Пение певчих дроздов можно услышать уже в конце апреля, в заснеженном просыпающимся лесу. Они прилетают к нам одними из первых, вместе с зябликами, полевыми жаворонками, скворцами и чибисами. Именно поэтому рассказ о певчих дроздах хочется начать с того долгожданного времени, когда мы их, наконец, дождались. Их прилёт – весомое событие, и он значит, что на опушках полей уже бормочут тетерева, вечером над лесом тянут вальдшнепы, и что теперь, с этого самого момента весна идёт семимильными шагами.
В середине апреля рыхлый снег оседает с каждым днём всё сильнее и глубина покрова уменьшается «прямо на глазах». Снежные сугробы не могут спасти от бесславной гибели даже густые лапы вековых елей. Набухшие почки проснувшихся берёз дружно налились потаённой силой, стали коричневыми и заметны издали. А сами берёзы дарят свой сок любому, кто пожелает его отведать. Словно пробный шаг наступающей весны, хрустальный голосок зарянки, пронизывает ветки голых осин и доносится сюда с просеки. Вот уже второй вечер самец зарянки ласкает немногих слушателей своими перезвонами и затихает с наступлением темноты. А лесной маэстро, певчий дрозд, хоть он уж прилетел, всё тянет со своим выступлением. Белобровики и рябинники тоже уже прибыли к нам. Теперь рябинники шумно трещат и ссорятся на опушках, рядом со своими прошлогодними постройками. Правда, гнёзд никто из них пока ещё не строил. Наконец, передохнув после прилёта, старые и опытные, самцы певчих дроздов, один за другим стали занимать приглянувшиеся участки леса. Они не теснились на одном пятачке леса, как рябинники, а каждый выбрал себе уголок под стать своему характеру. Переживший уже не одну весну и одарённый певческим талантом "повидавший виды" самец певчего дрозда поселились вдали от гвалта беспокойной колонии рябинников. Молодёжь наоборот, не стесняясь дроздовой родни, пела и намеревалась выводить потомство недалеко от крикливых, но дружных соседей-рябинников.
Первый концерт опытного маэстро начался вечером. Прогретый апрельским солнцем воздух оттаявшей опушки был пропитан ароматами прелой листвы и талой воды. Лес притих, отогретый долгожданным теплом окрепшего солнца. Зяблики стайкой кормились на южной окраине леса, а один, особо нетерпеливый, захлёбывался известной всему миру зябличьей песней в ещё заснеженном лесу. Самец певчего дрозда выбрал для своего выступления самую высокую ель на своём участке. Это было дерево, на котором он пел и в прошлом, и в позапрошлом году тоже. И вообще, неизвестно, сколько лет назад, когда эта ель поднялась вершиной выше нерасторопных берёз, один из прадедов поющего сейчас дрозда выбрал именно её. И с тех пор нескончаемая рать поочерёдно сменявшихся певчих дроздов, занимавших ежегодно этот участок леса, ни разу не изменила этому месту.
Песня старого самца лилась величаво и неторопливо. Исполнитель, казалось, сам наслаждался издаваемыми звуками. Как это принято у певчих дроздов, каждое колено он выводил по 2-3 раза, и лишь некоторые удостаивались 4-5 кратных повторений. С высоты своей присады-вершины дрозд видел всех в прозрачном воздухе неодетого апрельского леса. Далеко, на вершинах таких же столетних елей, пели его соплеменники, ближайшие соседи - певчие дрозды. Было ещё то прекрасное время, когда не отягощённые семейными заботами, птицы могли предаваться только пению и не думать о безопасности своего гнезда. Звуки, громкие и отчётливые разносилась далеко по округе, особенно хорошо они передавались, когда самец поворачивался головой в сторону слушателя – тогда казалось, что он находится совсем близко. Иногда, среди отчётливых, но неизвестного происхождения звуков можно было узнать знакомые отрывки песен или позывки птиц. Как правило, каждый самец произвольно выбирает для песни понравившиеся ему отрывки. И если с эстетическим вкусом у данной птицы всё нормально, то его песня звучит превосходно и удовлетворит звучанием даже придиру с абсолютным музыкальным слухом. Что касается подражаний, то вспомнилось, как один дрозд очень натурально подражал желне, вводя этим несколько раз меня в заблуждение, а другой самец приводил в замешательство сидящую на яйцах самку ястреба тетеревятника, часто вставляя в свой репертуар их видовое вездесущее «кье-кье-кье». Интересно, что такие нестандартные коленца певчие дрозды вставляли в свою песню только в том случае, когда рядом с ними жили хозяева этих позывок, Пересмешник-дрозд часто слышал эти голоса на своем гнездовом участке. Пока не прилетели громкоголосые соловьи, самцы певчих дроздов, уверовав в своё превосходство над другими пернатыми певцами и возвышаясь над всеми на вершинах елей, словно управляли птичьим хором. А, видя этого дрозда выше всех в лесу и слушая его громкую песню, невольно думаешь об этом пернатом певце, как о главном птичьим распорядителе песен, не дирижёре, но вокалисте, под которого подстраивается хор.
Певчих дроздов немало в наших лесах, но насколько заметным старается быть самец во время пения, настолько скрытна самка во время гнездовых забот. К строительству колыбели для своих дроздят они приступают очень рано. Некоторые пары откладывают яйца ещё до того, как лес укроется листьями, поэтому первые гнёзда дрозды чаще располагают в густых ёлочках и невысоко от земли. Эти первые кладки, несмотря на старания самок, почти всегда оказываются разорёнными. Виновниками трагедий чаще всего оказываются серые вороны, сороки, куницы, белки, но у дроздов немало и других врагов. Видимо здесь сказывается не столько то, как гнездо укрыто, а тот момент, что лес ещё стоит голый и потому подлетающую к гнезду самку видно издалека.
Гнездо певчего дрозда – уникальная среди наших птиц постройка, спутать которую с гнездом какой-либо другой птицы просто невозможно, зная лишь одну её особенность. Сделав обычную чашеобразную основу, как все остальные дрозды, внутренний лоток гнезда певчие делают гладким и твердым. Они «оштукатуривают» изнутри свой дом, мешая древесную труху со слюной, иногда подмешивая глину, тщательно выравнивают её, делая полусферу, а затем дают просохнуть. Получается очень необычное гнездо, легко отличимое от других, и даже не заглядывая в которое, а только проведя рукой по внутренней его поверхности, можно узнать хозяина. Ко всему прочему гнездо очень гигиенично, в нём чисто и сухо, в жару прохладнее, а в холод теплее. Самка откладывает в него каждый день по одному сине-зелёному яйцу. Они имеют такой насыщенный лазурный цвет, что даже море в ясную погоду не может с ними сравнится. Немного чёрных крапинок всегда разбросаны по венчику яйца. Насиживающие птицы ведут себя по-разному. Одна самка сидит на яйцах до последнего и взлетает с истерическими криками, когда встреча оказывается неминуемой, другая покидает гнездо заранее, улетая в противоположную от опасности сторону, и не показывается на глаза, будто её и не было здесь.
Наши певчие дрозды никогда не защищают гнёзд, селятся вдали от человека и большей частью ведут себя очень осторожно, избегая контакта даже с случайно пришедшими в лес людьми. Но на западе наблюдается обратная картина: эти птицы выводят птенцов в больших городах, рядом с домами и совсем не боятся людей, которые впрочем, тоже не обижают пернатых соседей. В Москве певчий дрозд охотно селится в лесопарках, но всё же скрытен и пуглив. Весной он появляется даже в уличных скверах. Но вывести птенцов на столичных улицах (а не в лесопарках) им никогда не удалось бы – слишком много здесь серых ворон. А хотелось бы, чтобы как в западноевропейских городах, певчие дрозды стали бы у нас городскими птицами.
