Данная статья написана мной строго на документальной основе, по материалам уголовного дела № 18/49331, а также по воспоминанием участников и очевидцев. Эта московская банда, по итогам судебного процесса, в период с 1975 по 1981 годы совершила около 40 только доказанных преступлений. Наличие такой кровавой банды в Советском Союзе, да ещё из среды правоохранителей, многих в стране привело в состояние шока. Официальное сообщение о результатах этого громкого процесса, раздался в стране Советов как гром среди ясного неба.
ОБОРОТНИ в ПОГОНАХ
Для подавляющего большинства населения СССР Новый год был самым любимым праздником. Никакой политики, только запах хвои, «Голубой огонек» и непременный праздничный стол.
С салатом «Оливье», прибалтийскими шпротами и желтыми мандаринами. Да, а ещё – шампанское и, как водится на Руси и не только оно. Но праздничные продукты не просто покупали, их – «доставали», это был – «дефицит», который распределяли на предприятиях, через, так называемые, «заказы» или за ними нужно было долго постоять в очереди.
В портфеле майора Афанасьева, возвращавшегося домой вечером 26 декабря 1980 года, тоже был «дефицит». Но тогда ещё ни он – офицер Комитета государственной безопасности, ни те, кто сидел рядом с ним в вагоне метро, ни даже руководители этой огромной страны не могли и предположить, какая роль в истории уготована этому стандартно-скромному портфелю.
Уголовное дело номер 18/49331. Его не держал в руках ещё ни один журналист. Я тогда был в составе группы журналистов, кому впервые разрешили с этим делом ознакомиться и рассказать правду – об этом преступлении. Правду, которую до сих пор знали лишь немногие. Ведь строго засекречено было не только само расследование, длившееся 14 месяцев, но и все судебные материалы.
В 80-е годы дачи в Подмосковье, в районе реки Пехорки принадлежали сотрудникам КГБ. 27 декабря 1980 года вот в этом самом месте обнаружили изувеченного, полураздетого, но ещё живого человека. Из документов у него нашли только больничный лист – с пометкой «выдаётся сотрудникам КГБ, имеющим воинское звание». На имя Афанасьева Вячеслава Васильевича.
Служебного удостоверения у жертвы обнаружено не было, но вечером того же дня было найдено и оно. Но не здесь в районе реки Пехорки, а на станции города Железнодорожный около туалетов. 30 января Следственным отделом КГБ СССР было возбуждено уголовное дело. В тот же день, не приходя в сознание, майор Афанасьев скончался.
Через две недели - 12 января 1981 года уголовное дело было передано в Генеральную Прокуратуру СССР «для дальнейшего расследования». Руководителем следственной группы был назначен следователь по особо важным делам Владимир Калиниченко.
На документах дела стоял гриф «СЕКРЕТНО». О ходе расследования докладывалось лично председателю КГБ, члену Политбюро ЦК КПСС Юрию Андропову. И причина этого была не только в том, что заместитель начальника секретариата КГБ майор Афанасьев имел доступ к материалам государственной важности.
Руководство Комитета Госбезопасности СССР в полной уверенности, что против сотрудников центрального аппарата, иностранная разведка, начала секретную спецоперацию. В середине мая 1980-го года пропадает начальник шифровального отдела майор Виктор Шеймов вместе с женой и маленькой дочерью. Они исчезают бесследно.
Как считали в КГБ успешное расследование убийства Афанасьева, могло вывести и на след исчезнувшего вместе с семьей майора Виктора Шеймова. Страшно было даже подумать, что секреты, которыми владел Шеймов, один из главных шифровальщиков центрального аппарата, вдруг окажутся у иностранных спецслужб.
Более подробно об исчезновении семьи Шеймовых можно прочитать в статье: «Дерзкий побег из КГБ агента ЦРУ Виктора Шеймова» достаточно кликнуть на выделенное синим цветом название статьи.
Но никто не предполагал, что эти события в самом скором времени станут одной из главных причин отставки и самоубийства Министра Внутренних дел СССР – Николая Щёлокова.
В этом здании по улице Каланчёвская, в те годы находился Московский городской суд. Уголовное дело № 18/49331, будет слушаться именно здесь.
Отбор адвокатов для этого процесса производили в президиуме городской коллегии. Обязательным было наличие допуска к секретным материалам. И в процессе следствия, а тем более на суде юристов не раз предупреждали о сохранении тайны. Запрещалось оставлять какие-либо записи.
Не случайным был и выбор судьи – Зинаиды Александровны Апариной. Она уже была известна как судья, неоднократно участвовавшая в спецпроцессах, подготовленных Комитетом госбезопасности.
В 43 томах – многомесячный труд большой следственной бригады. В последнем, 43-е обвинительное заключение, подписанное 5 марта 1982 года. Таким увидела дело судья Московского городского суда Зинаида Апарина. И хотя кроме неё в состав суда входили ещё двое народных заседателей – Радин и Литвинов, таков был тогда общий порядок, она являлась председателем и единственным профессионалом. Поэтому именно ей предстояло вынести решение о степени вины каждого из восьмерых подсудимых.
Ещё шесть объемных томов протокола судебного заседания, написанных от руки аккуратным почерком, дополнят материалы дела. И будет последний – 50-й том – Приговор «Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики».
Этот суд начался 20 апреля 1982 года, а непосредственно к допросу обвиняемых приступили 22 апреля – в 112-й день рождения Ленина - основателя первого в мире социалистического государства. И началось это судебное заседание не с факта гибели майора Афанасьева, а с другого убийства, совершенного одним из подсудимых – Николаем Лобановым ещё в 1975 году. Тогда, в ночь на 7 декабря, в московской квартире на улице Лестева был убит гражданин Анцупов из города Армавира. После чего труп расчленили, и части тела разбросали по Москве и Подмосковью. В течении последующих трёх месяцев судом будут рассмотрены и другие раскрытые следствием эпизоды уголовного дела:
- убийство 25 мая 1978 года гражданина Манякина А.Т.,
- убийство 10 апреля 1980 года гражданина Горшкова В.В.,
и ещё десятки избиений, грабежей, подлогов.
Но даже не количество и тяжесть преступлений определяла значение этого процесса.
Елена Гученкова – секретарь З.А. Апариной мне в интервью рассказала: «Они содержались под стражей в следственном изоляторе КГБ Лефортово. Скамья подсудимых раньше имела высоту где-то 1 метр 20 см, соответственно не было никаких ни решеток, ни бронированных стекол, которые сейчас существуют. Доставка преступников осуществлялась не внутренними войсками, а спецконвоем самого изолятора. На этот раз на скамье подсудимых были не закоренелые рецидивисты, и не случайные жертвы обстоятельств. А те, кто по долгу службы сам был обязан бороться с преступностью – СОТРУДНИКИ МОСКОВСКОЙ МИЛИЦИИ.
Нельзя сказать, что такое в СССР было впервые, ведь ещё в 1954 году в Нижнем Тагиле была создана специальная «красная зона» - исправительная колония для сотрудников правоохранительных органов. Но на этот раз было трудно поверить в то, что такое дело вообще дошло до суда. В крайнем случае, эти люди должны были исчезнуть уже на этапе следствия. Ибо за тюремной решёткой они превращались в угрозу Системе. Ведь министр внутренних дел Щёлоков – входил в ближайшее окружение Брежнева. И, значит, любой открытый скандал в МВД, тем более судебный процесс, лично задевал не только министра. То, что дело пытались «замять» – без сомнения. Но здесь, как говорится, «коса нашла на камень». «Камнем» оказался Андропов».
Но 26 декабря 1980 года, когда Владимир Афанасьев около 9 часов вечера возвращался домой, его не заботили сложности взаимоотношений двух силовых структур. К тому же, майор был в штатском, на «больничном», и ехал не с работы, а после встречи с друзьями. В этот день ему исполнилось 39 лет. Майор неважно чувствовал себя, давали о себе знать и воспаление легких, и 200 граммов водки, выпитой с друзьями по институту. Поэтому в метро он сразу же уснул. Жил Афанасьев с женой и двумя дочерями на юге Москвы на улице Красный Маяк. Но пересадку проспал. И на конечной станции «Ждановская» – сегодня это станция «Выхино» – его обнаружили контролёры.
В 1992 году на основе материалов этого дела, по сценарию бывшего руководителя следственной группы Генеральной Прокуратуры СССР Владимира Калиниченко будет снят художественный фильм – «Убийство на Ждановской», смелый и громкий даже по меркам 90-х. По понятным причинам, художественный фильм часто далёк от реальности. Но задержание Афанасьева – один из немногих эпизодов, воссозданных там с документальной точностью. Снял этот фильм мой товарищ режиссёр Суламбек Мамилов.
Судья Зинаида Апарина – это легенда нашей юриспруденции. В 1980 году ей исполнилось – 64 года. Родилась в слободе Николаевка Волгоградской области. Русская, член КПСС с 46-го. Образование - высшее юридическое, диплом с отличием, в органах юстиции с 1940–го. Член Московского городского суда с 1948 г., Заслуженный юрист. За последние 14 лет - ни одной отмены её приговоров. Что ей ещё не хватает? Может быть, отказаться от дела, уйти на пенсию? Ведь она - между двумя гигантами – МВД и КГБ, которым под силу скрыть любое преступление и любого сделать виноватым. Её решение, так или иначе, вызовет негативную реакцию у одной из сторон. Как судья, она должна взвесить всё объективно, но ведь на месте ограбленного и избитого пенсионера мог оказаться её муж, а на месте Афанасьева – сын? Сколько на момент убийства было жене Афанасьева - 37? На этот раз скрыть преступление не получилось только потому, что один гигант кровно обидел другого, потому, что именно в это время идёт борьба за власть в стране. И она вдруг стала её участницей. Это у богини Фемиды завязаны глаза, а она – Зинаида Апарина каждый день ходит по улицам и ездит в метро. А автомобиль, и охрана даны ей только на время этого дела. А что дальше? Дальше – надо начинать процесс.
Эти 8 – уже на скамье подсудимых:
Барышев Борис (1941 г.р.) - начальник 5-го отдела милиции по охране Метрополитена ГУВД Мосгорисполкома. /на фото: верхний ряд 2-е фото/
Рассохин Николай (1950 г.р) - старший инспектор 5-го отдела милиции.
/на фото: верхний ряд 1-е фото/
Лобанов Николай (1949 г.р.) - милиционер 5-го отдела милиции.
/на фото: верхний ряд 3-е фото/
Попов Александр (1953 г.р.) - милиционер дивизиона милиции специального назначения Отдела милиции по охране Метрополитена ГУВД Мосгорисполкома. /на фото: нижний ряд 2-е фото/
Возуля Николай (1956 г.р.) - милиционер 5-го отдела милиции.
/на фото: нижний ряд 1-е фото/
Телышев Алексей (1953 г.р.) - милиционер 5-го отдела милиции.
/на фото: нижний ряд 3-е фото/
Пиксаев Вячеслав (1959 г.р.) - внештатный сотрудник милиции.
/на фото: верхний ряд 4-е фото/
Салатов Александр (1949 г.р.) – милиционер-водитель 5-го отдела милиции. /на фото: нижний ряд 4-е фото/
Владимир Калиниченко, бывший руководитель следственной группы, следователь по особо важным делам Генеральной Прокуратуры СССР, мне в интервью рассказывает:
«Все вроде бы нормальные ребята. Попов - он такой русский типаж…пухленький мальчик, пухленькие щёчки. Просто как поросёночек. Не скажешь, что он работник милиции. Лобанов – маленького роста, сухощавый, подвижный. Россохин просто симпатичный парень, довольно обаятельный. Барышев, этот из категории «братков». Такой у него внешний вид был, как у современных братков отпетых. Симпатичный Телышев. Возуля – высокого роста, типичный украинец. Он всегда ходил в выглаженной форме. Очень любил сапоги хромовые. Задержанных, как правило, не избивал, а наносил 1-2 удара. У него коронка была – удар в голову, а следующий удар по шее сзади. Он так вырубал и человек падал. Так он людей презирал, но вот такой своеобразный типаж. А остальные - самые обычные ребята».
Из материалов дела:
«26 декабря 1980 года. В тот день на станции метро «Ждановская» с 16 часов заступил на дежурство постовой наряд 5-го Отдела милиции по охране Метрополитена: Лобанов, Телышев, Возуля, Селиванов. Через час к ним присоединился внештатный сотрудник милиции Пиксаев, работавший на станции «Ждановская» электромехаником. Руководство и контроль за службой наряда были возложены на старшего инспектора службы – лейтенанта Рассохина».
Это дежурство началось… с грабежа задержанных. На «свои» милиционеры купили только первую бутылку «Агдама», а закуску – красную рыбу из Новогоднего заказа – отняли у пьяного пенсионера. Ещё двоих «карасей» – так стражи порядка называли тех, кого грабили – приволокли с платформы. Денег, выпивки и закуски стало больше. Один милиционер из наряда только успевал бегать в магазин. Лейтенант, напившись, «отключился» в подсобке. В общем, дежурство шло – «как всегда».
Из показаний подсудимого Лобанова:
«В 5-м отделении милиции годами процветало пьянство и получение побочных доходов в виде различных вещей, ценностей и денег, которые отбирались у задержанных. Тех, кто возмущался – избивали. Иногда это даже заканчивалось смертью задержанного. Если задержанные потом жаловались в высшие инстанции - куда бы ни были адресованы эти жалобы, первыми о них узнавали наши руководители, и, в частности, начальник отделения Барышев. После этого, на глазах у всех принимались меры к тому, чтобы скрыть происшедшее. Во всяком случае, я и другие милиционеры знали, что нас в обиду не дадут»
Повторю ещё раз слова милиционера Лобанова: «Иногда это заканчивалось смертью задержанного». Вот так вот - буднично.
Это происходило много лет. Были аттестации, очередные звания. А ведь это нравственное падение – проблема не только этого отделения. Только что подсудимый Лобанов, признавшийся в совершении двух убийств, сказал, что когда начинал работать в другом – 4-м отделении, он и там видел, что на постах выпивают, отбирают у пьяных деньги и вещи, а брать плату за торговлю около станции и там стало нормой.
А за что же они калечили, убивали? Самое страшное, что иногда не было даже корысти.
1978 год, пострадавший Манякин. Пьяные подчиненные майора Барышева забили его до смерти по дороге на службу. И произошло это совсем недалеко от метро – у строящихся корпусов нового ВУЗа. Барышеву они об этом сказали сразу. И он их наказал, уволив «по-тихому». А ведь единственной виной убитого было, отсутствие страха перед формой милиции!
Из протокола допроса:
«Когда мы подошли к территории фруктового сада, то увидели, что за деревьями стоит группа мужчин. Я сказал, что вот видишь, стоят, видят, что мы в форме и нас не боятся. После этого мы пошли к ним….»
Проверку по факту смерти Манякина проводило 44 отделение милиции. В возбуждении уголовного дела отказано.
В материалах об ограблении гражданина Раввинского, шедшего с двумя дочерями 3 и 14 лет. Мужчину не только ограбили, но и оставили в комнате милиции, не заботясь о судьбе брошенных на платформе детей.
И причиной начала избиения Афанасьева, в первую очередь стал его портфель с дефицитом.
Из материалов дела:
«С применением силы Афанасьева втолкнули в комнату милиции, затолкнув его за барьер для задержанных. Разбойное нападение на Афанасьева было продолжено нанесением ему оскорблений, а начало его избиения спровоцировал Возуля, когда он сказал: «Всякая интеллигенция ещё дергаться будет», и ударил его в область поясницы».
23 апреля 1982 года, на заседании суда Возуля скажет, что это его излюбленные удары – «в поддых» и «ребром ладони». Именно так он и бил тогда Афанасьева.
В те годы задержать сотрудника Госбезопасности милиционеры имели право лишь в случае злостного нарушения им общественного порядка, и то - только для последующей передачи представителям КГБ. Афанасьев порядок не нарушал, но в его портфеле была водка, коньяк и продукты, и корысть подкреплялась сознанием собственной безнаказанности. Ведь именно здесь, на станции Ждановская, 6 ноября 1980 года - менее чем за 2 месяца до убийства Афанасьева, милиционерами вверенного Бырышеву 5-го отделения был задержан и доставлен в комнату милиции ещё один сотрудник КГБ СССР, фамилию которого я по понятным причинам не могу назвать и сегодня. Милиционеры не церемонились с ним и дали волю своим рукам, а чтобы уйти от ответственности составили акт об опьянении. Тогда им удалось вывернуться.
У Афанасьева всё-таки был шанс остаться в живых, если бы не роковое стечение обстоятельств. После того, как майора жестоко избили, отобрав у него продукты, алкоголь, коробку с ботинками, милиционер Селиванов, не участвовавший в избиении, отпустил Афанасьева – как это и происходило обычно с потерпевшими. Но перед уходом из комнаты милиции Афанасьев заявил, что будет жаловаться и добьётся, чтобы милиционеры понесли соответствующее наказание. Этой фразой он уже подписал себе смертный приговор. Лобанов предложил Попову убрать Афанасьева. Чтобы выйти из метро, майору нужно было пройти буквально несколько шагов. И он был бы в безопасности. Но, перепутав платформы, обессиленный Афанасьев сделал шаг навстречу своей смерти: он шагнул в тупик между переходами. Здесь его и настигли оборотни в погонах.
Из показаний милиционера Попова:
«Я увидел, что Афанасьев как бы сполз по стене на пол. Он пытался вырваться, но Лобанов удерживал его и не давал встать. Я понял, что они не решаются ничего сделать, - а Лобанову нужна помощь - и я подошел к ним. Чтобы мне было удобнее, правую ногу прижал к лавочке, а потом протянул её чуть вперед, так что моя голень полностью лежала на лавочке. Подумал, что нужно подстраховаться и не выронить бутылку, которая могла разбиться. Страхуя себя свободной рукой, чтобы не упасть, другой дотянулся до головы Афанасьева, зажал его волосы рукой и два раза, оттягивая голову к себе, ударил затылочной частью головы о стену. Выходя из-за барьеров, я увидел, что у Афанасьева от моих ударов изо рта пошла пена…»
Уже ясно – как избивали Афанасьева. Но кто вывез его к Пехорке? Суд заслушает и бригаду медвытрезвителя. Согласно записям, в тот вечер они трижды приезжали на «Ждановскую». Второй вызов зафиксирован как раз тогда, когда в отделе милиции был Афанасьев. А третий сопровождался в журнале пометкой: «отказались сами». То есть, в 21.45 бригада вытрезвителя была в комнате милиции – рядом с избитым и потерявшим сознание майором КГБ.
Из показаний свидетеля Ивана Гречко сотрудника медвытрезвителя:
«Мы приехали, этот человек пьяный был, я говорю, давайте я его заберу, потом второй раз вызывать будете, я не буду брать?»
Из материалов дела:
«В тот вечер начальник 5-го отделения милиции отдела по охране метрополитена Барышев находился на больничном и распивал спиртные напитки со своим сослуживцем – начальником 1-го отделения Мишуновым. Услышав доклад дежурного об избиении Афанасьева, Барышев дал команду ничего без него не предпринимать, вызвал служебную автомашину и помчался на «Ждановскую». При этом он предварительно созвонился со своим бывшим водителем - милиционером 5-го отделения Салатовым и, пользуясь доверительными отношениями с ним, предложил проехать на ту же станцию. Барышев прибыл в комнату милиции около 22 часов. Осмотрел Афанасьева и сразу всё понял. Афанасьев был приговорён. Посторонних и тех, кому не доверял, Барышев выгнал. Оставил Рассохина, Лобанова, Попова, и именно с ними он решал, как избавиться от избитого и потерявшего сознание Афанасьева. Лобанов предложил вывезти потерпевшего за город и выбросить в безлюдном месте, Попов добавил, что при этом необходимо инсценировать разбойное нападение, а Рассохин назвал удобное место, где можно это сделать – дачи КГБ, расположенные за г. Люберцы у поселка "Пехорка"».
Барышев согласился с предложениями подчиненных. За руль служебной автомашины ГАЗ-24 он предложил сесть Салатову.
Как утверждает подсудимый Телышев:
«Первым из комнаты вышел Барышев, потом стали выносить Афанасьева. Последним из комнаты милиции пошатываясь вышел Рассохин. Вначале Афанасьева несли головой вперед, потом развернули!»
Какие странные бывают совпадения. Оба майора были ровесники: Афанасьев всего на 4 месяца был старше майора Барышева. Родился Борис Барышев в Тюменской области, не был коренным москвичом и Афанасьев. Оба майора имели высшее юридическое образование. Даже предметы они изучали, почти одинаковые. У каждого из них было двое детей. Оба в этот день были на больничном. И один повез убивать другого!
Машина мчалась через Люберцы. Средняя скорость, как установило следствие, – не менее 90 километров в час. В машине - пятеро, включая Афанасьева, которого посадили на заднее сиденье между Поповым и Лобановым: выпил товарищ – уснул, с кем не бывает. Дорога туда и обратно заняла минут 30. Все, кто был в машине, подтвердят это на суде. Все, кроме Барышева. Начальник 5-го отделения до конца судебного процесса будет утверждать, что в тот вечер он, во-первых, был пьян и ничего про убийство Афанасьева не помнит, а, во-вторых, вывозили Афанасьева не на его служебной Волге, а на «Запорожце» Салатова, и совсем без его участия. Признает майор милиции лишь обвинения в служебном подлоге и то вынуждено и частично, ведь при обыске у него будут найдены многие украденные и спрятанные им документы, раскрывающие преступления, ранее совершенные сотрудниками вверенного ему 5-го отделения.
Но «Волга» была, и суд это установит, в том числе заслушав 20 мая свидетеля Ю.К. Гунина – инспектора 6-го дивизиона, дежурившего на посту ГАИ на развилке Быковского и Рязанского шоссе.
Гунин расскажет, что 26 декабря около 23 часов сотрудники поста пытались задержать черную Волгу, двигавшуюся в сторону Быково со значительным превышением скорости. На требование сотрудников ГАИ водитель Волги не отреагировал.
Сразу после наступления 1981 года Гунин исчез, но работники КГБ разыскали инспектора далеко от столицы - на специальных курсах в Краснодарском крае, куда его срочно направили для повышения квалификации. Сержанта – на офицерские курсы?!..
Суду было ясно, что это МВД заметало следы и прятало свидетелей. Давление продолжалось даже во время судебного процесса. Ведь, давая показания в суде, Гунин так и не смог, или не захотел, назвать даже часть номера промчавшейся в тот вечер чёрной «Волги», хотя был обязан записать его в журнал. И если бы не показания находившихся в машине, то это доказательство могло бы и не «сработать». Хотя, конечно, были и следы протекторов, обнаруженные следствием, и окурок, принадлежавший предположительно милиционеру Попову и даже экспертиза почвы, подтвердившая, что сам дойти до поселка «Пехорка» умирающий Афанасьев не мог. Но эти факты лишь подтверждали, а не доказывали главного.
Итак, попытки МВД создать трудности следствию и суду не сработали, как не сработали в январе 1981 года усилия помешать следствию со стороны самого Барышева, взятого под стражу на полмесяца позже остальных.
Почти всю вторую половину мая и начало июня 1982 года суд изучал показания свидетелей и потерпевших. В обвинительном заключении, следствие предлагало заслушать в суде 10 потерпевших и 136 свидетелей. Ещё несколько свидетелей было вызвано по просьбе подсудимых, в том числе Барышева, который пытался создать себе алиби. Но для Барышева эта попытка оказалось бесполезной. Вызванная по его просьбе свидетельница Виноградова – заместитель директора магазина №34 отказалась подтвердить, что во время убийства он находился с ней, по месту её работы. Не подтвердили это и коллеги Виноградовой, бывшие в тот вечер в магазине.
Не удалось изменить статьи обвинений, ни Вячеславу Пиксаеву, заявившему, что данные им на следствии показания об участии в избиении Афанасьева не соответствуют действительности, ни Николаю Возуле, оценившему своё участие в избиении Афанасьева не как «разбойное нападение», а как обычное «превышение власти».
Участники этого процесса мне в интервью рассказывали:
Адвокат подсудимого Алексея Телышева – П.Н. Давыдов
«Заседания проходили почти ежедневно. Это был очень изнурительный, строгий процесс. Заслушали всех свидетелей и потерпевших. Наши просьбы и пожелания по дополнительной информации также были учтены. Надо сказать, что процесс был закрытым, поэтому огромный зал был полупустой. Из потерпевших запомнилась присутствовавшая вдова майора Афанасьева – Раиса Ефимовна. Она чем-то была похожа на судью Апарину: строгая, почти без внешних эмоций».
Адвокат подсудимого Александра Попова – А.В. Дудкин
«Барышев защищался активно, тщательно подбирая аргументы. Он имел при себе общую тетрадь, из которой зачитывал тщательно выписанные цитаты о том, что закон не «может быть рязанским», а един для всех и тому подобное. А ещё запомнился Лобанов. Этот, наверное, был самым жестоким».
Дорога у подмосковного посёлка «Пехорка». 26 декабря 1980 года. С одной стороны - заснеженное пустынное поле, с другой, в 5 метрах, – забор за деревьями. До Быковского шоссе – 83 метра.
Владимир Калиниченко:
«Место, где Афанасьева добивали это отрезок – 100-200 метров в районе реки Пехорки около дачного поселка сотрудников КГБ. Я тогда обратил внимание, когда мы проводили следственные эксперименты, мы находились несколько часов, не проезжало мимо ни одной машины. Безлюдное место они выбрали. Приехали они на Волге, Афанасьева вытащили из машины, положили его на обочину, сняли с него одежду, разбросали. Потом Барышев дал команду достать монтировку и приказал каждому из них, чтобы его добили. Он предложил Россохину прощупать пульс, он прощупал пульс и сказал, что Афанасьев жив. Вот тогда он сказал, что надо его добить, но добить должен каждый. Россохин ударил монтировкой, один раз промахнулся – по груди попал, потом нанёс два удара по голове в область переносицы. Попов – сделал целенаправленно несколько ударов. А Лобанов сказал, мне монтировку не надо, я его добью ногами. И нанёс ударов 5. Сказал, что с него больше, чем достаточно. Они сели в машину и поехали в сторону Москвы».
Всё верно… почти верно!
Из показаний Лобанова на суде:
«Барышев сказал, чтобы я взял у Салатова монтировку. Я понял, что этой монтировкой надо ударить Афанасьева. Барышев стоял ближе к машине. Я ударил Афанасьева один раз в голову… Когда я ударил, Салатов сказал: «Что ты делаешь?». Барышев сказал, чтобы он садился за руль, это не его дело». Чтобы показать, что было нападение и борьба мы стали топтать вокруг тела снег… Проехав немного по Быковскому шоссе, Барышев сказал, что надо уничтожить улики, после чего выбросили монтировку. При этом Барышев всё помнил, и когда он давал все распоряжения, он соображал, что делал».
Далее хочу привести слова Елены Гученковой – секретарь З.А. Апариной мне в интервью она рассказывала:
«Впечатления… Водитель машины, который осуществлял вывоз, потерпевшего, за рулем находился и привез майора Барышева в комнату милиции, он меньше всех получил срок, потому что он в убийстве не участвовал. Он, на мой взгляд, достаточно трусоватый. Хотя, наверное, тоже подействовало всё это на него. Конечно, самая такая одиозная фигура – это сам Барышев. Майор милиции, который всё это организовал, и тогда когда вывезли к дачам на мороз, и там достаточно применил такой метод, который явно не характерен для сотрудника правоохранительных органов. Я имею в виду, что каждый должен приложить руку к причинению повреждений, от которых впоследствии потерпевший скончался на месте, то есть всех кровью повязать, то есть он так рассуждал, что те, кто повязаны, не пойдет, не заявит, не сообщит. Тем самым он себя стремился обезопасить».
Июль 1982 года. Слушание уголовного дела 18/49331 подошло к концу. Начавшееся как убийство майора КГБ Афанасьева, дело вместило в себя около 40 раскрытых преступлений, совершенных милиционерами в период с 1975 по 1981 год. Было ли это сенсацией. Безусловно. Хотя те, кому было положено по долгу службы заниматься московской преступностью, наверное, не были слишком удивлены даже количеству раскрытых убийств. Не случайно свидетель Максимчик Василий Иванович – начальник 44 отделения милиции Волгоградского района Москвы сказал на следствии:
«когда у метро Ждановская обнаружили труп убитого Манякина он «особенно не интересовался, потому что у нас (на территории) обнаружение трупов не редкость, иногда даже в день бывает по два…».
Отвечал ли он за свои слова? Безусловно, «да»!
Владимир Калиниченко:
«После начала следствия была детально обследована вся Ждановско-Краснопресненская линия. Было найдено более 20 неопознанных трупов. Но доказать причастность к ним подсудимых следствию не удалось. Конечно, вся эта информация была закрытой. Многие были бы заинтересованы и в том, чтобы и этого процесса не состоялось, ведь было ясно, что преступления происходили годами, а на скамье подсудимых оказалась сложившаяся система. Вернее,- ее малая часть.
Эта информация ещё никогда не озвучивалась. Но тогда стало известно о готовящемся побеге Барышева. Называлась даже фамилия заинтересованного в этом министра внутренних дел Щёлокова. Предполагалось использовать для побега эти огромные окна. Барышев должен был резко подбежать к окну и выпрыгнуть. Но ведомство Андропова было заранее готово к любым неожиданностям. И они были исключены».
Елена Гученкова:
«Поскольку уголовное дело по факту убийства майора КГБ СССР имело гриф секретности, соответственно к моменту рассмотрения дела были созданы беспрецедентные на тот период времени меры безопасности. Зал судебного заседания, в котором рассматривалось уголовное дело, он, в те дни, когда проходил процесс, был постоянно оцеплен оперативными сотрудниками. Было 2 ряда лавочек на скамье, где-то с интервалом в метр располагался каждый из подсудимых. И соответственно за каждым из них находилось то лицо, которое осуществляло его охрану. Когда подсудимому задавался вопрос, он вставал, вместе с ним вставал и его охранник, чтобы подсудимые между собой не общались и не могли согласовать какую-то позицию по защите. Изолятор Лефортово, где они сидели, на тот период времени и сейчас - это, наверное, один из единственных изоляторов города Москвы, где действительно все содержатся в строгой изоляции, там исключено какое-либо общение между камерами, это поддерживалось, в том числе и в зале суда».
За любовь к максимальным срокам, судью этого процесса Зинаиду Апарину называли – «Зинка-червонец». Меньше десятки она никому не давала. Что ж, это – её позиция: «Преступление должно быть доказанным, а наказание – максимально строгим» Те, кто рекомендовал её на этот процесс, конечно же, знают об этом. Но сегодня на её месте любой судья думал бы также как она, как эти два прокурора, как её народные заседатели.
Елена Гученкова – секретарь З.А. Апариной:
«Говорить о впечатлении, я на тот момент пыталась поступить в юридический ВУЗ, то есть сделала для себя выбор своей будущей профессии. Я тогда вела протокол судебного заседания, мы всё слушали – все показания. И я для себя не то чтобы сделала вывод, я была уверена в их виновности и в справедливости возмездия. В этот раз сотрудники правоохранительных органов оказались на скамье подсудимых, потому что они должны были находиться на защите безопасности граждан и в то ж время сами позволяли себе совершать преступления, с которыми должны были бороться. Поэтому я считаю, что абсолютно всё справедливо».
Приговором Московского городского суда от 21 июля 1982 г. Борису Барышеву, Николаю Рассохину, Николаю Лобанову и Александру Попову была назначена высшая мера наказания - расстрел.
Николай Возуля был приговорен к 13 годам усиленного режима, Алексей Телышев - к 10 годам усиленного режима, Вячеслав Пиксаев - к 10 годам усиленного режима, а Александр Салатов - к пяти годам общего режима.
Далее хочу привести слова адвоката подсудимого Алексея Телышева – П.Н. Давыдова:
«Я потом как-то услышал рассказ о том, что из зала суда Борис Барышев – единственный из восьми – выходил с гордо поднятой головой. Это – неправда. Все осужденные были подавлены. К тому же на четверых, приговоренных к высшей мере наручники сразу надели: как только Апарина называла их фамилия в приговоре. Подходили двое: руки за спину - и наручники. Приговор, конечно максимальный, но обоснованный и законный. Кому бы я всё-таки сделал снисхождение, так это Александру Попову. Не закоренелый он был преступник, а монтировкой бил по приказу Барышева. Он и на суде так объяснял. Но это – мое личное мнение. Максимальный срок – да, а высшая мера… А моему подзащитному - Алексею Телышеву даже 10 лет усиленного режима тогда показалось подарком».
Адвокат подсудимого Александра Попова – А.В. Дудкин
«Нельзя сказать, что такого приговора никто не ждал. Ждали. Но сам суд не был формальным - на «скорую руку». Зинаида Александровна провела его на самом высшем уровне. Грамотно, в полном соответствии с законом. Просто и закон был таков, и обстоятельства вокруг процесса. Это понимали все, кто принимал в нём участие. Буквально через несколько минут после оглашения приговора, я спросил моего подзащитного Александра Попова, будет ли он подавать апелляцию в Верховный суд. До сих пор помню, как он ответил: «Нет», и тут же попросил меня передать его жене, чтобы принесла мёда, орехов и ещё каких-то продуктов. Казалось, он уже перечувствовал этот страшный приговор за эти полтора года в Лефортово, а затем в зале суда. Что касается Барышева, то говорить о нём, как о стоявшем «до конца», наверное, не стоит. Мне однажды рассказали, что уже перед расстрелом их стали приучать к тому, что куда-то ведут. Якобы на медосмотр. Чтобы шли спокойно. Но в ТОТ день Барышев почувствовал, что этот раз - последний, и его пришлось не только утихомиривать, но и тащить силой».
У всех приговорённых были семьи, где, конечно же, догадывались о том, что происходило на службе. Откуда в милиции бралась выпивка и закуска, деньги и вещи. Но следствие, а затем и суд решили близких к ответственности не привлекать.
Владимир Калиниченко:
«Что о них говорить, жёны все одинаковые и у взяточников и у убийц. Даже если они во что-то посвящены я всегда к жёнам и детям с сочувствием. Если они не прямые соучастники и понимают, что они делают. Иногда они дают какую-то оценку брата, мужа, сына. Но я стараюсь относиться к этому с пониманием. Не стараюсь доводить до уголовного преследования.
Например, когда жена Лобанова… ведь её можно было привлечь за недонесение, за заранее обещанное укрывательство, когда она кровь замывала. Ну, я постарался понять, почему она это делает. Она мне говорит – в отдельные моменты я верила, что он убил, в другие моменты я не хотела верить, что он кого-то убил в моей квартире, труп расчленял, считала, что это бред. Потом снова в это верила, когда он напивался. Потом снова себя ломала. Это очень сложное состояние человека».
Наличие такой кровавой банды, да ещё и милиционеров, многих в стране привело в состояние шока. Официальное сообщение о результатах этого громкого процесса, раздался в стране Советов как гром среди ясного неба. Неожиданно для всех всплыло и дело Юрия Чурбанова – зятя Брежнева.
В структуре МВД СССР началась большая «чистка» офицерского и сержантского состава. Только в Москве за тяжкие преступления были осуждены свыше 80 работников милиции, а сотням правоохранителей пришлось снять форму навсегда, они были позорно уволены с формулировкой «за проступок, порочащий честь и достоинство сотрудника Советской милиции». Сотни, но не тысячи. Ибо, как в океане, буря здесь откипела только на поверхности, не затронув тёмные глубины системы, которая была сохранена. Тогда сохранена.
Владимир Калиниченко:
«И вот в финале фильма «Убийство на Ждановской», это самый мой любимый фрагмент, когда Новиков пошёл за пивом и пива не купил. Он стоит и философски так говорит:
– «Пива как не было, так нет, так и не будет. Понимаете, он как бы выражал саму идею фильма».
Дело об убийстве на Ждановкой стало одним из самых громких процессов той эпохи, вместе с «хлопковым делом» и «делом Медунова». Сложенные вместе, они не оставляли сомнений в том, что сложившаяся в СССР система постепенно разлагается. Но стал ли этот процесс необратимым уже в тот момент? Это зависело от многих факторов. В том числе оттого, было ли раскаяние у самих осужденных по делу №18/49331.
Владимир Калиниченко:
«Да было… было у всех было… кроме Барышева. Мне их по-своему жаль. Они заложники той ситуации, которая привела их к совершению преступления. Потенциально они были неплохие люди. Жизнь могла сложиться совершенно по-другому. Это ведь не те люди, которые вышли на улицу грабить. Они служили. Но… один опускался по пьянке, другой по другим причинам…»
Министру МВД Щёлокову результаты приговора по милиционерам-убийцам доложил лично государственный обвинитель Белевич. Щёлоков хотел итоги этого процесса расследования не разглашать. Однако уже было поздно, Андропов разрешил опубликовать в средствах массовой информации итоги расследования. Так слухи и домыслы сменились хоть и дозированными, но правдивыми сведениями в Советской прессе. После этого Щёлоков осознал, что в этой партии он проиграл. Ну, а после смерти Брежнева, наступившей 10 ноября 1982 года, когда его место занял Юрий Андропов, Николай Щёлоков понял, что ему пришёл конец. Через месяц Щёлоков был освобождён с поста Министра МВД, по итогам расследования дела об убийстве майора КГБ Афанасьева.
На следующий год Щёлоков был выведен из состава ЦК КПСС, через год его лишили звания генерала армии. Через месяц Президиум Верховного Совета СССР принял решение о лишении Николая Щёлокова звания Героя Труда и всех правительственных наград, кроме боевых медалей и орденов.
Очень характерно для советского времени «застоя», что все эти меры были приняты ещё до суда. В 1984 году Николай Щелоков застрелится.
До распада СССР останется 7 лет.
Подробно об исчезновении семьи Шеймовых можно прочитать в статье: «Дерзкий побег из КГБ агента ЦРУ Виктора Шеймова» достаточно кликнуть на выделенное синим цветом название статьи.
© Дутов Андрей
Спасибо, что дочитали. Друзья, если Вам понравилась статья, прошу Вас поставить лайк. Не забывайте подписаться на мой канал, а также делиться статьёй со своими друзьями в Одноклассниках и ВКонтакте!
Чтобы поддержать канал монетой звонкой перейдите по ссылке: https://yoomoney.ru/bill/pay/elLSbgGyGuo.220925
или можно по номеру карты Сбербанка: 2202-2056-7383-9921
Отдельное и огромное спасибо тем, кто помогает каналу!
Другие статьи автора:
1. «Голова Спрута уничтожившего СССР. Серый кардинал КПСС. Крестный отец Хрущева и Андропова. Истинный папа горбачевской Перестройки – Отто Куусинен»
2. «Как Сталин устроил американцам Перл-Харбор. Внедрение шпионов Кремля в Правительство США. Секретная операция "Снег"»
3. «Штирлиц без грима или Наш человек в Гестапо Как погиб настоящий Штирлиц Вилли Леман Тайный агент Сталина»
4. «Вся, правда, о Восстании в Чехословакии 1968 года. От мятежников с Транссиба до Советских танков в Праге»
5. «Как Хрущев взорвал Венгрию. Попытка фашистского переворота или вся правда о восстании в Венгрии 1956 года»
6. «Дерзкий побег из КГБ агента ЦРУ Виктора Шеймова»
7. «Самое жестокое карательное подразделение Третьего Рейха штрафбат Гитлера. Бешеные псы Дирлевангера уголовники штрафники СС»
