Первое огнестрельное оружие не отличалось ни дальностью, ни точностью. Так что о прицельных приспособлениях речь не шла – стреляли, очень примерно направляя оружие в сторону противника. Дробового (дробом тогда называли россыпь камней) заряда на короткой дистанции хватало, чтобы если не уничтожить, то хоть изрядно припугнуть противника. А уж против кавалерии работало и вовсе хорошо. Словом, прицеливания по стволу хватало с избытком. Но то до поры, пока был малый калибр.
Со временем совершенствовались технологии и габарит огнестрельного оружия заметно подрос. Появились пушки, которые больше использовали для обороны крепостей или их захвата. И тут остро встала проблема маневрирования огнем. В теории человечество могло соорудить что-то, позволяющее производить вертикальную наводку артиллерийских систем. Все же умельцы встречались, и полезные приспособления вроде простого клина уже были известны. Но тут все упиралось в обуздание отдачи – у пушек-то она немаленькая. Кстати, горизонтальной наводкой из-за большого рассеивания тогда особо не заморачивались. Куда важнее выглядела возможность менять дальность выстрела.
Пушки помельче крепили на массивных колодах, усиленных полосками металла. Большие стволы попросту клали на землю, подготавливая под них особые насыпи и упирая затыльную часть казенника в землю или глиняную трамбованную подушку (подготовить артиллерийскую позицию в ту пору было непросто, да еще ее после каждого выстрела приходилось если не ремонтировать капитально, то править), чтобы предельно мягко гасить отдачу. Но менять вертикальную наводку при таких исходниках – то еще развлечение. Поэтому регулировали дальность выстрела пороховым зарядом.
И тут начинались проблемы. Потому что системы стандартизации не существовало в принципе. Так что даже однотипные орудия здорово отличались и по длине, и по калибру, и по тактико-техническим характеристикам. Оттого из пушек обязывали палить тех, кто их же и создал – мастеров-пушкарей. Что, в общем-то, помогало, но здорово замедляло процесс обзаведения армиями артиллерийским парком и вообще тормозило прогресс – пушки той поры, случалось (и нередко), разрывало. Отчего пушкари всегда были в дефиците. К тому же точно стрелять не получалось. Все из-за той же выраженной индивидуальности орудий.
Со временем подтянули и технологии производства, и порох научились однородный получать, и лафеты придумали с системой наводки. Вот только меткость все одно хромала – не понимали как метиться. Хотя мушку и целик на пушках уже отливали как одно целое со стволом. Вот только по горизонту наводить этих приспособлений хватало. А по вертикали – нет. Ядра-то строго по прямой не летят – притяжение земное мешает.
В XVI столетии итальянский ученый Никколо Тарталья написал научный труд, в котором доказывал, что можно успешно попадать из пушек, не меняя порохового заряда. А только меняя наклон ствола. И предложил свой вариант пушечного прицела в виде квадранта. Попросту говоря, длинной линейки, на одном краю которой крепился транспортир. В качестве указателя угла выступал простой отвес. Такое приспособление имело одно важное качество – указывало угол наклона относительно земной поверхности, а не относительно оси лафета. Поскольку пушку редко когда удавалось установить на идеально ровной площадке. Собственно, длинную часть линейки вкладывали в ствол, прижимая ее к каналу ствола. Неподвижно на стволе квадрант не крепили – отдача бы попросту разрушила прибор после пары выстрелов или нарушила бы его калибровку.
Квадрант Тартальи совершенствовался постоянно, хотя высокой точности не гарантировал. И даже дожил до начала ХХ столетия. Как прицел для гаубиц, мортир и минометов. Там большего и не требовалось. Но вот в полевой артиллерии хотелось иметь что-то более совершенное.
В 1546 году нюренбергский ремесленник и ученый Георг Гартман разработал особый артиллерийский прибор, ныне известный как шкала или линейка Гартмана. Это многогранная вытянутая призма, которую вкладывали в ствол орудия. И по глубине проникновения ее в канал орудия судили о калибре, нормальном пороховом заряде и весе ядер. Причем и металлических, и каменных. Для этого по граням призмы имелись специальные разметочные риски. И на каждой плоской стороне призмы проставлялись цифры. Одна сторона указывала калибр пушки, на другой писали вес заряда пороха, на третьей – массу ядра из чугуна, на четвертой – массу каменного ядра, на пятой – вес дробового заряда. Словом, получилось удобно и универсально. Не то чтобы это облегчило наводку. Но хоть дало возможность компоновать орудия по калибру и спокойно подбирать по ним снаряды. До той поры приходилось носиться с кронциркулем. В 1700 году шкалу усовершенствовали, соорудив прибор, схожий с логарифмической линейкой. Собственно, Джонс Роулейн взял линейку астронома Эдмунда Гантера и нанес на нее деления, интересные артиллеристу. То есть сделал специализированную логарифмическую линейку. Кстати, ее применяют пушкари и ныне. Правда, теперь она чаще выглядит как плоский диск из металла или пластика. Просто так компактнее.
Хоть какое-то подобие стандартизации дало основу для разработки более-менее совершенного специализированного артиллерийского прицела. Это произошло в XVIII столетии. На казенник (чаще всего на винград, но имелись варианты с фиксацией сразу за запальным отверстием, а то и запальное отверстие использовали как гнездо для съемного прицела) крепили плоскую пластину. На которую при стрельбе устанавливали прицел – вертикальную стойку с ползунком, в котором и имелась визирная прорезь. Перед выстрелом его убирали и, в принципе, на батарею хватало одного комплекта прицельных приспособлений.
Этот прицел неплохо выполнял свои функции. Хотя имел недостаток – не учитывал положение цапф и продольной оси лафета. Так что без пристрелки меткий выстрел мог получиться разве что чудом. Поэтому прицел совместили с водяным ватерпасом. Придумал такое устройство русский теоретик артиллерии А. И. Маркевич в самом конце XVIII века (1799 год). Прицеливание стало более точным, хотя и все так же неспешным. Кстати, существовали варианты не с ватерпасом, а со старым добрым квадрантом.
В 1809 году штабс-капитан Исай Прокофьевич Кабанов предложил иное решение вопроса. В затыльник казенной части (так называемая торель) привинчивали несъемную пластину с глухим отверстием малого диаметра, ориентированным параллельно каналу ствола. Оно служило гнездом для оси прицела. Сам прицел оснащался осью качения по центру, сверху шла прицельная планка, а внизу крепился массивный груз, благодаря которому прицел всегда стоял вертикально. Независимо от ориентации ствола и лафета. А чтобы парировать положение цапф, у прицела имелась дополнительная ось качения, стоявшая поперек установочной оси. На вооружение прицел попал в 1811. Аккурат перед большой войной. И был, между прочим, позаимствован и другими армиями. Кстати, именно на этом прицеле сделали довольно широкую прорезь в прицельной планке и сделали регулировку бокового смещения целика, чтобы корректировать боковой снос, обусловленный ветром.
Стоит отметить, что прицел Кабанова тоже не был идеальным. При больших углах вертикальной наводки, он, случалось, выскальзывал из гнезда. Поэтому в 1835 его заменили прицелом Бестужева. В принципе, это был тот же прицел Кабанова. Только изменили способ фиксации на стволе – на тореле отныне крепили плоскую пластину с треугольным поперечным лотком, в который входили маленькие цапфы прицела. Дополнительно на визире устраивали две шкалы. В метрах и саженях. Просто для личного состава удобнее было работать в саженях, а вот расчеты делать – в метрах (их во Франции выдумали, кстати, незадолго до).
В 1848 году полковник Константинов (внебрачный отпрыск Великого князя Константина, между прочим) доработал прицел Бестужева, сделав единый образец и для пушек, и для гаубиц с мортирами. Он просто дополнил изначальный вариант еще двумя сдвижными планками. Такой складной вариант прицела.
Оставалось совсем немного – совместить прицел с угломером, что дало бы возможность работать с закрытых позиций. И такой прицел придумал в 1886 году Михаил Ефимович Грум-Гржимайло (его родные братья, кстати, тоже стали видными учеными в области теплотехники и металлургии (Владимир) и географии и зоологии (Григорий)). Правда, военное ведомство так долго решало, нужен ли артиллеристам столь сложный прибор, что приняли его на вооружение только в 1900 году. Так что, по сути, Россию в этой области опередила Франция, где такой же прицел разработали почти на полтора десятка лет позднее. Но зато приняли на вооружение раньше – в 1897 году. Правда, таблицы для быстрого получения данных для стрельбы первыми разработали и ввели в употребление все же русские, в 90-е годы XIX столетия.
Тут, правда, стоит оговориться, что в 1830-е швейцарец Корроди разработал особый угломер, позволявший стрелять с закрытых позиций, получая данные для стрельбы по карте. Панораму Корроди стала выпускать фирма "Герц". Она и сегодня применяется и известна под именем производителя – панорама Герца. Но без прицела, совмещенного с угломером, она не очень-то эффективна. Кстати, краткий обзор артиллерийских прицелов хорошо иллюстрирует тот факт, что в артиллеристы набирали людей ученых, превосходящих большинство обывателей в математических способностях. Ведь даже сегодня, в век электроники, наличие вычислительной техники не освобождает артиллеристов от свободного владения математическими функциями. Пусть и в узком диапазоне. Все же дело военного – воевать. Академическую науку оставим людям штатским.
× Поддержите нас в телеграме: @battlez
Не забывайте ставить "пальцы вверх" и подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала