
К октябрю ситуация заметно улучшилась — группа армий «Центр» потеряла до половины своего личного состава и техники, и потому ее потребности сократились до 27 составов в сутки.
Но получала-то она всего по 16!
Командующий 4-й армией фон Клюге заявил: «В связи с увеличением расстояний армия практически полностью зависит от функционирования железнодорожного транспорта. Армия живет одним днем, — продолжал он, — в особенности это касается поставок топлива».
А командующий 9-й армией твердо заявлял, что имевшихся в его распоряжении транспортных средств «явно недостаточно для подготовки к предстоящим операциям».
Шансов на улучшение ситуации даже не предполагалось: с началом войны внезапно выяснилось, что ширина железнодорожной колеи в СССР отличалась от европейской!!! Поэтому снаряжению требовалась перегрузка в Шауляе. Однако вместо нормативных в мирное время 3-х часов на состав оная занимала... трое суток!
Плюс к тому, как мы помним — паровозы мерзли и ломались, и не выдавали мощности. Ибо, как внезапно выяснилось — привыкшие жрать антрацит европейские паровозы не могли употреблять в качестве топлива трофейный бурый уголь из захваченных шахт.
Эту трудность немцы попытались разрешить с помощью автотранспорта (ага, мы помним — поход из Бреста в Сталинград своим ходом). Однако внезапно выяснилось, что после прохода танковых колонн дороги с твердым покрытием превращаются в месиво, дороги без покрытия — в болото, а обычные проселки — в овраги. И потому грузовики получались одноразовыми — расходовались по 400 штук в месяц!
А так же внезапно выяснилось, что в СССР не имелось заправок на каждом перекрестке, как во Франции или Польше — и потому топливо для грузовиков тоже требовалось возить на грузовиках!
Ну и плюс к тому, как мы уже заметили, вопросы поставок в Третьем Рейхе были поставлены откровенно через жопу. Немецкая армия сплошь и рядом получала вино вместо снарядов, абрикосы вместо теплой одежды, и каракулевые дамские манто вместо продовольствия. В Сталинграде самолету с дамскими шубками, муфтами и детскими шапочками оказались настолько «рады», что с адъютантом Паулюса Вильгельмом Адамом по получении такого груза даже случилась истерика.
Примеры бардака в снабжении, планировании и документах вермахта можно приводить сотнями — но «простыня» и без того получилась слишком большой, а потому перейду к выводам.
Итак, Третий Рейх начал войну, даже не догадываясь, что:
— в России зимой бывает холодно
— в России весьма большие расстояния
— в России другая железнодорожная колея
— в России используется другой уголь
— в России слабо развита сеть автодорог
— в России нет сети частных общедоступных автозаправок
— и что армия во время войны нуждается в постоянном снабжении.
И это в добавление к тому, что логистика снабжения вермахта достаточно вразумительно описывается лишь одним термином: «гомерический бардак»
Отсюда напрашивается вопрос: а какого черта Третий Рейх вообще поперся на восток при такой-то подготовке к боевым действиям?! Ведь у фашистов к войне не было готово ничего, кроме нарисованных на карте стрелочек!
Вот тут то мы и сталкиваемся с «величайшей тайной несокрушимого немецкого блицкрига, дарующего быстрые победы!». Ибо на самом деле Гитлер вообще не собирался воевать с СССР. Он надеялся взять Сталина нахрапом!
Знаменитый немецкий «Блицкриг» заключается только и исключительно в том, чтобы накопить на границе с противником значительные силы хорошо подготовленных войск; войск полностью, даже избыточно снаряженных, обеспеченных всем необходимым — после чего, имея подавляющее превосходство по всем позициям, внезапно напасть на врага, стремительно разгромить его в приграничных сражениях, вторгнуться в чужие земли на максимально возможную глубину, напугать, ошарашить, посеять панику — и принудить к скорейшему заключению позорного мира...
Это прокатило с поляками — каковые испугались и разбежались уже через месяц после начала войны, плюнув на судьбу своей страны; это прокатило с французами — каковые всего через месяц войны заплакали и сдались, это прокатило с Данией и Норвегией, каковые вообще не рискнули сопротивляться.
И потому, основываясь на предыдущем опыте, с началом войны с СССР Третий Рейх начал сворачивание выпуска боеприпасов для сухопутной армии, урезав производство аж на 29%!!!
Запасами на пару месяцев войны вермахт был обеспечен -- а потом Сталин сдастся.
Все сдаются!
Так зачем складировать лишние снаряды?
И да -- в войне с СССР отработанный победоносный «блицкриг» воплотился на все 100%. В первый же месяц после нападения советские войска оказались разрезаны сокрушительными ударами, частично окружены, частично отброшены и вермахт прорвался в глубину советской территории на сотни километров, вышел к Смоленску, Могилеву, Луге, захватил Молдавию и Северную Буковину.
3 июля 1941 года, начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Франц Гальдер записал в своем дневнике: «Не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней».
На этом успешный блицкриг закончился. Осталось принять капитуляцию разгромленного противника, подписать документы — и открывать шампанское.
Однако злобные русские с присущим им вероломством не только не разбежались, подобно полякам, словно тараканы при включенном свете, не только не заплакали от позора, как французы. Не только самым подлым образом не запросили мира на любых условиях — они коварно и бессовестно продолжили боевые действия!
И вот тут внезапно выяснилось, что вермахт совершенно не представляет, как следует поступать в такой ситуации!!!
То есть — у фашистов еще имелись пехотинцы и даже танки, готовые двигаться в указанном направлении, у них имелись хорошо наточенные карандашики, чтобы рисовать на картах красивые стрелочки. Но они не умели самого главного: стабильно наполнять эти стрелочки содержимым — снаряжением, топливом, боеприпасами!!!
В распоряжении Гитлера имелись самая крупная и мощная цивилизация планеты, самая мощная и многочисленная армия, имелись достаточные склады боеприпасов по всей Европе.
Казалось бы — побеждай и царствуй!
Но у него не получался сущий пустяк: доставить ресурсы, вырабатываемые этой самой передовой цивилизацией — в ту самую могучую армию!
Вооружение, снаряжение, боеприпасы и топливо до оторвавшегося от границ вермахта тупо не доезжали. На восток удавалось протолкнуть всего 15-20 эшелонов в сутки, автоколонны теряли в пути до трети техники и грузов, гужевой транспорт потребных объемов не вытягивал. И полное отсутствие в вымерзающей армии теплой одежды было хоть и наиболее яркой — но всего лишь одной из многих тысяч нарастающих проблем!
Отдадим нацистам должное — они не отступили перед возникшими трудностями и стали решать вопросы снабжения армии на самом высоком техническом уровне. Уже в декабре 1941 года Гитлер отдал приказ о мобилизации 30 тыс. рабочих для восстановления железных дорог в России. В Польше, в оккупированных странах и даже в Германии со второстепенных путей ими снимались рельсы и отправлялись на восток, для прокладки новых путей и перешивки старых; по всей Европе собирались паровозы и вагоны — и тоже направлялись на восток.
В начале 1942 года европейцы имели на путях оккупированной территории всего лишь 80 тыс вагонов. В середине года — 140 тыс. 1 декабря 1942 фашисты отчитались уже о 200 тыс вагонов!
Поскольку на дорогах оккупированного СССР паровозы долго не выживали, немцы запустили в производство одноразовые паровозы — «кригслокомотивы М52». Из них выбросили все дополнительное оборудование, заменили детали из цветмета на чугунные и даже пластиковые. В результате стоимость машин упала почти вдвое, а вот надежность — десятикратно. Но надежности от «М52» и не требовалось — было достаточно, что бы паровоз хотя бы один раз дотянул состав до фронта.
Ремонтировать их или просто беречь европейцы не планировали.
С января 1943 года по 1945-ый Третий Рейх изготовил 6200 таких локомотивов!
По иронии судьбы, именно «кригслокомотивы» составили главное пополнение советского паровозного парка во время Отечественной войны. Поскольку фашисты «М52» не берегли — то с легкостью бросали при отступлении. И потому каждый третий изготовленный европейцами «кригслокомотив» вскоре после изготовления оказывался в руках Красной армии. Наши железнодорожники их ремодернизировали, меняя чугунные узлы на бронзовые, а пластиковые на железные — и под маркой «ТЭ» (трофейный тип «Э») выпускали на железнодорожные линии. Где они успешно проработали вплоть до восьмидесятых годов.
Решительные меры, предпринятые фашистским командованием, позволили нарастить объемы жд-перевозок больше чем в 10 раз — с 16 эшелонов в сутки почти до 200!
Но есть один ньюанс — этого успеха европейцы достигли только к лету 1943-го года, к началу Курской дуги.
То есть — уже после того, как СССР смог развернуть свою промышленность и перевести ее в мобилизационный режим; после того, как наладил формирование полноценных частей; после сталинградского разгрома вермахта и его изгнания с Кавказа, и после того, как качественное «пушечное мясо» Третьего Рейха было уже перемолото в оборонительных боях и заменялось призывниками второго сорта, собираемого по «тотальной мобилизации».
Костяк вермахта — опытные, обстрелянные, обученные солдаты и офицеры в этому времени были выбиты, изувечены, закопаны в воронках и могилах, сожжены в погребальных кострах на просторах от Бреста и до Волги.
Разумеется, самая тяжелая часть этой работы по санации всей этой фашисткой погани легла на плечи красноармейцев, отстреливавших европейцев из окопов, забрасывавших их минами и снарядами, давивших их гусеницами и бомбивших с неба.
Однако согласитесь, что вклад нацистских стратегов, транспортников, а так же немецких интендантов, в дело разгрома Третьего Рейха всякого рода "экспертами" весьма и весьма недооценен!
С самого первого дня они гадили свой армии так, как только могли!
Может быть, и невольно. Однако -- нет оружия страшнее человеческой дурости!
Хотите хорошо знать русскую историю? Скачивайте лучшие документально-приключенческие романы и аудиокниги о нашем прошлом!
