Алый грифон скалил пасть, угрожающе раздувал шёлковое брюхо и махал крыльями. Золотой нитью горел на солнце вышитый контур. А белый лев на синем королевском знамени съёживался и, казалось, делался ещё бледнее.
Ясе тоже хотелось съёжиться, стать как можно незаметнее, а лучше и вовсе исчезнуть. Но взгляд из-под забрала заставлял стоять навытяжку. Рука, вцепившаяся в древко штандарта, почти онемела, да и сама Яся сейчас двух слов бы связать не смогла. Всё её красноречие осталось там, в замковых покоях, на смятых простынях. Зачем только потянулась следом за армией? Убоялась, что маркитантские девки генеральскую койку греть станут? Дура. Вот и стой теперь перед вражеским войском со знаменем в одной руке и горстью несбывшихся чаяний в другой.
Фигура, закованная в латный доспех, не шевелилась. Да и доспех ли? Остроклювый шлем ещё мог сойти за маску, а вот чёрная броня, как чешуйка к чешуйке подобранная, и широко расставленные когтистые... лапы? Видно, правду говорят, что людей среди них нет. А раз так, то и её не пощадят.
Колени сводило от страха, но спину генеральская фаворитка держала прямо. Ещё б не мухи, слетевшиеся на запах крови... Отчаянно хотелось бросить страшную ношу и стряхнуть с себя мерзких насекомых, но Яся боялась даже вздохнуть.
Наконец, фигура вопросительно повернула клюв. В ответ Яся протянула генеральскую голову.
– Как и договаривались.
– Договаривались? – передразнил гортанный, больше похожий на клёкот голос, и пересмешки эхом прокатилось по рядам нечисти.
Сердце замерло на миг и тут же принялось испуганно отсчитывать последние удары.
Ну конечно! Ты-то тут причём? Девка дворовая, подстилка мужицкая. На сговор с врагом пошли знатные чины не из последних. Её только потому и не прирезали там же в палатке, что никому не хотелось во вражеский стан тащиться, шкурой рисковать. Да и сбежать не сбежала бы: ей теперь бежать некуда. За спиной – приговор и плаха. Впереди – ужас и смерть. Сказывали, что нечисть пленных не берёт. Обращает в себе подобных или просто сжирает на месте. Сожрут и её, не побрезгуют.
Крылатая фигура равнодушно отвернулась и пошла прочь. Ряды, напротив, сдвинулись плотнее, пахнули вонью голодных глоток.
И Ясю прорвало.
Отбросив знамя, мёртвую голову, страхи, бежала следом за уходящей надеждой. Хватала за руки, в ногах валялась. Кричала, шептала, молила.
– Я всё сделаю, всё! Обещаю, стану кем прикажете. Хоть в птицу, хоть в зверя обращайте, только пощадите!
Грифон остановился. А одна из некогда самых влиятельных шлюх королевства ползала на коленях, цеплялась за жёсткие крылья, задирала голову, искала взглядом прощения. Ахнула, когда когтистая лапа впилась в волосы, вздёрнула на ноги.
– Милосердия, – прохрипела Яся, и сама себе ужаснулась – кого о милости просить вздумала?
– Милосердия, говоришь? – то ли рык, то ли смех донеслись из-под шлема. – Будет тебе милосердие.
И нимало не заботясь, зверь потащил её, совсем как сама Яся недавно тащила голову мёртвого возлюбленного.
–
Люди сидели сбившись в кучу в отхожем перестенке, который когда-то был то ли избой, то ли амбаром – теперь не разберёшь. Грязные, оборванные. В диких полоумных глазах не светился разум.
А как же «пленных не берут»?
Грифон не дал ей времени на раздумья:
– Хочешь стать одной из нас – докажи, что достойна. Убей. Или присоединяйся… к своим.
Яся стиснула зубы, чтоб не стучали. Жить хочется. Убивать – нет.
– У меня нет оружия, – сказала, ни на что ни надеясь.
– У них тоже.
«Я смогу. Смогу. Вот того паренька. Самый хилый, кровью харкает. Ему всё равно осталось недолго, а я жить хочу», – так убеждала она себя, но не решалась переступить невидимый порог.
– Кто хочет свободы? – каркнул над головой грифон. – Вот ваш шанс. – И сильный толчок в спину оборвал все сомнения.
Хилый оказался совсем не хилым. Набросился на Ясю первым. За ним подоспели остальные. Их объятия душили, терзали и с одинаковым усердием рвали и парчу, и волосы. Зубы прогрызали дорогу через высокий воротник, силясь добраться до горла. Яся хотела кричать, но только хрипела в панике, отбиваясь от цепких, точно паучьих, пальцев. Они лезли со всех сторон, мешая и себе и друг другу, и вскоре всё превратилось в сплошной копошащийся ком.
Страх перед нечистью затерялся среди отвращения, едкой боли от укусов, и внезапно накатившей ярости. Её били, она била. Во рту попеременно оказывались то тряпьё, то чьи-то пальцы. Одежду сдирали вместе с кожей. Под локтем что-то хрустнуло, но разбираться было некогда – в лицо ударила грязная пятка, перед глазами вспыхнуло. Ясю пихнули, повалили...
Боже, если это конец, пусть он будет быстрым!
–
Очнулась от холода. Сердце уже не билось – едва трепетало в груди. Выкрученные руки срослись с железом. На плечах, груди – броня из серого камня и застывшей крови. Тело, словно чужое, тяжёлое тянет к земле, а земля... теряется где-то внизу.
Яся шире раскрыла глаза, хоть и хотелось зажмуриться от острой рези, закрутила шеей, пытаясь рассмотреть, что так ломит плечи.
Нет, она не парила на крыльях – её распяли.
Ветер рвал остатки платья, швырял в лицо волосы и дым. Жива? Жива. Мертвецам дым не забивает горло, заставляя кашлять и задыхаться.
Отсюда, с высоты посаженного на длинный шест креста было видно на много миль вокруг. Выжженные пустоши – вот во что превратились некогда богатые земли. Пепел и смрад. Войско под знамёнами алого грифона не требовало выкупа, не брало ничего для себя, не оставляло другим. Чумной волной катилось, с одинаковым рвением выкашивая и голубую кровь и простолюдинов. Вот и сейчас нечистое воинство стягивало расползшиеся по окрестностям рваные края, готовилось идти дальше.
Обезглавленная королевская армия где-то впереди бестолково суетилась, будто ждала чего-то.
Но вот развернул крылья чёрный грифон, взмыл в облака алый. И со всех сторон полыхнуло пламя. Зубастые, косматые, рогатые твари смешались беспорядочной толпой и потекли половодьем, затопляя низину.
Яся видела, как ревущая волна пересекла ручей, который вчера так усердно освящали церковники, хлынула на гребень холма, усыпанный сине-белыми мундирами, и втоптала в грязь цвета королевского войска.
Шансов у людей не было.
Сталь звенела о сталь, отлетала в сторону, когти и клыки отрывали руки, ноги, головы, вспарывали тела, как нож вскрывает панцирь устрице... и высасывали содержимое.
Ни крики, ни мольбы не достигали небес, но Яся видела, как беззвучно открывались рты. Вон побежал солдатик, молоденький, совсем как она. Бежал, размазывая по щекам грязь и слёзы, и рухнул, пронзённый хвостом полуящера. Когда тот приступил к трапезе, ноги парнишки ещё дёргались.
Картинка бойни дрогнула, покосилась, стремительно помчалась навстречу – и Яся врезалась в самое пекло.
Огонь оплетал, освобождая от пут. Железо раскалялось, причиняя муки, но эта новая боль была иного рода.
Нечисть пировала, и Яся была среди них. Искала и находила тех добрых людей, которые отправили её в ад. И благодарила, благодарила, благодарила, пока боль не стихла, насытившись свежей кровью.
Только однажды остановилась. Свежий земляной холм, наспех выструганный крест...
Не всплакнула. Все слёзы вытекли, пока брела через поле, намотав на руку жёсткие мужские кудри.
– Мой генерал...
Позже, ступая между дымящимися останками, она пыталась вспомнить, собрать жалкие клочки себя прежней, но те расползались, рассыпались в прах. Да и была ли та, другая Яся? Госпожа Ясина? Ясенька?
Что теперь? Жечь, рвать, пить? Снова и снова? Почти остывшая боль насмешкой отозвалась внутри – этот ад не кончится никогда.
Грифона нашла там, где догорали походные шатры. Он стоял по колено в пепле, словно всё это время мёрз и только так мог согреться.
– Зачем? – спросила тихо. – Вам же не нужно золото, земля, рабы. На политых кровью полях не вырастет пшеница, так зачем?..
Зверь обернулся.
– А зачем вы, люди, травите собаками двухвостых лисиц? Поднимаете на вилы странника, если у того на руках по шести пальцев? Сжигаете на кострах своих же соплеменников за малейшее подозрение в волшбе?
Яся повела лопатками, прислушиваясь к непривычной тяжести железных игл, выросших из тьмы, что за одну ночь поселилась под кожей, а может, и всегда там жила. Недаром же церковники недолюбливают блудниц.
– Из страха перед тем, чего не можем понять?
– Из страха? – Он порылся в золе, поднял золочёный церковный жезл, покрутил и отбросил в сторону. – Нет. Ради забавы.
Ради забавы. Яся отвернулась и обвела взглядом понемногу стихающий пир:
– А когда от мира останется только тлеющий уголёк?
– Тогда мы примемся друг за друга.
Яся ощутила тяжёлую руку на своём плече. Выше. Птичьи когти больно сжали шею, впрочем, теперь ей это даже понравилось. Резкий шаг назад – и с тихим «скррр» шипы вспороли чужую чешую. Когти сомкнулись на горле, крутанули голову. Но Яся уже нащупала руками прорезь над клювом. Новые пальцы, длинные, острые, словно ножницы, нашли цель.
И задыхаясь от боли…
До того, как сломались шейные позвонки…
До самого конца Яся упивалась криком – последним криком своего врага.
Автор: Весёлая
Источник: http://litclubbs.ru/duel/354-ave-insania.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#темное фэнтези #фэнтези #грифон #боль #крик #враг
