История началась ровно в середине XVIII века, когда из Монголии в земли Российской Империи потянулись длинные вереницы стад и кочевий «джунгар». Военные неудачи и геноцид Третьей ойрато-маньчжурской войны 1755-1759 годов отправили в вечное изгнание многие племена, военные вожди которых предпочли договариваться с русскими. Так они появились в границах Сибирского Тракта, созданного благодаря договору графа Саввы Рагузинского 1727 года. И совершенно неожиданно появилась возможность, без лишних трат казны, организовать регулярную охрану юго-восточной границы империи.
Проблема Дальнего Востока.
Почти половину века русские пытались наладить жизнь пограничья, но выходило не очень. Земли рядом с Китаем были безлюдными, на воинскую повинность здешние тунгусы и буряты смотрели косо. Принудительное создание охранных отрядов тут же ударило по экономике края. Некому стало платить ясак, обязательный «туземный налог».
Это остро почувствовалось, когда был сформирован полнокровный тунгусский казачий полк в 1760 году. Он честно служил на границе Восточного Забайкалья, но испытывал острую нехватку лошадей. Мало того, что «налоговая база» пострадала, так на пустую казну повесили приобретение подвижного состава, амуниции, выплату жалования. Тут немедленно вспомнили о селенгинских бурятах. Беглецы давно выражали желание служить только за освобождение от ясака.
Они стали откочевывать из Монголии ещё в начале XVIII века, и представители бурятских родов, проживавших в Забайкалье, уже фактически несли охрану границ. Первые отряды появились в 1728 году. Но только в 1764-ом Сенат внимательно рассмотрел предложение старшин создать четыре бурятских казачьих полка шестисотенного состава. С названием того рода, который его формировал.
Так появился полк Атаганов, Ашибагатов, Сартулов и Цонголов. По закону туда набирались исключительно добровольцы, и скоро администрация столкнулась с проблемой… избыточности желающих стать казаками. Буряты всеми силами старались избавиться от ясачной повинности, стремились жить неподалёку от родных монгольских степей. Где ещё оставалось немало родственников, привычные экономические связи с Китаем.
Полки получили казачьи привилегии, в обмен на обязательную службу. Она отличалась от той, которую несли любые другие Войска. Буряты не отселялись в само пограничье, а выдвигались туда поочередно, сменами. Стерегли рубежи в течении года, потом три отдыхали дома. Во главе всех селенгинских бурятских казаков стоял главный войсковой старшина, полками командовали избранные есаулы, сотнями — выборные сотники.
Служба.
Образование бурятских полков успешно решило вопрос об охране границ. Наконец линия с Китаем получила устойчивость, можно было думать об освоении огромных пустых пространств. Буряты постоянно держали там свыше дюжины пограничных сотен. Вооружение было вполне обычное для кочевников: дедовы доспехи, сабли, копья, арканы, лук и стрелы.
Каждая сотня кочевала в пограничье по сложному маршруту: «дозорные» десятки рассыпались на добрую сотню вёрст от выбранной базы, ясачного или казачьего кочевья. В случае появления отрядов мародёров поднимались по тревоге и ближайшие «отдыхающие». Желающих послужить вместо зажиточных «казаков» за мзду было немало, это стало обычной практикой селенгинских бурят. Иногда вместо одного «очередника» могли выехать на охрану границы три-четыре нанятых им добровольца. Перехват контрабанды и добыча покрывали «ясачный налог» с лихвой.
Так было, пока отношения с Китаем балансировали в рамках размытых статей Кяхтинского договора (1725 г.) и соглашения графа Рагузинского. Через шесть лет Санкт-Петербург посчитал: ситуация нормализовалась, все четыре полка приказано было вернуть в «ясачное состояние». В 1770 году пограничная канцелярия получает это представление, но личным приказам иркутского губернатора оно остановлено к исполнению.
Столичные чиновники не понимают, какую роль играют «кочевые казаки» в пограничье. Столь протяжённую границу невозможно держать привычными «караулами» в острожках и станицах. Непонятная ситуация длится почти половину века, буряты находятся как бы в подвешенном состоянии. Но благодаря их честной службе всегда беспокойное восточное Забайкалье становится мирным и безопасным местом.
В начале 1830-х годов происходит неожиданное… почти 2 000 бурятов-казаков просят перевести их в «ясачное состояние» инициативным порядком. Разбогатевшая старшина сетует на тягости пограничной службы, отрывающей людей от хозяйства. Такая просьба была удовлетворена специальной комиссией, которая обратила в прежнее состояние не только «заявителей», а вообще всех бурят-казаков.
Столичная комиссия посчитала: кочевников-погранцов можно спокойно заменить русскими поселенцами. Экономически выходило даже выгоднее. Содержание обычных казачьих станиц обходилось 15 тысяч рублей в год, а «новые ясачные» способны были поднять бюджет почти на 60 тысяч. На дыбы опять стала местная администрация, иркутский губернатор категорически отверг выводы специальной комиссии.
Он наглядно, на цифрах показал: содержание русских казаков обойдётся в два раза дороже, а ясак с бурят не достигнет отметки в 27 тысяч рублей. Решение отменили, уволив только 1700 подавших заявление. Но дискуссия о «странных казаках» началась, закипела в самых высоких канцеляриях. Для решения вопроса даже выдвинули несколько проектов за авторством всех генерал-губернаторов Восточной Сибири и статского советника Любимова.
Одни считали бурят-казаков бесполезными, способными в любой момент уйти на территорию Китая. Другие указывали на гешефты с контрабандой (которая на самом деле была очень выгодна России). Генерал-губернатор Руперт был уверен: хитрые буряты способны платить ясак в больших размерах, они научились скрывать большое число «податных душ». Статский советник Любимов, имея доступ к дипломатической переписке с Китаем, утверждал: в Поднебесной их считают очень серьёзным военным фактором пограничья, откровенно опасаются.
Буряты отличные стрелки и наездники, не обременяют казну, полностью извели разбой на огромных пространствах границы с Китаем. Впечатленный их службой генерал Толстой считал: помимо отмены ясака, им ещё нужно доплачивать из казны. Поскольку сотни после годового пребывания на границах возвращались в жутком состоянии, с большими потерями в людях и лошадях. Он предлагал полную реорганизацию пограничной охраны, строительство «опорных линий», где будут нести службу русские, буряты и тунгусы.
Муравьёв-Амурский,
знаковая фигура Дальнего Востока, принял проект Толстого. Новый генерал-губернатор Восточной Сибири почти сразу начал насыщать безлюдные земли русскими поселенцами. Сделав ставку на забайкальских казаков. Организовывалось большое Войско для тех мест, из 6 отделов: трёх пеших и трёх конных. Один из них должен быть полностью бурятским. Много раз переписанный и дополненный проект был подписан Николаем Первым 17 марта 1851 года. Но лишь в той части, которая касалась «конных казаков».
Разнарядка поступила на сведение штатных частей четырёх бурятских полков в «братскую бригаду» численностью 1726 всадников. Летом 1852 года Муравьёв произвёл осмотр казачьего Войска, остался под большим впечатлением от бурят. В письме императору сказав: «братцы» не отстают от лучших русских кавалерийских и казачьих полков по выучке и сноровке. И он:
«приемлет смелость испрашивать для бурятских казаков оружие и штаты наравне с русскими войсками».
После этого «братская бригада» закреплена в казачьем сословии, должна отбывать повинность наравне с русскими. Но, несмотря на Устав, сохранила прежнее внутреннее устройство полков, порядок назначения сотенных командиров по выбору самих бурят. Впоследствии к бригаде были присоединены пограничные «тунгусские казаки», распределённые по 22 караулам и крепостям. С середины XVIII века они «обурятились», с появлением русских поселений… ещё и обрусели.
С началом революции 1917 года примкнули к собственным национальным кошунам «ясачных тунгусов», почти все сгинули в горниле гражданской войны или откочевали в соседнюю Монголию.
150 лет честной службы,
столько можно смело вписывать в историю бурятского казачества. Почти все исследователи говорили: их невозможно отличить от основной массы «ясачного народа». Носили одинаковые повседневные и праздничные костюмы и украшения, жили в таких же войлочных или деревянных юртах. По тревоге поднимались в седло тоже все вместе, мирные и обязанные к службе. Исповедовали одну буддийскую религию, содержали общие дацаны.
То есть, в Восточном Забайкалье была очень непривычная глазу русского путешественника и чиновника картина. Ведь казаки всегда стремятся обособиться от «своего народа», напирая на исключительность воинского сословия. Буряты иногда даже не понимали разницы. Есть два показательных эпизода такого отношения.
Мензинский караул с 1728 года содержался родами «хоринских бурят». В 1796 году их главный тайша Ринцеев просил иркутского губернатора освободить его единоплеменников от содержания караула. Просьбу отклонили, через 7 лет заново пересмотрели. Оказалось, «хоринцам» действительно было очень накладно содержать две сотни «погранцов» в тех местах. Существовали несправедливые ограничения по землепользованию в интересах русских переселенцев.
Иркутский военный губернатор приказал освободить хоринцев от службы за сотни вёрст от их кочевий, назначить на караул других бурят-казаков. Тайши отказался, сказав: «Другим будет ещё дальше и дороже, мы остаёмся». Тронутый благородством старейшины, русский чиновник послал две тысячи рублей компенсации из личных средств, впоследствии отправив в Мезинский караул переселенцев из Польши, «семейчиков». Пока из них не были сформированы полноценные воинские отряды, буряты оставались на месте, исправно неся службу и содержа караул.
Второй красноречивый эпизод был описан во времена Дунганского восстания 1871 года, когда границу с Китаем наводнили многочисленные банды. Казачий урядник примчался в главное кочевье рода цонголов с приказом поставить под ружьё казаков резерва «второй очереди». По спискам их было не больше двух дюжин. К великому изумлению, утром перед юртой тайши его ожидали почти три сотни вооружённых, готовых к походу бурят. Старейшины на удивлённые вопросы казака пожали плечами: «война ведь»…
Воины.
С первого дня существования бурятских казачьих полков они столкнулись с крайним неуважением и подозрениями русской администрации. Существовал негласный и категорический запрет на снабжение их огнестрельным оружием и порохом. Но очень скоро многие казаки обзавелись ружьями за свой счёт. Обычно кавалерийский карабин на монголо-китайской границе можно было приобрести за 20 рублей ассигнациями, когда как лук с комплектом стрел стоил вдвое дороже. Но казаки-буряты выходили на службу с тем и другим.
С середины XIX буряты начинают проходить регулярную строевую подготовку, появляться на общих казачьих смотрах. Муравьёв-Амурский создаёт непрерывную цепочку из пограничных «избушек», поселяя там отставных русских казаков для строительства полноценных караулов-поселений. Буряты без всякого ропота становятся оседлыми первыми жителями таких острогов, хотя постоянно ущемляются в пашне и покосах.
Во времена Забайкальского казачьего Войска служилых бурят постоянно растаскивают небольшими командами в расположение других отделов и полков. Главная просьба к ним: борьба с вечной бедой Великой Степи — ворьём скота. Следопыты-буряты ценятся на вес золота, неплохо зарабатывают на поимке мародёров. Именно им поручается сопровождение научных и дипломатических миссий в Китай.
Николай Михайлович Пржевальский был в восторге от казаков-бурят, выделенных ему сопровождающими на время походов в Монголию и на Тибет:
«Вновь прибывшие казаки оказались самыми усердными и преданными людьми во все времена нашего долгого путешествия. Мы вскоре сблизились с этими добрыми людьми самой тесной дружбой, и это был важный залог для успеха дела. До гроба сохраню благодарные воспоминания о своих спутниках, которые безграничной отвагой и преданностью делу обусловили как нельзя более весь успех экспедиции».
Отметились буряты во времена Крымской войны, когда англичане попытались захватить Петропавловск, в 1900–1901 годах они принимали участие в подавлении «восстания боксеров» в Китае, входили в освобожденный от повстанцев Пекин. Самым главным испытанием для забайкальцев стала русско-японская война 1905 года. Казачье Войско мобилизовало девять конных полков, три пеших батальона и четыре конных батареи. Сотня под командой есаула Канцевича была единственным кавалерийским подразделением в Порт-Артуре, на треть состояла из бурят.
В Первую мировую Забайкальское казачье Войско тоже славно повоевало, особенно кровавыми и славными были дела 1915-1916 годов. Когда 1-я Забайкальская казачья дивизия сначала попила крови немецкой кавалерии на территории Польши во время «Великого отступления». А потом взяв реванш во время знаменитого Брусиловского прорыва. Австрийский Генеральный Штаб получил красноречивое донесение о действиях бурят 2-го Верхнеудинского казачьего полка:
«в войсках вновь появился страх перед дикими монгольскими казаками, наследием первых кровавых дел войны…».
В Гражданскую войну бурятские казаки раскололись, как вся страна. Часть ушла в коммуны и Красную Армию, другие влились в отряды неисчислимых «зелёных» атаманов, кто-то из фронтовиков стал костяком формирований барона Унгерна и атамана Семенова. Многие ушли в Монголию, где вступили в последнее казачье формирование — Урянхайское казачье войско. В Маньчжурии основали свои станицы (Трёхречье). Судьба тоже разная, кто-то из бурят вернулся назад после поражения Семенова и Унгерна домой, кто-то по сей день живёт в Монголии и Китае.
Читайте по теме:
