Где бы мой дед Яша ни появлялся, куда бы ни заходил, его всегда воспринимали с максимальной серьезностью. Буквально ощущали спинным мозгом. Как Шарик у Булгакова в «Собачьем сердце» только по одному пальто понял, что перед ним не товарищ, даже не гражданин, а господин. Такими в фильмах изображают пожилых донов сицилийской мафии: красивый седой стройный джентльмен в темно сером костюме (деду шили на заказ), галстуке, дефицитной обуви и том самом пальто, которое должно быть наброшено на плечи босса. Да, в принципе, он и был таким доном. Телефон в его квартире никогда не замолкал – будучи уже на пенсии, дед решал вопросы. Доставал дефицитные товары и путевки, устраивал на работу. К нему обращались за советами. Помню, как в Доме Кино с ним непрерывно кто-то здоровался. А гардеробщики только что честь не отдавали. Знаете, почему фильм «17 мгновений весны» черно-белый? Директор картины (дед его хорошо знал) не смог достать для такого большого сериала цветную пленку. Дед тогда смеялся, мол, обратился б вовремя к нему, всё б решил. Понятно, дед был предводителем и своего клана: кучи родственников, которым тоже помогал, устраивал, доставал. Единственно, кому из родственников он не помогал - Джо Дассену ( кстати, почти одно лицо с дедом). Тот жил во Франции и ни в чем не нуждался.
Зато всегда нуждался племянник Миша. Сын дедовой младшей сестры. Помню его очень смутно. В осмысленном возрасте видел всего один раз – когда он напился коньяком на дедовом 80-летии. Кстати, это для него было вполне нормально. Как рассказывают, он напился ещё на свадьбе моих родителей. Да так, что упал со стула. Моего деда он называл дядя Яша. Пил за здоровье дяди Яши. Чуть какие проблемы, звонил дяде Яше. Короче, пользовался по мере надобности. И дядя Яша не отказывал. На работу его устроил в какое-то министерство. Жигули помог купить без очереди.
Дед умер 30 лет назад. Племянник Миша на могилу любимого дяди Яши не приходил. А ровно через 10 лет, то есть, 20 лет назад, умерла сестра деда – мать этого Миши. И её похоронили рядом с дедом. Один участок на кладбище, на котором с зазором в пару сантиметров стоят два памятника – на одном фото деда, на другом его сестры. Мишу я больше тридцати лет не видел. А о его существовании мне напоминают следы на кладбище – после смерти своей матери на могилу он уже приходит. Но ведет себя довольно странно.
Ещё дед завел правило, что цветы на могилы нужно ставить в воду – в стеклянную банку. Мы это называли «в баночку». Когда приходят из нашей семьи, то баночку с цветами ставят посередине, напротив раздела двух памятников – цветы предназначаются обоим. А о посещении Миши можно судить по тому, что баночка стоит напротив памятника его матери. Мол, цветы предназначены только ей, а любимому дяде Яше – хрен. И так продолжается ровно 20 лет. Забавно, но и черт с ним, с этим Мишей.
А недавно были на кладбище. Баночка сдвинута к одному памятнику – значит, Миша был. И что-то начали вспоминать. Вот всё, что написал выше. И как он бегал вокруг дяди Яши, как звонил, как на свадьбе напился. Сколько лет прошло. Самому этому Мише уже должно быть в районе 75 лет. Старый дурак всё баночку сдвигает. Смешно.
Может через 20 лет всё ж сообщить ему, что глупо выглядит? Звонить, конечно, не вариант – вообще ничего не знаю, ни где он живет, ни даже старого телефона. Теоретически, можно поискать, но оно того не стоит. Да и что сказать? Решил записку оставить. Прямо под баночкой, которую я поставил посередине. Вырвал листочек из блокнота (по профессиональной привычке всегда ношу с собой). И написал большими буквами: «Миша, ставь баночку посередине!». Но надо ж как-то подписать. «Родственники»? Не вариант. Как говорится, не зайдёт текст.
И тогда я подписал просто: «дядя Яша».
