Я не раз говорила, что самый безошибочный и самый редко встречающийся признак большого писателя и режиссера это прозорливость. И вот я уже неделю ни о чем другом не могу думать и лишь ужасаюсь перед тяжестью упавшего на меня дара прозорливости.
25 октября издательство АСТ отгрузило из типографии последнюю партию тиража моего романа "Мама!!!", который на 550 с лишним страницах описывает, как страшно и жутко жить девочке в доме по ул. Судостроителей, 38, на тюменской Лесобазе. Весь роман посвящен лишь одному - ужасу от Лесобазы, страшного пансионата, увиденной и запомненной там реальности. У романа есть эпиграф: "Мама!!!" это не посвящение. Не зов на помощь. Это крик ужаса".
30 июня из дома по Судостроителей, 38, пропала девочка Настя Муравьева
Настю видели в последний раз в магазине, она оказалась там в 07:30 утра, потому что дети в этих пансионатах, как и в 90-е, как и в 80-е, спозаранку сами встают и одеваются, спеша побыстрее на весь день уйти из дома, где им тесно, а многим и страшно. Моя книга начинается с описания давящей тесноты пансионатов: в доме по Судостроителей, 38, все "квартиры" - по 9 и 13 кв. м. Люди живут друг у друга на головах. Никто в сюжетах про Настю Муравьеву не говорит, что и она жила в такой "студии", с отцом, братом-близнецом, сестрами 15 и 18 лет и новой женой отца. Судя по расположению двери, у них 13 квадратов. Бывало, что в этом доме люди получали или выкупали соседнюю комнату, прорубали дверь и так делали двухкомнатную квартиру. Но это вряд ли сильно облегчает ситуацию: ок, вместо максимальных 13 квадратов у семьи 22, потому что комнатки чередуются. Больше двух там никто не выкупал, я не слышала о подобных прецедентах.
Таких насть там полный двор. Мой знакомый, тюменский медиаменеджер, ездил снимать этот дом и этот двор: с утра и до ночи там бегают дети, начиная с садичного возраста, старшие присматривают за младшими, огромный двор меж двух восьмиэтажных домов, с одной стороны оживленная дорога, с другой - полноводная река Тура и трубы теплотрассы. Дети сами просыпаются, пока родители не могут просохнут, умываются и идут гулять. Если жара или вечер, они бегают по коридорам. Возле моей квартиры, где я провела детство с мамой, засняли толпу таких детей:
они носятся по коридору, тут же смолят соседи, когда с ними заговорили, половина оказались судимыми, в том числе за преступления против половой неприкосновенности
У меня в книге есть фоновый персонаж Димка рахитик, которого из-за тесноты отправляют на самовыпас на весь день в коридор и он постоянно катается там на велосипеде: 15 квартир туда - пятнадцать обратно, вжих-вжих... А дома мать, отец, два старших брата и вечные гулянки. Димка всю жизнь проводит в коридоре, пока его не отсылают в интернат.
Так вот, ничего там не изменилось, та же теснота, те же папаши, те же димки днями в коридорах. И полный двор малышей, которые часами смотрят в окна, умоляя небеса, чтобы мать наконец позвала их домой. А мать не зовет - нет места.
И в моей комнате, где мы с мамой провели детство, все то же. Там живет мать-одиночка, но у нее не один, а два ребенка. Мать работает, а они дома, запуганные, старшая робко открывает дверь журналистам, боится, мать учила никому не отпирать, но интересно же. И, главное, страшно, ужас, ведь пропал ребенок. Даже в 90-е я такого не помню: были трагические случаи, приходили на площадки дяденьки с конфетами, были какие-то старшеклассники, одевавшиеся в женские платья и заманивавшие детей на стройки. Но я за годы жизни в этом пансионате не припомню, чтобы ребенок вот так пропал.
И потому я хорошо понимаю, что сейчас в головах у всех детей этого дома и детей Лесобазы. Ужас. "Мама!!!" Я целую книгу написала об этом
Если вы посмотрите репортажи с места поисков, увидите почти не изменившуюся Лесобазу, это реальные декорации к моей книге: дом Саши №38, за ним - страшный сороковой, перед ним - тридцать шестой, откуда кричала другой, сиплой, Саше мама Рая с отрезанным языком. Сбоку - река Тура, трубы теплотрассы, по которым бегали, с другой стороны - пятиэтажка с голубыми подъездами - это дом, где жила моя героиня Анька. Дальше - дом с двумя магазинами, где и засняли в последний раз Настю Муравьеву. И где мои Саша с Анькой стояли в очередях, а позже - продавали бесплатные газеты.
По сути, я написала книгу о том, как дети ни в коем случае не должны жить. Никто, нигде и никогда. Они не должны быть предоставлены сами себе и гулять без присмотра. Они не должны жить с отцами-уголовниками. Матери не должны работать допоздна. Нет никаких оправданий тому, что маленький ребенок идет по грязному темному подъезду. Никакие исторические и политические интересы не должны стоить детям таких условий.
Мою книгу несколько "испортил" мой же подход к составлению подборки отрывков для журнальной публикации в "Знамени": в книге было около 1 млн печатных знаков, а для публикации нужно было выбрать 150 тыс. И я подобрала их так, что книга приобрела сильный публицистический акцент. Который был утяжелен предисловием и породил шквал обсуждения.
Увы, это была моя ошибка, я потом о ней пожалела: я не только свела роман к публицистической стороне, хотя изначально очень боялась это делать, но и допустила, чтобы широкое его обсуждение прошло до выхода полной книги.
Вообще же, роман я писала, конечно, о детях и об условиях жизни в этой среде под названием Лесобаза. О том, что даже тогда это ощущалось детьми как ненормальность. Но в моем романе речь идет о начале 90-х. Прошло 30 лет, а дети в тех домах живут точно также
Одно утешает: теперь государство и общество наконец поняло, что жить так нельзя. Свидетельство тому - возбуждение уголовного дела против сотрудников опеки, которые допустили жизнь детей в этих условиях. Мать бросила, отец сидел за особо тяжкое, потом вышел, забрал детей из детдома, все живут в удушающей тесноте, ребенок исчез, а отец сразу и не спохватился.
Так быть не должно. И это главное, что я хотела сказать в книге. Никто не должен не просто жить такой жизнью, но и видеть ее. Я жила в этом доме в сравнительно благополучных условиях: у меня была любящая и трудолюбивая мама и бабушка, однако мама все время работала, бабушка - тоже, я, наравне с несчастными детьми из "плохих" семей, днями болталась на улице и по подружкам. Отличало нас лишь то, что я описала в диалоге своей героини Саши с одноклассником Максимкой: оба без родителей, но у Саши мать делает ремонт в доставшейся им по очереди квартиры, а у Максимки лежит дома в туалете, нахлеставшись. И между ними пропасть.
Я всегда чувствовала эту пропасть между мною и детьми, которые никому были не нужны. И для меня травмой стал просто факт, что я в детстве таких детей видела. Этого никто не должен видеть, такую жизнь никто не должен испытывать на себе.
И я хочу, чтобы это услышали. Неделю почти я думала, как лучше рассказать о таком повороте событий, чтобы уберечь себя от обвинений в спекуляции и желании продавать свою книгу. Наконец придумала. Я бы выложила всю книгу бесплатно сейчас, лишь бы вы, на волне момента, еще раз вспомнили о такой среде и таких детях, но у меня контракт с издательством, я не имею право взять и опубликовать текст. Однако я нашла способ, как роман бесплатно послушать или прочитать: по пробной двухнедельной подписке в приложении Storуtel. Это бесплатно, повторяю. Но в рамках тестового периода будут доступны полные аудио- и текстовая версия книги.
Сегодня десять дней, как пропала Настя. Увы, но обычно это уже означает, что сейчас ищут не ребенка, а преступника, чтобы предотвратить новые жертвы
В Тюмени работает следователь из Москвы Евгений Карчевский, он в свое время раскрыл ангарского маньяка. Возможно, дело Насти Муравьевой объединено с делами других пропавших детей.
Я сейчас, как автор книги о Лесобазе, вижу свою задачу в том, чтобы громко прокричать только одно - дети так жить не должны. И еще я хочу, чтобы все вы очень хорошо представляли, что чувствуют дети условной Лесобазы. Настя Муравьева не оставила нам никаких рассказов о том, каково ей было жить. Но я тоже была Настей с Судостроителей, 38, я все запомнила и очень подробно описала. И хочу, чтобы как можно больше людей об этом прочитали. Хотя бы в память (хочется написать - "в поддержку", но я не верю в чудеса) об этой Насте. Которой выпала очень тяжелая жизнь: Лесобаза - детдом - Лесобаза...
Еще про Лесобазу: какой она была и какой осталась
----------------------------------------------------------------------------------------------
