Не могу сказать, что моя однокурсница – «стонота». Она сдержанный и мужественный человек. Пережила несчастный брак. Развелась. Стала матерью-одиночкой. Подняла на ноги дочь. Работала учительницей. Сейчас – дома.
Мы ходим по нашему бульвару. И она рассказывает про свою жизнь. Говорит горько, с тусклой безрадостной интонацией. Не жалуется, а выговаривается. То есть ей нужно кому-то душу излить.
В молодости верила в свет. И ориентировала дочь в сторону светлых идеалов. И верить в себя. Вместе читали светлые книжки и верили в идеалы. И что в результате? Дочь вышла замуж за мужчину. Он груб, склонен к алкоголизму. А дочь не может порвать с ним. Не может освободиться. Потому что любит.
У них сын десятилетний, который все это видит. И она, бабушка, сейчас с мальчиком читает светлые книжки и ориентирует его на идеалы.
Говорит тяжело, будто устала артикулировать, и у нее губы свинцом налились.
Какие идеалы? Всю жизнь в школе проработала, а в результате небольшая пенсия. Ничего в жизни хорошего не видела. И зачем жила? И была ли какая цель? И вдруг без перехода – резко: нет никаких идеалов. Это все выдумки. А жизнь – это тюрьма.
Бабушка на скамейке нас позвала. Движением руки. И сказала, что у нее, вероятно, низкое давление. Она вдруг потеряла силы. Слабость сковала тело.
Мы присели. Моя приятельница, как в старинных романах, терла бабушке виски - массировала. Затем мы взяли ее под руки и повели. До дома.
Бабушка говорила, что она из квартиры не выходит, потому что одряхлела. А к ней приходят социальные работники. А сегодня она решила выйти. Но на улице поняла, что надо было спокойно сидеть.
Она одна. У нее сын еще в девяностые помер. Он немного «неправильно жил», вот и помер. И она осталась одна. Сначала работала. Заболела и ушла на пенсию. А сейчас живет пусто и глупо. И она никому не нужна.
Пришли. Бабушка попросила зайти. Квартира запущенная. Все облезло и облетело. Старый провалившийся диван. Расшатанные стулья. Железная кровать. И непобедимый запах старости. Жалкое, печальное зрелище.
Мы пошли к дверям. Старушка попросила чуток подождать. Из шкафа взяла старое серебряное гладкое кольцо. Протянула моей спутнице и сказала: «Кольцо старинное, ты его, дочка, за большие деньги сможешь продать. Возьми-возьми».
Она, конечно, не взяла. Пусть у бабушки лежит. Пусть она продолжает верить, что у нее есть «дорогая вещь».
Вышли на улицу. И у моей приятельницы резко изменилось настроение. Она даже плечи расправила. И сказала, что в этих домах живет много одиноких старушек. Их мужья строили Уралмаш. Были на нем специалистами. Но их время унесло. А бабульки остались.
Идем дальше. И она снова заговорила. О том, что она счастлива. Потому что у нее чудесный внук. Он смышленый и добрый. А на зятя она наговорила лишнего. Он, конечно, выпивает, но хороший хозяин. И не злой. А дочь у нее готовит очень вкусно. Она милая.
И про себя: да и я хорошо живу. Слава Богу! Пенсия есть, на хлеб-соль хватает. Можно жить. Почему не жить? И светлые идеалы есть. Никуда они не делись. А главный светлый идеал у нее – внучок. Она желает ему добра.
Еще немного походили. И она пригласила меня на блины – на следующей неделе. Сказала, что у нее есть варенье из смородины. И мы славно за чаем посидим. Про идеалы поговорим.
Мой идеал, например, седьмой класс закончила. И ростом – до моего плеча. Мы вчера с ней в библиотеке «Василия Теркина» Твардовского взяли. Эту поэму сейчас в восьмом классе проходят.
Так что все хорошо! Жить будем!
Вот еще одна история. Почти год прошел. "Без дождей".
